Волки и вепри (СИ) - Альварсон Хаген. Страница 62

— СПАТЬ!!!

Стражи рухнули, как скошенные стебли, зашлись могучим храпом. Пришелец соскочил с коня, перешагнул беспамятные тела. Он был похож на древнее языческое божество — высокий, широкоплечий, чернобородый; лицо скрывала надвинутая шляпа, на плечах вился кровавый плащ, и чёрный ворон торжествующе взмахивал крыльями, и люди потом клялись, что слышали карканье. Земля дрожала от поступи чужака. В одной руке он держал мешок, а в другой — чёрный меч. Сзади тащился Скулли Сигурдсон с каменной лопатой-кельтом наперевес.

— Это ещё что за выходки!? — напустился на пришельца хозяин Вархофа.

— Погоди, побереги священный гнев, — усмехнулся Хаген, — выходки начнутся сейчас. Когда заговорит Марган годи, твой собрат по ремеслу.

Хравен вложил меч в ножны и достал из мешка человечью голову. Не гнилой кусок плоти, не изъеденный червями череп — самую обычную голову, с волосами, бородой, белой кожей и всем, чем положено. Только и того, что отдельно от тела. И глаза закрыты.

— Признаёте ли, добрые люди, Маргана годи?! — взревел Хравен.

— Похож вроде, — заметил кто-то из толпы.

— Ты, осквернитель могил! — возопил в страхе Идмунд. — А ну убери эту гадость!

— Сам ты гадость, Идмунд Бородавочник, — заметила мёртвая голова. Шевелились бескровные губы, исторгая сухой, чуть скрипящий голос. Потом разомкнулись веки. Жрец схватился за сердце, но никто не смеялся над ним: из пустых глазниц мертвеца сочилась тьма.

— Тьфу, тьфу, проклятие на вас, викинги! — замахал руками Идмунд. — Что за колдовство!?

— Разве имеет значение, колдовство здесь или нет? — раздражённо бросил Вальдер Слепой. Дух от мёртвой головы шёл не самый приятный, и пусть большинство ничего не почуяли, нюх у незрячего развился довольно острый. — Я спрошу Маргана годи: знакомы ли тебе Кьяртан Бобёр и Альвдис Серые Глазки? Поверяли ли они тебе тайны?

— Знакомы, — произнесла голова. — Эти двое обменялись клятвами взаимной верности. Я, Марган сын Маргарда, годи Хеймсхаугенбю, был тому свидетелем.

— Когда это случилось?

— В этом году, по весне, на праздник Соммаркема.

— Довольно ль вам этого? — обратился Хаген к собранию.

— Довольно, довольно! — замахали руками добрые люди. — Хватит чёрного колдовства!

— И я скажу — довольно, — топнул ногой Идмунд. — Мы не можем верить словам мертвеца.

— Мертвецы не лгут, — возразил Хравен.

— Молчи, сейдман! — воскликнул Идмунд. — Мертвецы не говорят!

— Нет такого закона, по которому мёртвый свидетель не мог бы говорить на тинге, — настойчиво проговорил Вальдер.

— Нет такого закона, по которому я обязан выслушивать всё это дерьмо, — отмахнулся Радорм. — Надоели вы мне, гости дорогие. Вам не удастся сорвать эту свадьбу. Спасибо, что потешили, но шутка ваша затянулась, а дело сгнило, как тело Маргана годи. Да и пахнет не лучше. Подите-ка отсюда, пока целы. Пока я добрый и не приказал выбросить вас.

— Дрожит твой голос, сын Рейста! — сказал Марган годи. — Есть мне что ещё рассказать, что не придётся тебе по нраву, вот ты и затыкаешь мне рот.

— Достаточно сказано! — вскричал Радорм с перекошенным от гнева лицом. — Паук, вышвырни их!

Викинги, все как один, схватились за ножи, а кто-то уже успел развязать ремни «добрых намерений», пока Хаген пел забавную песенку, но тут варсмарка, на которую никто и не глядел, откинула полог с лица, воздела руки к небу — и гулкий голос божества раздался в храме. Возможно, впервые со дня его возведения.

— Ну уж это слишком, сыны людские! Не бывать тому, чтобы в моём доме попирались законы! Коли вы не верите Маргану годи, то можете поверить мне. Идмунд, скверный мой человек! Возьми с алтаря книгу и прочти, что там записано.

Идмунд сделал пару шагов на негнущихся ногах, взял вощёную дощечку — и не сдержал короткого вскрика. На чистой от века поверхности проступили руны.

— Читай, Идмунд Бородавочник, — хихикнул Марган.

