Полнолуние для магистра (СИ) - Горбачева Вероника Вячеславовна. Страница 39

— Разумеется, профессор. Ваше присутствие необходимо не только в качестве медика и лечащего врача, но и свидетеля возможного опознания. Мы ведь не исключаем возможности…

Почтительный кивок в сторону лорда.

— … что моё предположение неверно, и ваша пациентка действительно истинная Ангелика Оулдридж. Всё может быть.

— Сквикки, всё же тебе лучше улететь, отважная ты птица. Здесь ты в опасности. Вдруг тебя снова учуют Железноклювые? Не просто так они мучили вас с Ангеликой в детских кошмарах; вы им чем-то мешали, даже несмышлёныши! А может, не им самим, а тому, кто их послал…

Скроушка сердито нахохлилась.

— Я должна быть с тобой, знаешь, почему? Сейчас Ангелику учат снохождению и защите, и ещё многим нужным вещам: это поможет ей выжить, когда она вернётся в своё тело. Старейшины растянут время в её сне на год, чтобы вложить как можно больше знаний. Мы обещали вернуть тебя домой через месяц, помнишь? А к тому времени навыки, полученные моей Ликой, должны укорениться в телесной оболочке. Когда душа и тело в разных местах, связать их может только фамильяр. Не будь меня рядом…

Лику словно обожгло. Она не дослушала:

— Через месяц!..

Торопливо ссадила птицу на кровать и заметалась по комнате в одной ночной сорочке, разыскивая одежду, срывая ночной чепчик.

— Месяц! А я тут… в полной прострации, в эйфории, можно сказать! Гуляю себе по садику, улыбаюсь, книжечки почитываю; а уже целая неделя прошла! Чего я жду, собственно, а?

Наконец, вспомнила о платье, висящем на спинке стула, о чулках и бельишке, поджидающих в шкафу, и нырнула за ширму.

— Нам нужен план, — бормотала, разглядывая содержимое шкафа. Ага, в самом низу — сапожки на почти плоской подошве, как сейчас носят; на верхней полочке — смешная шляпка-капор, перчатки, шаль за неимением другой верхней одежды… Всё, что надевается под платье — на средних полках.

Руки сами хватали, напяливали, разглаживали на теле, застёгивали пуговички и крючочки, и всё это — быстро, ладно… машинально. Обнаружив себя присевшей, ловко, да ещё каким-то особым фигурным плетением шнурующей сапожки, Лика вдруг застыла. С недоумением глянула на умные верхние конечности, живущие, казалось, своей жизнью.

— Я всё ещё это умею? Даже когда Младшая не со мной?

— Ты помнишь и умеешь всё, что умеет моя Лика, — снисходительно отозвалась скроушка с верхней планки ширмы, куда успела перелететь. — А из-за чего, собственно, ты переполошилась? Три недели на то, чтобы найти в городе нужный дом, зайти в него и открыть дедушкин кабинет — это о-очень много времени, поверь! Мы всё успеем!

— Но как же…

Лика растерянно развела руками. Потянулась к расчёске, вспомнив, что так и не переплела растрепавшуюся за время сна косу.

— Я же не могу всё бросить и уйти просто так! Я должна как-то помочь… твоей Лике обустроиться, понять, в конце концов, что ей никто больше не угрожает. Или как-то обеспечить ей безопасность. Мы ведь до сих пор не знаем, что за фрукт её отчим; мне так и кажется, что от него жди неприятностей… Нет, я так не могу!

— Старшая, Старшая!

Сквикки укоризненно покачала головой.

— Пойми, держать незакрытой дверь в Межмирье сверх срока — значит, оттягивать силы от совместного резерва всех скроухов на Селене. А ведь магия нужна и нам самим, в первую очередь — на поддержание Сферы! И потом…

Она сморгнула, причём как-то странно: из жёлтых её глаза вдруг сделались янтарными.

«Скроухам недолго осталось таиться».

Голос зазвучал прямо в голове у Лики.

«Месяц-другой — и мы дадим бой Железноклювым. Для этого тоже нужны силы. Поэтому… прости, но держать тебя здесь слишком долго без ущерба для нашего общего дела мы не сможем».

Медленно и осторожно Лика опустилась прямо на пол.

— Ага, — сказала вслух. — Я поняла… Запасной канал связи, да? Ты права: что-то я слишком уж… переполошилась. Вот оно что! А как же всё-таки…

— Неужели ты думаешь, что мы оставим нашу Лику одну после твоего ухода?

