Бар на окраине (СИ) - Кроткова Изабелла. Страница 50
Незаметно я оказалась возле витой лестницы с потайной комнатой наверху. Оттуда она, что ли, капает?..
Держась за скрипучие перила, я сделала шаг, за ним второй. Вода зазвенела нежно, как переливы высокого голоса: «А-а… А-а-а!..»
Господи, да это вовсе не вода, а песня!
Сердце заухало, как молот. Я остановилась. Это Настя!
Она там, наверху!
Заплетающимися ногами я преодолела две ступени и вернулась назад.
Внезапно дверь кабинета распахнулась настежь, и песня сразу зазвучала громче.
«С по-о-дружками по ягоду ходить… На-а их веселый оклик отзываться…» — это была ария Снегурочки из оперы Римского-Корсакова.
Она явственно доносилась из кабинета!
Не дыша, я крадучись приблизилась к открытой двери и встала за ней, не решаясь заглянуть внутрь, но пение вдруг разом стихло, будто чья-то рука выключила пластинку.
И наступила странная тишина — словно там, с другой стороны двери, кто-то так же, как и я, стоит, прислушиваясь к тому, что происходит снаружи.
Я, почему-то не разворачиваясь, попятилась назад и сама не поняла, зачем, сломя голову нырнула в кухню.
В кухне не было ничего подозрительного. Чистые тарелки горой высились на столике, ложки, вилки, ножи — все разложено по ящичкам, кастрюли перемыты, полотенца сложены на стуле.
На стене у окна висит календарь.
Я вспомнила, как держала его в руках в последний раз, после того, как Полина прочитала из него выдержки.
И возникло непреодолимое желание еще раз посмотреть его, чтобы окончательно убедиться…
В чем?
И не успела я подумать, в чем именно я хочу убедиться, как календарь уже был у меня в руках.
Он пах свежей типографской краской и приятно шуршал под пальцами, когда я начала перелистывать страницы. Красные числа, никаких чертей с рогами… Все в порядке.
Похоже, Таня подарила коллегам вполне обычный календарь.
Я уже хотела со спокойной душой вернуть вещь на место, как вдруг поняла, что не могу этого сделать.
Рука, держащая календарь, вдруг начала увязать в нем, как в болоте.
Я с ужасом затрясла пальцами, но они находились в разинутой пасти жуткого календаря, а листы его росли и росли, и уже поглотили запястье…
«Нужно отрубить его ножом… — пронеслась ясная мысль, и я вдруг увидела на столе, где только что ничего не было, знакомый нож с иероглифами.
Я бросилась к нему.
Не делай этого!!! — раздался внутренний призыв к разуму.
Услышав его, я резко затормозила перед ножом — так, что из-под подошв сверкнули искры.
Тем временем рука исчезла в календаре почти до локтя.
— А-а-а!!! — не своим голосом завопила я и стала бить ею о стену.
Но стена почему-то оказалась рыхлой, как подушка, и начала рассыпаться на глазах. Обломки ее сыпались и сыпались, и я в ужасе поняла, что сейчас она засыплет выход, и я останусь здесь навсегда.
Я замерла, не зная, что предпринять, в тот момент, когда пол кухни вдруг поехал вперед на стремительной скорости.
Я поспешила за ним, но не успела, и он ловко выскользнул из-под меня и взметнулся ввысь.
«Арина валится всюду, как срезанный сноп…»
Это было последнее, о чем я успела подумать.
ГЛАВА 54
— Ну чего орешь-то? — раздался над ухом доброжелательный голос, и передо мной возникло лицо дворника Прохора.
Я уставилась на него как баран на новые ворота.
Он тем временем поднял меня с пола и заботливо отряхнул халат от налипшей пыли.
— Чего ты? — повторил он удивленно.
— Я?.. — пробормотала я, оглядывая кухню без малейших признаков разрушения. — Да я это…
В поле зрения мимоходом попал календарь — он спокойно висел на стене.
Я судорожно сглотнула слюну.
— Голубушка, ты не высыпаешься, что ли? Силов, видать, совсем нету в тебе… — неодобрительно покачал головой старик, волоча меня по лестнице вверх.
Увидев издалека дверь кабинета, я невольно замедлила шаг.
— Ну ты чего опять?!. — вновь спросил Прохор Яковлевич.