— Года такого-то от взятия земли на Линсее, — забубнил Идмунд, не веря своим глазам, — в святилище Народа Домашних Курганов в Западной четверти острова Линсей годи Марган, сын Маргарда, принял обеты верности. Произнесли их Кьяртан Бобёр сын Лейфа Чёрного сына Миккеля Кузнеца и Альвдис дочь Радорма Дромунда сына Рейста Масло… вот.

— Да мне насрать, кто кому в чём клялся! — заревел Дромунд, как громадный морж, брызжа слюной и гневом. — Я не даю согласия на этот брак. Моя дочь выйдет за того, за кого…

— Твоя дочь — не дитя и не твоя собственность, — осадил его Вальдер. — По закону любая женщина старше двадцати и одной зимы вольна сама собою распоряжаться.

— Заткнись лучше! — замахнулся на учёного Радорм. — Всякий слепой ублюдок будет учить меня законам! Бабу свою учи — похлёбку варить, понял?!

— У моей «бабы» больше чести и разумения, чем у тебя, сын Рейста Масло, — сказал Вальдер.

— Ну, ты сам напросился, — мощная оплеуха повалила слепца на землю.

Никто не успел ни возразить, ни возмутиться — внезапно грянул гром, дрогнула земля, ураган обрушился на подворье, срывая листву с бука, а шляпы с голов. Небо вмиг закуталось в покровы мрака, озарилось молниями — словно божественный искусник вырезал руны на чёрной тверди туч. Испугала народ редкая осенняя гроза, но куда больше напугал свет, испускаемый богиней. Сияние лилось из-под занавеси над лицом. Слепя и повергая в трепет.

И покраснели одежды богини, прежде зелёные и жёлтые.

— Пусть мёртвый свидетель говорит, — повелела Вар устами смертной.

— Радорм прознал, что я храню тайну его дочери, — сказал Марган годи, — вот он и приказал своему человеку утопить меня в кельде. Вот он, тот человек, бледный паук в паутине!

Богвард не шелохнулся. Радорм же повторил:

— Это ничего не значит. Идмунд, прекрати это наваждение! НУ?!

— Я, я… — заблеял жрец под хохот Маргана, — я не знаю, как это… что это… я не…

Радорм со вздохом махнул рукой.

И тут ожил Бледный Паук. Хладный Путь с шипением покинул ножны, рассёк воздух и женское тело. Девушка, отмеченная богиней Вар, хранительницей клятв, рухнула на алтарь, заливая скатерть кровью. Багряное вино жизни струилось в золотую чашу.

Тут гости поняли, что дело повернулось в недобрую сторону, и спешно начали покидать храм. Идмунд годи побелел и потерял сознание. Бойцы Радорма оправились от потрясения и бросились на викингов, зазвенело железо, посыпались искры. Бьярки вежливо попросил малышей отдать его жуткое ожерелье, пожелал удачи их перепуганным родителям, а потом скинул медвежью шкуру с плеч и с боевым кличем врубился в толпу охранников.

Хаген тяжело вздохнул. Потом распорол ножом фридбанд, выдернул меч и крикнул:

— Наденьте шлемы — и смело вперёд: ведёт вас Йон!

— Ну наконец-то, — оскалился Торкель. Меч Хёггвар, вожделея крови, блистал в его руках.

Так и началось побоище в Вархофе, что в округе Боквид на севере Линсея. Но местные жители и поныне предпочитают об этом не говорить.

Лейф Кривой Нос первым делом оттащил беспамятного Вальдера в сторону. Кьяртан же схватил Альвдис за руку и спешно потянул прочь. Девушка бросила короткий испуганный взгляд через плечо. На отца, на родных и двоюродных братьев, на родичей Лафи Хвоста. На жизнь, с которой отныне покончено. Беглецов попытались было остановить, но Хаген, Самар Олений Рог, Скулли Каша, Хравен и подоспевшие Торкель да братья Барсуки напали на Радорма, Лёрмунда и их людей. И Паук не помог: колдун его отвлёк.

Вытолкав Альвдис за калитку бокового выхода, Кьяртан оглянулся. Драка завязалась жаркая. Надо было посадить Альвдис вперёд себя на коня и ехать прочь, и бросить как чужаков-викингов, у которых всё равно не вышло решить дело по закону, так и своих дружков-приятелей, что мало помогли на Сухом Берегу. Но…

— Спрячься в той роще, — указал пальцем Бобёр. — На дерево, что ли, залезь. И сиди тихо, пока не решится, кому тебя сватать.

— Да ты с ума сошёл! — вскричала Альвдис. — Там же столько людей, а ещё — Паук. Это тебе не рябой Оспак! А если ты умрёшь? Что мне тогда…