В голосе птицы звучал упрёк.

— Она не просто Говорящая. Она для нас — ребёнок, попавший в беду. Если понадобится, мы укроем её на Селене или в другом мире. Однако любому Одарённому существу полезнее всего обитать там, где он родился, где циркулируют магопотоки, питающие его Дар. Строя убежище на Селене, скроухи помнили, что, рано или поздно, вернутся домой; по крайней мере, те, кто был рождён на этой земле. И нашей Ангелике, прежде чем сбежать из этого мира, надо хотя бы попытаться в нём прижиться.

— Но уже в других условиях, — твёрдо сказала Лика.

Поднялась с пола, решительно нахлобучила шляпку.

— Нам нужны: «А» — план. «Бэ» — союзник. «Це» — информация. В частности, сколько лет Ангелике точно, и когда в этом мире наступает совершеннолетие? В случае последнего — на что она имеет право? Потому что какое-то наследство от матери и деда ей наверняка положено; вот вам и жильё, и капитал. Если она ещё под опекунством отчима — то надолго ли? И вообще…

Она машинально потянулась за перчатками. Коснулась мягкой ткани митенок… и вспомнила, от кого их получила.

Рихард Нэш. Джентльмен, дважды повстречавшийся ей в больничном саду, а в последнюю встречу прямо предложивший помощь и поддержку в новом мире. Знающий на тот момент больше её самой, кто она, собственно, такая.

«Когда вы осознаете и примете факт собственного пришествия в этот мир, память начнёт возвращаться стремительно. Но не торопитесь. Думайте. Осмысливайте».

Магистр какого-то Ордена… Ну, что ты скажешь, глобальные вещи она помнит, а вот детали в голове почему-то не оседают!

«Поговорите обо мне с профессором: он подтвердит и мою принадлежность Ордену, и мою профессиональную состоятельность».

Аккуратно завязала ленты капора под подбородком. Не нужно было зеркала, чтобы знать: умные пальчики сплели безупречный атласный бант.

— Рихард Нэш, значит…

— Младший Магистр Ордена Полнолуния, — отчеканила Сквикки. — Виконт Кармантенширский, кавалер Ордена Подвязки. Тридцать пять лет, холост. Сильнейший менталист Бриттании и эмпат, Старшая, помни это при общении с ним: эмоции и мысли собеседника для него открытая книга. Я умею ставить щит от считывания, но это его насторожит; сама понимаешь, в таком случае речи о полном доверии с его стороны быть не может.

— А почему, собственно?

Выйдя из-за ширмы, Лика не удержалась, глянула-таки на себя в зеркало.

Упрямо сжатые губы. Личико, хоть до сих пор и бледное, но не до синюшности от истощения, а, скорее всего, аристократичной белизной, да ещё из-за редкого пребывания на солнце. Взгляд не больной и затравленный, как несколько дней назад, а решительный, даже, пожалуй, несколько суровый. Будто сегодняшняя Ангелика Оулдридж не только очнулась, но и повзрослела лет на пять. Или просто-напросто стала выглядеть, наконец, на свой настоящий возраст.

— Почему нет? — повторила. — В конце концов, каждый имеет право на сохранение личного пространства в собственном мозгу. Тем более если знает, что имеет дело с менталистом. Но мы пока не будем нарываться на подозрения, Сквикки. Идём на бой, как честные рыцари, с открытым забралом.

— Это выражение мне неизвестно. Но смысл я поняла.

— Отлично, Сквикки. Теперь расскажи о своих умениях. То, что ты можешь общаться со мной мысленно, я уже поняла. А что мне про тебя неизвестно?

Скроушка самодовольно, как показалось Лике, нахохлилась.

— Могу становиться невидимой. Во всяком случае, для людей и слабых магов. От сильных пока не спрячусь; но их в Лондоне не так уж много.

Невольно Лика захлопала в ладоши.

— …Могу во сне обмениваться информацией, если ты не рядом. Собирать сведения от наших крылатых разведчиков и передавать тебе. Могу ставить несколько видов защиты на себя и хозяйку. Чувствовать недобрые намерения. При желании заглянуть в будущее… но пока ненадолго. Меня обучали десять лет, Старшая; не стану же я перечислять тебе все навыки, это слишком долго! Лучше почаще советуйся со мной; и если то или иное будет мне по силам — я скажу об этом сразу.