Я, как рыба, вытащенная из воды, беззвучно раскрыла рот и завращала глазами в сторону двери.
— Иван Ильич тама, — пояснил дворник, таща меня дальше, — отчет производит какой-то. И оперу в магнитофоне включил — я мимо проходил, заслушался!
— Оперу?.. Иван Ильич?.. А что вы оба тут делаете?.. — забормотала я, выбираясь вслед за дедом на земную твердь.
— Так завтра праздник большой — Рождество. Марианна Леонидовна будет. Я вот две лишние дорожки расчистил, а Иван Ильич бумаги какие-то заполняет. Подыши свежим воздухом-то, совсем там в чаду и дыму угорела! Накинь вот мое пальто, а то окоченеешь тута!
Таращась на Прохора, я набросила поверх халата его старый зипун.
Согревшись немного, достала сигареты и закурила.
Когда подносила ко рту зажигалку, внимательно осмотрела руку.
На ней не было никаких следов.
Увидев поплывший сизый дым, дворник поморщился.
— Ой, ну что за девки ноне пошли! — по-стариковски крякнул он и сплюнул на расчищенную дорожку. — Вот в мою молодость, бывалыча…
Дед пустился вспоминать молодость, а я, присев на небольшой пень, выставленный возле бара, думала, как глупо я выгляжу.
Внезапно я рассердилась на себя.
Я сошла с ума!
Мне чудятся календари, ножи, голоса…
А на самом деле ничего этого нет. Нет ни Насти, ни кабанов, ни оборотней. Все это мои пьяные видения. Есть обычный ночной бар на окраине и совершенно нормальные люди, работающие в нем — Таня, Прохор, Полина и все остальные.
А мне надо сразу после Рождества серьезно подлечить нервы — а то я действительно то и дело валюсь, как срезанный сноп…
Когда я вновь спустилась вниз, навстречу мне вышел Иван Ильич и строго промолвил:
— Арина, не затягивай с уборкой, да вымой все потщательнее — завтра приедет Марианна Леонидовна. Нужно, чтобы все блестело. Ты меня поняла?
— Поняла… — прошептала я, берясь за швабру.
Неожиданно швабра вырвалась у меня из рук и со страшным грохотом рухнула на пол, чуть не ударив директора по лбу.
— Извините… — промямлила я, глядя, как резво отскочивший в сторону Иван Ильич, сняв очки, трет переносицу.
Господи, зачем они меня еще держат?..
Затем, что ты нужна им.
Я рассердилась еще больше.
Бред, бред и только. Недосып, переутомление — вот что это такое. Ничего, скоро я поправлю свое здоровье…
Раздались удаляющиеся шаги — Иван Ильич, не сказав более ни слова, направился в свой кабинет.
Через минуту я услышала доносящееся оттуда оперное сопрано.
«Дура…» — обругала я себя и принялась за уборку.
ГЛАВА 55
Не успела я войти в прихожую и стащить с себя полушубок, как в зале отчаянно зазвонил телефон.
«Восемь утра… — подумала я, — кому я понадобилась в такую рань?.. Наверно, опять предложат выкупить венок и табличку…»
Настроившись на неминуемый скандал, я взяла трубку.
— Ангел мой! — раздался оттуда благостный голос моего престарелого любовника. — Наконец-то! А я звоню-звоню…
Я перевела взгляд на часы. Пять минут девятого. И к этому времени он уже не просто звонит, а «звонит-звонит»!
— Я приехал из Новосибирска в пять тридцать, — мигом прояснил ситуацию Мстислав Ярополкович, — и очень жажду увидеть мою девочку!..
«Девочка» плюхнулась в кресло и зевнула так, что хрустнуло за ушами.
— Ну, так что? — забеспокоился профессор филологии, не слыша из моих уст восторженных криков.
— Да ничего, — сообщила я. — Не поеду. Спать хочу. Обалдел, что ли, в такую рань звонить?!
И, оставив на другом конце ошарашенного Мстислава Ярополковича, я бросила трубку и пошла в спальню.
Едва я забралась под одеяло, трубка затрещала вновь.
Пробормотав непечатное слово, я вылезла из кровати, нашарила один тапок и принялась искать второй. Однако он залез глубоко под кровать; в спешке пытаясь достать негодника, я лишь загнала его еще глубже. Телефон меж тем разрывался на части.