Жрица богини Маар (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна. Страница 83

Чем ближе мы подбирались к пустыне, тем горячей и суше делался воздух, тем сильней становились призраки. Они все меньше боялись Фераса, но еще старались держаться на расстоянии и помалкивать. Со временем мне стало казаться, что два самых сильных моих врага, Сегерис и Ингар, поглотили других призраков, настолько плотными, почти непрозрачными они стали. Голоса сарехов звучали громко, твердо, а их слова не утратили яда. Я не поворачивалась к ним, не вступала в беседу и делала вид, что не замечаю их. Наивно надеялась, что они устанут злословить и отвяжутся от меня. В конце концов, на жителей Сосновки это подействовало.

Надежда оказалась напрасной. В первую же ночь, которую мы провели в пустыне, я увидела Сегериса другим. Мы сидели с Ферасом у едва тлеющего костра, ужинали. Рядом жевали жвачку верблюды, когда в десятке шагов я заметила человеческую фигуру. В свете полной луны черты лица Сегериса казались хищными, резкими. Он весь состоял из песка и был настолько плотным, что даже отбрасывал тень. Судорожно сглотнув, едва не поперхнулась, рукой указала Ферасу на нарочито неспешно приближающегося к нам призрака.

— Что такое, госпожа? — недоумение воина меня ранило, укрепило мысль о сумасшествии.

— Там человек, — выдавила я. По щекам скользили слезы ужаса. Я беспомощно смотрела, как сарех подходил ко мне.

Он остановился в двух шагах, я подскочила, отступила.

— Госпожа! — окликнул меня Ферас.

Сегерис расхохотался и рассыпался. Поднявшийся ветер швырнул мне в лицо песок. Я не смела шелохнуться и с вымораживающим сердце страхом ждала, что призрак появится снова. Не заметила даже, как Ферас встал рядом. Он обнял меня, я уткнулась лицом ему в плечо и расплакалась. Воин не утешал, не подбадривал, просто был там со мной. И чувствовалось, что он не только рядом, а для меня, на моей стороне. Думаю, поэтому не возникло неловкости и обжигающего щеки смущения.

— Вы, наверное, считаете меня сумасшедшей? — немного успокоившись, спросила я.

— Нет, что вы? — искренне удивился он. — Вы чувствительней меня. Благодаря дару вы видите больше, думаю, значительно больше простых смертных. А пустыня у Забытого города славится способностью навевать видения. Не зря же ее называют местом, где сбываются кошмары.

— Какое успокаивающее название, — буркнула я, украдкой вытирая лицо от слез.

— Оно должно соответствовать действительности, — спокойно ответил Ферас. — Пустыня оберегает Забытый город. Считается, там живут Супруги, когда посещают землю.

Он рассказал, что по этой пустыне путешествуют парами или тройками. Потому что невозможно предугадать, какой кошмар воплотится для человека из большего отряда, как это повлияет на других. Потом пересказывал легенды, часть из которых я знала. В этом, правда, не призналась. Слишком нравилось мне слушать его голос, ощущать тепло этого человека и смотреть на отблески пламени на красивом лице.

Следующие пять дней оставили в памяти след жаром и песком, невероятно яркими миражами оазисов и городов, правдоподобными криками людей, зовущих на помощь. Но их слышала только я и все больше верила в свое помешательство. Хорошо хоть миражи Ферас тоже видел. Не знаю, чтобы делала, будь иначе.

В пустыне призраки, а их кроме Инагара и Сегериса было еще четверо, осмелели и обнаглели. Они кружили вокруг меня, как стая голодных волков рядом с раненым оленем, и нападали, стоило Ферасу оставить меня одну хоть на несколько минут. Я отмахивалась, убегала, дралась, кричала на них и наверняка казалась спутнику совершенно безумной. Вопросов он не задавал, только поглядывал на меня настороженно и, как мне думалось, оценивающе. Будто пытался просчитать, насколько далеко зашло мое сумасшествие. Хватит ли у меня здравого смысла не напасть на спутника во время привала.

В конце недели мы подошли к большим, до белизны выгоревшим на солнце камням. Это было удачно, потому что ветер усиливался, и Ферас сказал, идет песчаная буря. Темнеющий горизонт подернулся дымкой и казался угрожающим, смертельно опасным.

