Бар на окраине (СИ) - Кроткова Изабелла. Страница 53
Похоже, полнолуние.
— Привет, — вдруг услышала я и повернула голову налево, откуда раздался голос.
Передо мной стоял Сергей.
ГЛАВА 58
Увидев его, я оторопела и тут же поперхнулась дымом.
Подойдя поближе, Сергей улыбнулся и вытащил из моего рта застывший окурок. Затем спокойно выбросил его в снег и потер руки.
И только когда он проделал все это, я услышала словно со стороны свой собственный изумленный голос:
— Привет!..
— А я к матери еду. Вот решил тебя захватить на работу.
Спаситель мой!..
Внезапно я, разрыдавшись, припала к его груди. Ласковый мех серой дубленки защекотал лицо. Не понимая, что со мной, чужой мужчина, неожиданно ставший ближе всех, крепко обнял меня и, похлопывая ладонью по спине, заговорил:
— Ну-ну, дружок, все нормально, все хорошо… Все хорошо…
— Ты… ты приедешь за мной к полуночи?.. — пролепетала я, вытирая кулаком застывающие на морозе слезы.
— Приеду… приеду, моя хорошая… Конечно, приеду, я же тебя не оставлю… — шептал Сергей, целуя мои мокрые от слез щеки.
Наконец, мы уселись в машину, и она помчалась по улице.
Немного придя в себя, я вдруг сообразила, что только что вступила с Сергеем в какие-то уже не совсем простые отношения. Интересно, а он это понял?.. И если да, то как он к этому отнесся?..
Я покосилась на его профиль. Он был чем-то похож на актера Вигго Мортенсена, того, что сыграл Арагорна во «Властелине колец».
— Что с тобой случилось? — озабоченно спросил Сергей, когда мы выехали из центра.
— Я… — быстро начала я и замолчала. Ком, внезапно вставший в горле, будто перекрыл доступ словам.
Он на мгновение повернул ко мне голову.
— Ты кого-то боишься?
— Я… — опять начала я, и снова осеклась. И на этот раз случилось то же самое — будто во рту закрылись какие-то ворота, и остальные слова не успели выйти наружу.
Его рука на миг оторвалась от руля и погладила меня по русым волосам.
— Маленькая моя… едешь куда-то в ночь, работать… Это нужно прекращать. Ты больше не будешь совсем одна на этом свете. Я теперь с тобой. Я буду тебе помогать…
Голос, будто шепча колыбельную, опять потек тихой, напоенной солнцем, водой. Слезы высохли, и я, чуть успокоившись, поправила волосы и посмотрела вперед, на нескончаемую дорогу. Тусклые городские огни, постепенно редея, неровной цепочкой пролетели мимо, и впереди начали появляться деревья. Очень скоро они встали густой стеной, в окне проплыла табличка-указатель города, а за ней через несколько метров на темном снегу показался льющийся из леса свет…
Перед тем, как выйти из машины, я сделала глубокий вдох.
Потом взглянула на Сергея.
И не сказала ни слова.
Но он понял меня без слов и кивнул.
— К полуночи я вернусь. И буду ждать, сколько потребуется.
Я просунула голову назад и быстро поцеловала Сергея в щеку.
— Спасибо… — и пошла к теремку.
Подойдя к его двери, оглянулась и проводила взглядом убегающую в ночь машину.
Ну вот. Теперь все будет хорошо.
Мне показалось, что лестница будто сама потащила меня вниз — я только успевала быстро перебирать ногами.
На последней ступеньке я столкнулась с Вовкой.
Он был хорош как никогда — глаза лучились сильнее обычного, волосы как-то красиво падали на лоб, и кожа под светом лампы над стойкой отливала нежной белизной.
И на лице не чувствовалось никакого волнения.
В груди моей мгновенно похолодело, и я чуть было не шарахнулась от него, как от чумы, но вовремя взяла себя в руки.
— Привет, — произнес он совершенно спокойным тоном.
Володя погиб. Почти три года назад. По частям собирали…
— Привет, — ответила я, тоже как будто спокойно, и добавила: — С Рождеством!
— Рождество еще не наступило, — напомнил он, и дрожь от его странного взгляда пронзила меня до самых пяток.
Стоит заметить, что части собрали очень хорошо. От Вовки невозможно было оторвать глаз.
