Право на возвращение (СИ) - Крутских Константин Валентинович. Страница 29

Охотница нажала еще какую-то кнопку, и в кресле включился обогрев. Уже совсем скоро моя одежда совершенно высохла. Мне стало совсем тепло и уютно…

Однако лежи — не лежи, а растраченную энергию не восстановишь. Можно, конечно, всплыть на поверхность, к солнцу, но это лишняя трата времени. А вдруг там, на станции, считают каждую секунду?

Я огляделась по сторонам и, увидев на стене аптечку, попросила Паласо открыть ее. Та поспешно выполнила просьбу, и я тут же увидела на полке большой аккумулятор! Охотница принесла мне его, я вставила клеммы себе в ноздри — именно там у нас находятся контакты для аварийной подзарядки — и уже через пятнадцать минут снова была полна сил.

Вернув кресло в обычное положение, я развернула батискаф и повела его к станции.

С первого раза состыковаться не получилось. То ли глыба все же деформировала причальный рукав, то ли это у меня руки стали кривыми. Батискаф несколько раз ударился боком об люк, и я уже хотела было передохнуть, как вдруг на экране высветилось сообщение о том, что стыковка завершилась удачно.

Я обернулась к Паласо, раздумывая, стоит ли брать ее на станцию. Поколебавшись, я всё же решила взять охотницу с собой. Ведь она же не растерялась, увидев меня предельно измотанной. Может быть, и на станции окажется незаменимой.

— Паласо, — позвала я. — Мы идем в подводный дом профессора. — Он стоит на самом дне, так что, можно считать, что твоя мечта сбылась — ты смогла пройти по дну лалим. Только ничего там не трогай руками, а то боги могут рассердиться.

— Да, сестра! — воскликнула она, так и полыхнув глазами от восторга.

— И предупреждаю заранее — там могут оказаться мертвецы, — добавила я.

— Я ничего не боюсь, сестра! — гордо вскинула голову Паласо. — Вот только в первый раз в жизни за тебя испугалась, когда ты ходила по дну. Я видела, что тебе совсем невмоготу. Я уже собиралась нарушить твой запрет. Я думала, может быть, лучше пусть бог глубин убьет меня, но я успею помочь тебе. Но тут ты как раз вернулась.

— Ты бы умерла зазря, но все равно спасибо, — улыбнулась я.

Долго думать над тем, как войти на станцию, мне не пришлось. На приборной панели батискафа нашлась кнопка, открывающая ее люк. И вот две дикарки с луками переступили порог самого важного во всем мире научного учреждения.

Я двигалась чуть впереди, позволяя Паласо осматривать незнакомый ей мир лабораторий. Наверняка будет рассказывать в своей деревне, как выглядит жилище богов.

Внутри станции царил полумрак. Постоянное освещение, по-видимому, погасло в момент аварии, и горели лишь тусклые лампочки под самым потолком.

В принципе, бояться за себя тут было нечего. Ну не твари же какой-нибудь из бездны, или злокозненных пришельцев. Враг где-то снаружи, и если он обрушил скалу на базу, то может выкинуть и еще что-нибудь.

Я медленно продвигалась по станции, заглядывая во все попадавшиеся на пути двери. Пока что ничего интересного. Везде царил беспорядок — видимо, от удара скалой. В лабораториях валялись опрокинутые приборы, разбитые пробирки. Но вот компьютеры, кажется, пострадали не так сильно — их лишь сбросило на пол. В одном месте я наткнулась на склад, полностью забитый какими-то темными пакетами. Я взяла один из них в руки, расстегнула пластиковую застежку и взяла пальцами щепотку содержимого. Это были высушенные цветки имморталиса. Значит, секрет действительно в них. Тщательно закрыв пакет, я положила его на место.

Я открыла очередную дверь и невольно застыла на пороге. Посреди поваленных ящиков и разбитого оборудования на полу распростерлась высокая человекоподобная фигура.

Хотя она и лежала лицом вниз, приблизившись, я увидела, что это девушка. Очень изящная, высокая, широкоплечая, одетая в строгий бордовый комбинезон с узкими белыми полосами по бокам и в простые кроссовки.

Перевернув тело, я сразу же узнала девушку. Это была Амальтея Алёшина, ассистент профессора Хэкигёку, известная всему миру по телепередачам.

