Бар на окраине (СИ) - Кроткова Изабелла. Страница 51

— Мать твою!.. — швырнув тапок в стену, я побежала в зал босиком.

— Ну я уже такси выслал… — заскулил Мстислав Ярополкович — гроза студентов.

— И че? — нагло осведомилась я. После тщательной уборки, запрошенной Иваном Ильичом, у меня отваливались спина, руки и ноги.

— Как — че?.. — с испуга ответило мне в том же духе светило науки. — Я тебе подарки купил… Скучал… Завтра же такой праздник…

— Подарки купил? — удивилась я.

Это было не похоже на бой-френда. Необходимость делать мне подарки и оплачивать кое-какие расходы была для него огромным минусом в наших отношениях.

— Да, да, солнышко мое! — умоляющим тоном произнес страдалец.

«Бедняжка, сейчас заплачет», — зло подумала я, вспоминая его исключительную жадность.

От моего категоричного тона профессор даже стал заикаться.

— Я… я…

— Да ладно, приеду, — прервала я его блеяние, засовывая ногу в штаны, и швырнула трубку в кресло.

Ишь ты, верующий! Завтра такой праздник!.. — мысленно передразнила я. — А самому не терпится нарушить заповедь «Не прелюбодействуй!..»

Погоди… Как он сказал… завтра?..

И они тоже — директор и дворник — сказали «завтра»…

Но ведь… ведь сегодня только пятое!

В душу невольно закралось сомнение. Неужели опять… как тогда, с пропавшей предновогодней ночью?!.

Я рывком включила радио.

«Прогноз погоды на сегодня, шестое января…»

В виске забилась тонкая жилка.

Шестое января.

Как же это?..

Ведь вчера было четвертое!

— Вчера же… вчера было четвертое… — пробормотала я, заикаясь, подобно Мстиславу Ярополковичу.

Телефон зазвонил в третий раз.

— Да иду, мать твою!.. — рявкнула я в трубку и вдруг поняла, что вот-вот разрыдаюсь.

— Хорошо, жду вас, такси у подъезда, — спокойно ответил мужской голос.

— Вот черт…

Я быстро застегнула джинсы, сунула ноги в сапоги и выскочила навстречу вежливому таксисту.

— Наконец-то, радость моя! — Мстислав Ярополкович встретил меня у двери в длинном халате и заключил в свои цепкие объятия.

— Какая ты нарядная!.. — подозрительно произнес он, выпустив, наконец, меня из рук и оглядев полушубок. — Откуда это?

Увидев вслед за полушубком новые сапоги, доктор наук явно почуял неладное и дрогнувшим голосом уточнил:

— Нашла богатого, что ли?

Я оглядела его роскошно обставленную квартиру, покосилась на фирменные очки, на дорогое кожаное пальто, висящее на вешалке, и вспомнила, как три месяца ждала покупки компьютера то после пенсии, то после премии…

— Нашла, — беззаботно заявила я, пройдя в огромную гостиную и развалившись на мягком диване.

— М-м… — растерянно промычал Мстислав Ярополкович. И добавил потухшим голосом: — Кофе?..

— Угу, — сказала я, забираясь с ногами на диван и включая телевизор.

— Главные события сегодня, шестого января. В преддверии великого праздника, Рождества Христова…

Я снова вздрогнула. Похоже, рассиживаться некогда.

Все случится сегодня.

Я поняла, что нахожусь здесь только потому, что все в этом доме, не связанном с последним страшным периодом моей жизни, успокаивает меня. Где-то на кухне крутится совершенно земной Мстислав Ярополкович, заядлый материалист, и в его присутствии кажется, что все, о чем я думаю сейчас — не что иное, как глупые бредни…

Я и сама будто уверовала в это, когда Прохор Яковлевич вывел меня из светлой, тихой кухни, однако…

— Сегодня, шестого января… — вновь начала диктор.

Сейчас выпью кофе, и сразу домой.

Последний день, такой нужный, такой необходимый день пропал бесследно!..

— Тебе не скучно? — выглянул из кухни профессор в фартуке. — Хочешь, посмотри альбомы с фотографиями. Вон, лежат на журнальном столике!

Я потянулась за стопкой альбомов и, почти не глядя на фотографии, начала машинально их перелистывать.

Из кухни вдруг раздался резкий возглас.

— Ты что, руку обжег? — встревоженно спросила я.

