Волгари в боях за Сталинград - Тажуризин Анвер Тажуризович. Страница 21

Ночь выдалась светлая. Ветер относил дым пожарищ от реки в степь. Бодро шлепая колесами, наша «Ласточка» двинулась вверх по течению, туда, где не смог бы пройти ни один бронекатер. За ее кормой поднималось тяжелое дымовое облако. Когда повернули обратно, то едкий дым обволок наше судно: пришлось работать в противогазах. Навстречу нам быстро двигались бронекатера. Вскоре мы услышали грохот, а затем облака дыма прорезали огненные полосы. Это установленные на бронекатерах «катюши» обрушили огонь на голову врага. После метких залпов катера быстро повернули и ушли в безопасное место за городским пляжем, а «Ласточка» еще долго шлепала в дыму, принимая на себя запоздавший удар врага. Через некоторое время операция повторилась.

На следующий день фашисты направили на наши суда самолеты и огонь своих батарей. Лейтенант Редько носился по палубе, быстро заряжал пушку и посылал в небо раскаленный металл. Я вылез из машины и стал подавать снаряды. В эту ночь количество пробоин в судне значительно увеличилось, но мы уже научились их быстро заделывать.

В конце сентября вместе с другими судами «Ласточка» была передана в распоряжение дивизии генерала Родимцева. Судно стояло у Соляной пристани. Здесь, на обрывистом берегу, были вырыты землянки, в которых вместе с гвардейцами находились и мы.

Круглые сутки «Ласточка» была на парах. Ночью мы совершали рейсы, а днем отстаивались. Изредка я, сын и дочь пробирались на судно, чтобы подшуровать топку. Делали это очень осторожно, боясь, чтобы дым не привлек внимание врага, который был совсем рядом.

Маскировку мы строго соблюдали. Только ночью, во время хода, вылетавшие из трубы искры выдавали нас. Что только мы ни предпринимали! Я даже пробовал во время хода обвязывать трубу мокрым брезентом, но и это не помогло. Наконец выход был найден: перед рейсом мы усиленно шуровали топку, поднимали давление пара в котле до десяти атмосфер, хотя разрешалось поднимать пар не выше пяти атмосфер. Вот так накопим пару вдоволь, а потом топку тушим и благополучно переплываем реку.

^{Дни и ночи обслуживал боевые волжские переправы пароход «Ласточка» Нередко участвовал он в десантных операциях. На снимке: «Ласточка» готовится к высадке десанта.}

И все же не убереглись.

Как-то враг подкараулил нас при входе в затон, в самом узком месте. Светло еще было. Я находился в ту минуту в машинном отделении. Вдруг как загрохочет, как швырнет наш пароходишко. Упал я, больно ударился плечом о трап. Свет погас, машина остановилась. Преодолевая боль, полез на палубу узнать, что стряслось, и сразу же увидел, что кожух левого колеса смят и спицы, погнутые в разные стороны, торчат. Редько и Василий Крайнов еще не пришли в себя после взрыва — оглушило их сильно. А вражеский самолет новый заход делает. Это сразу всех привело в чувство. Спустился я в машину и начал перебрасывать перекидку с переднего хода на задний. Погнутые спицы бьют по кожуху, поднялся страшный грохот. Наконец, коленчатый вал стал прокручиваться. Вновь взрывы послышались, но машина уже заработала. Скатал Василий руль на борт, и пошли мы на одном колесе к судоремонтному заводу, который находился в то время неподалеку от Тумака. Хорошо, что были одни, без людей и груза.

Пришли к заводу вечером, а к концу ночи «Ласточке» уже новое колесо приделали, и мы в обратный рейс пошли.

Со второй половины октября наша «Ласточка» обслуживала понтонную переправу несколько ниже Сталинграда. В те дни по переправе двигались войска, во всем чувствовалось, что наши к наступлению готовятся.

Перед самым ледоставом вновь пришли в затон, собрали все мелкие суда, которые еще могли держаться на плаву, и отбуксировали их в Тумак для ремонта. Целую зиму «Ласточка» обеспечивала паром заводскую кузницу.