Амальтея стала самой знаменитой девушкой-ученой нашего времени. Можно сказать, прямо Гипатией эпохи роботов. Она была дочкой известного астронома и тоже хлопачарой, только в отличие от меня, ее отец вложил в нее больше данных, необходимых для ученого, чем для воина. Поэтому я ей даже немного завидовала, что она вот реально работает над возвращением своего папы. И. кажется, прочти достигла цели.

Амальтея выглядела двадцатилетней, и вроде бы, всю жизнь провела без апгрейдов. Ее совсем короткие волосы, подстриженные почти ежиком, как всегда, буквально стояли. На вытянутом волевом, мужественном лице застыло отчаяние. В руках девушка сжимала громоздкий передатчик, который ее тело потянуло за собой со стола. Видимо, Амальтея до последнего пыталась вызвать помощь из Москвы.

Я… чуть было не сказала "пощупала пульс". Нет, конечно, даже у детей-роботов это бесполезно. Так вот, я включила свое глазное освещение и направила лучи прямо в ее глаза. Если робот жив, его фотоэлементы должны отреагировать на излучение другого робота. Расширенные до предела зрачки лежащей девушки оставались неподвижными. Я светила ей в глаза несколько минут, и наконец, в них что-то дрогнуло, шевельнулась маленькая точка, совершенно незаметная для человека. Ага, значит, Амальтея жива! Она просто в глубоком обмороке от истощения. Она осталась здесь одна без солнечного света, а аккумуляторы давно сели. А освещение здесь, похоже, работает от какой-то резервной батареи, до которой девушка не могла добраться.

— Паласо, скорее ко мне! — выкрикнула я.

Охотница тут же примчалась на зов и, увидев распростертую стройную фигуру воскликнула:

— Ой, я знаю ее! Она из "людей" профессора! Она тоже хорошо стреляла… из моего лука. Но что с нею? Она в стране предков?

— Она богиня, такая же, как я. Ее еще можно вернуть из страны предков. — ответила я, внутренне надеясь, что это правда.

Я бережно разжала пальцы Амальтеи, положила передатчик на стол. Затем слегка приподняла ученую девушку за плечи. Оказалось, что она весила не многим больше меня. Тогда я обернулась к Паласо и сказала:

— Отнеси ее в нашу машину.

— Да, сестра, — отчеканила охотница и перехватила у меня Амальтею.

Я принялась разглядывать разбросанную технику. Попадались лишь большие компьютеры, в которых мне было не разобраться. Проще оставить их до возвращения ученых. Наконец, я заметила отброшенный ударом ноутбук и взяла его с собой.

Покинув это помещение, я продолжала обыскивать станцию, но больше не обнаружила ничего интересного.

Вернувшись на батискаф, я застала там Паласо, сидевшую на полу перед лежащей Амальтеей и пытавшуюся сделать ей искусственное дыхание. Я чуть было не рассмеялась, но сдержалась, чтобы не обидеть ее.

— Заботливая моя, — произнесла я и протянула ей аккумулятор. — Вот держи. Помнишь, как я делала?

Она кивнула и принялась оживлять Амальтею. Я же, тем временем, заняла пилотское место и принялась задраивать люк станции. Когда мы отчалили и опустились на дно чуть в стороне, я вернулась к спасенной.

Девушка-ученая уже слабо шевелила веками. Паласо по-прежнему сидела рядом, держа клеммы в ноздрях Амальтеи. Ее зрачки уже слегка уменьшились, и вокруг них появилось что-то вроде индикатора зарядки. Сейчас там мерцал красный полукруг, постепенно стремившийся замкнуться. Значит, она получила только половину энергетического минимума.

Наконец, когда круг замкнулся, я сказала:

— Карапатан!(*)

(*) Достаточно! — тагальск.

Охотница поспешно выдернула клеммы из носа ученой и протянула аккумулятор мне. Я положила его на место, в аптечку. Этой энергии хватит, чтобы она смогла самостоятельно двигаться, а как всплывем — подзарядится на солнце.

— Амальтея, ты меня слышишь? — спросила я по-русски. Надо же было так случиться, чтобы в самой глубокой точке мирового океана случайно встретились две девочки-андроида, для которых русский язык был родным!

— Слышу, — ответила она слабым, но все же твердым голосом. — Кто ты?