— Я сделаю нам укрытие, — решительно заявил воин. — Последите за животными, пожалуйста. Они могут начать волноваться.

Я глянула на безразличных к происходящему верблюдов. Они невозмутимо жевали жвачку, улегшись в тени камня.

— Давайте мы вместе сделаем укрытие, а верблюдов привяжем? — предложила я. — Так будет быстрей.

Он хмуро окинул взглядом горизонт и согласился.

Защитой нам и животным должен был стать невысокий навес со стенами до самой земли. Ферас глубоко вбивал опоры, я неподалеку искала камни, чтобы потом придавить веревки. Старалась далеко от воина не отходить — не хотела оказаться беззащитной перед призраками. Поэтому услышала звук падения чего-то тяжелого.

Спешно вернувшись на стоянку, увидела призраков, окруживших дергающегося на земле Фераса. Он хватался за горло, словно пытался оттянуть веревку. Я бросилась к нему. Призраки пытались меня остановить. Их ледяные прикосновения пронизывали меня насквозь, но я не обращала на них внимания. Пробилась к воину. Он сипел и боролся за каждый вздох. Веревка действительно была. Толстый шнур навеса двумя витками охватил его шею. Явно не случайность! Выхватывая у него из-за пояса кинжал, заметила, что другой конец веревки в руках Ингара и Сегериса. Они тянули за него и душили Фераса.

Несколько долгих мгновений потребовалось, чтобы перерезать шнур. Последние нити лопнули сами. Ферас рывком содрал с шеи веревку, сел, хватая ртом воздух, силясь отдышаться. Я отбросила в сторону кинжал, обеими руками вцепилась в воина. От страха за него меня трясло крупной дрожью, в глазах щипало, по щекам покатились слезы. Он обнимал меня в ответ и постепенно успокаивался. Призраки долго смеялись, издевались, а потом исчезли.

— Не представляю, как это случилось, — хрипло признался Ферас, когда ему удалось отдышаться и прийти в себя.

— Призраки постарались, — от смущения не решаясь посмотреть на собеседника, ответила я. Отлично понимала, как глупо прозвучали такие слова.

— Кто? — закономерно поразился воин.

— Призраки, — повторила я и, стараясь уйти от разговора, напомнила: — Буря надвигается. А мы еще не сделали навес.

— Верно, — спохватился Ферас и мягко высвободился из моих рук, помог встать. — Нужно в первую очередь заняться укрытием. Но в этом случае, — он выразительно провел пальцами по кровоточащим отметинам на своей шее, — я надеюсь на пояснения. Пусть позже.

Я кивнула и пообещала рассказать. Правда, как это сделать так, чтобы меня не посчитали безумной, не знала.

Буря остервенело била песком по стенам и крыше, у большого камня, который мы использовали в качестве опоры, дремали верблюды. Остывший чай свежо пах мятой, а пряные сухарики — кориандром.

— Вы обещали рассказать, о каких призраках речь, госпожа, — твердо начал Ферас.

— Обещала, — вздохнула я и призналась: — Только боюсь, после рассказа вы посчитаете меня умалишенной.

— Ну, если я до сих пор так не решил, это вряд ли изменится, — усмехнулся он.

Это немного подбодрило, и я начала говорить. Сбивчиво и не слишком последовательно, но Ферас, почувствовавший, как тяжело мне дается рассказ, мягко взял меня за руку и стал задавать наводящие вопросы. И постепенно все оказалось на своих местах. Ритуалы, расследование, кошмары, постоянная усталость, нападение Ингара и предательство Абиры, ранившие меня куда больше, чем я хотела признавать. Упоминая принца Ясуфа, не утаила и неизбывное чувство осквернения, внутренней грязи, появившееся после того ритуала. Рассказ о призраках, их словах и попытках навредить мне стал последней каплей, и дальше я говорила уже сквозь слезы. Ферас сидел рядом, обнимал меня за плечи и внимательно слушал.

— Я поражаюсь вашей стойкости, — сказал он после объяснения, что произошло с веревкой. — Учитывая вашу жизнь в Сосновке, отношение людей к вам там… Надеюсь, Великая простит мне это дерзкое высказывание, но для вас дар превратился в проклятие…