А. С. Ананичев [10]

ПОД ПРИКРЫТИЕМ АРТИЛЛЕРИЙСКОГО ОГНЯ

Навсегда запал мне в память рейс парохода «Кузнец» 5 октября 1942 года.

Рано утром к пароходу подвалил маленький катер, доставивший высокого худощавого майора — военного коменданта Сталинградского водного района.

— Я к вам с заданием от командования: из мелководной Воложки, что рядом с пристанью Тумак, надо доставить к переправе у завода «Красный Октябрь» два парома.

Переправа нарушена, — продолжал майор. — Гитлеровцы потопили наши суда. Эти два парома крайне нужны для транспортировки войск и боеприпасов.

Вместе с майором мы наметили план предстоящего рейса: вдоль правого берега пробраться прямо перед носом у фашистов. Другого выхода не было.

— Надо созвать членов команды, — предложил майор.

Через несколько минут старший помощник капитана Михаил Иванович Кононов, механик Сергей Николаевич Володин и другие товарищи были в сборе.

— Говорите, капитан, — сказал майор, — здесь вы командир.

— Сегодня к 23 часам, — начал я, — мы должны доставить из Тумака к переправе у «Красного Октября» два парома. В пути попадем под огонь немецких батарей, находящихся на берегу. Все может случиться. Поэтому в рейсе будут участвовать только те, кто добровольно изъявит желание.

Я знал своих людей и не сомневался, что никто из них не пожелает остаться на берегу.

— Передайте командованию, что не подведем, — сказал на прощание майору старший помощник Кононов.

Через несколько минут катер отвалил от борта парохода.

— Готовиться в путь! — приказал я членам команды. — Еще раз проверить машину, осмотреть колеса!

В Тумаке военный комендант майор Бейник сообщил, что в момент прохождения караваном района пристани Бакалда наша артиллерия откроет огонь по врагу, чтобы отвлечь его внимание.

Под вечер мы отправились в путь. Нас сопровождал представитель воинской части сержант Полпрядов.

— Ну, капитан, смотри в оба! — сказал Полпрядов. — Не так-то просто будет прорваться к «Красному Октябрю».

Как только фашисты заметили наш состав, они сразу же открыли огонь.

— Началось… — тяжело вздохнул мой помощник Кононов. Снаряды все чаще и чаще стали рваться у бортов парохода.

«Надо пройти во что бы то ни стало, — думал я. — Ведь от нас зависит судьба переправы».

«Кузнец» то на полных парах шел вперед, то почти застывал на месте. Такая тактика оказалась правильной: снаряды рвались там, где только что находился караван, или впереди его.

— Как машина? — спросил я через переговорную трубу механика.

— Работает нормально, — донесся голос из машинного отделения.

Обстрел продолжался. «Еще немного бы продержаться, — думал я, — а там прикроет наша артиллерия».

Вот, наконец, пристань Бакалда. Вдруг раздался страшный грохот — заговорили наши пушки.

— Молодцы! — с чувством произнес Полпрядов. — Крепко теперь фашистам достанется. Не до нас им будет.

— Самый полный вперед! — скомандовал я.

«Кузнец» шел, напрягая все свои силы. Машина работала на предельных оборотах. Осталось несколько минут до срока нашего прихода. Последние сотни метров…

И вот мы на переправе у «Красного Октября». Паромы поставили в яру, у левого берега, причалили их за деревья. Теперь надо собираться в обратный путь.

^{Александр Степанович Ананичев, бывший капитан парохода «Кузнец». Возглавляемый им экипаж в дни Сталинградской битвы успешно выполнял задания командования.}

Между тем, в небе появились разведывательные самолеты врага.

— Надо уходить как можно скорее, товарищ капитан, — обратился ко мне Полпрядов. — Того и гляди, сейчас обстрел начнется.

Теперь нам было легче: шли мы «легкачом» да к тому же вниз по течению. Но наша артиллерия уже не прикрывала нас. Враг этим воспользовался и открыл по пароходу огонь. Мы искусно маневрировали, и снаряды, пролетая над судном, рвались в реке.