Из-за спины бармена высунулась Полина и улыбнулась белозубой улыбкой.
— Доброй ночи, Арина!
На Полине было длинное черное платье в пол. Оно переливалось и сверкало серебристыми блестками.
Полина вышла из-за Вовки и, прильнув к моему уху, загадочно доложила:
— Работаем до полуночи. А после начнется вечеринка…
Я так и думала.
— …И Марианна Леонидовна будет, — пискнула незаметно подошедшая Лилька.
…Кто же из вас, кто?! — невольно опять метнулась из стороны в сторону мысль на исходе последних часов.
— Время!.. — постучала Лилька по крошечным наручным часикам перед моим носом и напомнила Веру Андреевну.
И впервые пыльная библиотека в сравнении с этим черным перепутьем лестниц показалась мне светлым райским уголком.
Время. Да. Время.
— Да, да… — кивнула я и устремилась в подсобку.
Чтобы в последний раз надеть форму и в последний раз убрать кабинет Ивана Ильича.
Мне показалось, что халат облепил меня слишком тесно — ворот неловко сдавил горло, и пришлось расстегнуть верхнюю пуговицу, чтобы дышалось свободнее.
Однако это почти не помогло. Дышать по-прежнему было тяжело — воздух будто загустел и с трудом втягивался в легкие.
Я почувствовала, что в баре становится жарко. На лестнице, у стойки и в зале образовалась душная пробка. Пройдя через нее, я вышла в темный тоннель коридора, где было чуть прохладнее.
И дрожь, эта предательская дрожь опять охватила руки, колени, икры… Господи, спаси меня в эту ночь!
У лестницы в кухню на пути попалась Таня. Она ласково кивнула мне и заторопилась куда-то. Я ответила почти бессознательным кивком.
Таня исчезла, и я покосилась наверх, куда уводила вьющаяся мрачная тропа, по которой я буду бежать сегодня к спасительной дверце. Фонарик и ключ у меня в кармане, а в сумке, прикрепленной к поясу — мягкие чешки, сложенные валетом. Все получится. Все непременно должно получиться!.. А у выхода будет ждать Сергей.
…Я буду ждать тебя, сколько потребуется…
Облегченный вздох вырвался из груди. Как хорошо, что он приехал за мной. Как хорошо, что он есть, и будет не смыкая глаз ждать…
…Я-то, будем надеяться, убегу, а тот, второй…
Но, как бы там ни было, пока я здесь, мы вместе, хоть до сих пор и не знаем друг друга. Мы все равно, пусть даже на расстоянии, составляем незримую пару. Может быть, этого достаточно для спасения…
Голова немного закружилась, и мысли стали падать, как части разрушающейся пирамидки. В ногах появилась легкая слабость.
Цветы в кабинете Ивана Ильича при моем приближении злобно подняли разросшиеся головы. Или это кажется мне?.. А то, что на полу… зигзагообразная тропа… тоже кажется?.. И я иду по этой тропе вперед… зачем?.. Ведь лучше сейчас остаться на месте…
Зачем я иду?.. Иду и боюсь ступить за ее край, где лежит один лишь дым, похожий на мутное серое полотно… А откуда-то издалека начинает доноситься высокий чистый голос…
Нет, нет, не поддаваться!.. Не смотреть, не слушать, не думать… И, самое главное, — не дать страху заползти под тесный, давящий халат и жестким обручем сжать мое сердце!..
…Но вот уже нет никакой тропы, а под ногами вновь ровный пол, устланный линолеумом древесной расцветки. И голоса тоже нет — он будто истаял в воздухе — прозрачном и свежем… Я взглянула на цветы — они спокойно стоят в своих горшках…
И, пожалуй, я не полью их сегодня…
Стараясь не смотреть на цветы, я потащила по полу швабру, ощущая спиной их ледяные взгляды, как шипами, пронзающие спину.
Вымыв жуткий кабинет, я вышла в коридор и перевела дух. Лоб покрылся испариной.
Время… время…
Без одной минуты десять…
Вдалеке послышались шаги Ивана Ильича. Они показались тяжелыми и зловещими. На миг мне почудилось, что лестница вздрогнула, резные перила качнулись наружу, а лампочка над дверью кабинета подмигнула тусклым огоньком, как ослепшим глазом.