— Какой упадок нравственности в обществе! — послышалось в ответ.

— Где упадок? — поинтересовалась я и выглянула в окно.

Внизу, в скверике, стояли в обнимку парень и девушка.

— В наши годы не принято было так себя вести на людях! — раздалась гневная реплика, и в дверях появился хозяин с подносом.

— А где жена и дочь? — полюбопытствовала я, переворачивая страницу альбома.

— Они в санатории, завтра вернутся, — спокойно сообщил борец за нравственность, ставя поднос на столик передо мной. — Угощайся, моя девочка.

— Подарки, — напомнила я высокомерно.

— Сейчас, сейчас… — засуетился донжуан. Я, усмехнувшись, пронаблюдала за тем, как он, подняв зад, судорожно копается в красивом дорожном чемодане. Мне совершенно не интересны были его подарки, просто хотелось удовлетворить свое любопытство — на что же расщедрился скупец?..

— Вот! — сияя, Мстислав Ярополкович положил передо мной почти невесомое золотое колечко и цепочку — тоненькую, как волосок.

— Ого! — деланно восхитилась я. — Ничего себе. Спасибо, мой золотой!

И чмокнула старого дурака в щеку.

И вспомнила почему-то, что в бабушкиной шкатулке лежат тяжелые старинные серьги с крупными бриллиантами и такой же литой перстень.

— …А это Верочка в пятом классе, — благодушно сообщил похваленный мной возлюбленный, присев рядышком и глядя через мое плечо в альбом.

Я сделала вид, что очень заинтересована его дочерью в пятом классе, потом, выдержав секунды три, перевернула следующую страницу.

И онемела.

— А это Верочка с однокурсниками, — прокомментировал Мстислав Ярополкович, не заметив моей реакции. — Это она на первом курсе еще.

— А это кто? — спросила я тихо, ткнув пальцем в стоящего рядом с ней в группе молодых парней и девушек

Вовку.

— Это?.. Это Володя Масленников. Хороший парень, спортсмен…

Я друг тебе…

— Я и родителей его хорошо знаю, и брат его у нас учился — талантливый парень! И Володя тоже — умница, светлая голова…

Я смотрела на счастливое юное лицо, смеющиеся карие глаза, волосы…

Как все-таки тесен мир!..

Я глотнула кофе. По телу разлилось приятное тепло. Ну, вот все и встало на свои места. Вот он, Вовка, самый настоящий человек. Год его рождения теперь ясен, и сказанное им оказалось правдой. Теперь я знаю, с кем я в одной упряжке.

— Какое все-таки несчастье… Как вспомню…

— Какое несчастье?.. — не поняла я.

— Володя погиб. Почти три года назад.

На несколько секунд наступила тишина.

Потом альбом выпал из моих рук и со стуком повалился на пол.

Мстислав Ярополкович преданно бросился за ним.

— Ничего-ничего, я подниму… Да. Разбился на мотоцикле. Говорят, по частям собирали. Весь курс на похоронах был…

Во время этого монолога я все еще неподвижно сидела на диване. Во рту у меня пересохло, и появился странный, почему-то сладкий, привкус.

Вспомнились прикосновения его локтя, рука, держащая бокал, легкая улыбка…

— Воды… — как из глухого подземелья, из моей груди исторглось слово.

— Сейчас… сейчас… — залепетал любовник и, отложив альбом, бросился на кухню.

В этот момент я, шатаясь, встала и прошла в прихожую. Оделась, вышла на улицу и побрела неизвестно куда.

В сумке сразу же раздались настойчивые трели сотового. Они звенели, звенели, звенели, и я подумала вдруг, что они вот-вот разорвут мне голову. Улыбнувшись странной улыбкой, я достала телефон и бросила его далеко-далеко, в высоченный сугроб.

Телефон нырнул в его глубину, и наступила блаженная тишина.

ГЛАВА 56

Ноги вели меня сами, и я все брела и брела, пока не дошла до остановки. Здесь я остановилась. Пожалуй, надо перекурить.

Мысли были далекими и нечеткими.

… — Девушка, вы что стоите, как столб? — услышала я и, не успев даже понять вопроса, оказалась внесенной толпой в автобус.

— Проходите, проходите вперед! — надавили сзади.

Я прошла. Сознание мое в данный момент отсутствовало — оно все еще пребывало в квартире Мстислава Ярополковича. Меня впихнули к окну и прижали к стеклу носом.