Паук в янтаре (СИ) - Яблонцева Валерия. Страница 32

Посмотрев на ворох одежды, сброшенной на пол в углу кухни, я выудила оттуда китель главного дознавателя и надела поверх платья, застегнув на все пуговицы. Изнутри он немного промок и, конечно же, был мне велик, но это было все же лучше, чем выйти к законникам, сверкая почти голой грудью.

Чулок мне не принесли. От мысли, что придется сейчас снова надеть свои прежние сырые чулки, меня бросило в дрожь. Вздохнув, я решила остаться без них. А вот мокрые сапожки заменить было нечем. Я с трудом натянула их на голые ноги, и от холодной задубевшей кожи тут же вернулся озноб.

— Старое-то свое оставь, детка, — не отрываясь от работы, бросила мне хозяйка. — Коли успею, подштопаю немножечко. — Она вдруг посмотрела на меня, ласково и с какой-то материнской жалостью. — Кто ж тебя так, горемычная? Отказала, что ли, кому не стоило?

Я только покачала головой. В ушах звенел смех Витторио.

— Ну иди, — женщина кивнула в сторону дверей. — Сейчас вино вынесут.

Паук ожидал в опустевшем зале у камина. Он оглядел меня с ног до головы, хмыкнул, увидев нелепо сидящий длинный китель, рукава которого закрывали мои руки почти до кончиков пальцев, и жестом указал на свободное место возле себя.

Я не села — рухнула в кресло. Я едва стояла на ногах. Встреча с Витторио Меньяри и купание в ледяном канале совершенно вымотали, и я держалась из последних сил.

Паук сел напротив. Служанка протянула ему вино, и он тут же передал его мне. Я обхватила ладонями обтянутую кожей металлическую флягу, с наслаждением вдохнула горячий пряный пар.

— Что произошло? — отрывисто спросил главный дознаватель.

— Я не… — весь его вид, хмурый, недобрый, вызывал непреодолимое желание вновь начать оправдываться, да и призрачный образ Паука в окружении гончих, готовых разорвать добычу, засел в голове.

Он фыркнул.

— Кто на тебя напал?

Почти против воли я вздрогнула, вспоминая холодные пальцы Витторио Меньяри, его безумную улыбку, отравляющее прикосновение ментальной магии. Волна леденящего ужаса пробежала по телу, я отчаянно вцепилась во флягу с вином и сделала большой глоток в надежде хоть немного успокоиться. Горячая жидкость огнем прокатилась по горлу.

— Мертвец, — выдохнула я. И, видя, как нахмурился Паук, тихо добавила. — Вы не поверите…

— Рассказывай.

— Я… я могу создать реплику…

Главный дознаватель не дал мне договорить.

— Тебя протащило по каналам практически до окраины города, весной, в ледяной воде, — резко произнес он. — Применять магию в таком состоянии… Энергетическая реплика не пройдет даром. Пей, — он указал на вино, — тебе нужно согреться. И рассказывай.

Я говорила долго, и чем больше подробностей этого вечера я разворачивала перед Пауком, пропустив лишь оскорбления Витторио, адресованные лично лорду Эркьяни, тем более нереальной и неправдоподобной казалась мне встреча с младшим Меньяри. Безлюдный коридор, исчезнувшая сестра. Человек, который должен был быть мертвым. И его странные, безумные слова…

Главный дознаватель выслушал, не перебивая. Закончив рассказ, я никак не могла решиться поднять голову и видела только руки Паука, сжатые в кулаки до побелевших костяшек. Я ждала — он скажет, что ему доподлинно известно: Витторио Меньяри мертв. А значит, вся моя история — наглая выдумка, призванная прикрыть неудавшуюся попытку побега.

Но Паук не произнес ни слова.

— Вы не верите мне, — выдавила я, чтобы прервать это тягостное молчание.

— Твои слова невозможно доказать, — ровно ответил главный дознаватель. — Невозможно использовать в суде. Ты заключенная, менталист. Никто не поручится, что ты не изменила свои воспоминания. Даже если будет сделана полная реплика…

— Вы мне не верите.

Я почувствовала прикосновение к плечу и впервые за все время, что мы с Пауком сидели в опустевшем зале, подняла на него взгляд.

— Верю, — только и сказал он. Главный дознаватель смотрел на меня с какой-то странной, непонятной тоской во взгляде. — Как я могу тебе не верить? Разве кто-то может не верить тебе и оставаться в своем уме? Тебе… — он хотел добавить еще что-то, но тут дверь ресторанчика с грохотом распахнулась.

Раздались быстрые шаги приближавшегося к нам человека.

— Господин главный дознаватель, — я не стала оборачиваться, но по голосу узнала законника, сопровождавшего Паука чуть раньше. — Нам только что сообщили, что в Большом канале недалеко от Северных ворот обнаружено тело мужчины. Господин Лекко ожидает вас, его чинторро уже прибыл.

— Дайте мне три минуты, и я присоединюсь к вам.

Я попыталась подняться, но ноги, ватные, непослушные, не держали. Перед глазами возникла протянутая ладонь Паука. Он снова был без перчаток.

Я вяло оттолкнула его руку.

— Н-не надо. Я… Я сама.

Язык заплетался, слова давались с трудом. Крепкое пряное вино, да к тому же выпитое на голодный желудок, похоже, ударило в голову. Я предприняла еще одну попытку встать. Мир покачнулся, и не осталось иного выбора, кроме как вцепиться в главного дознавателя, чтобы не рухнуть обратно в кресло.

Паук обхватил меня за плечи, помогая удержать равновесие. Хозяин ресторанчика подошел к нам, подобострастно поклонился. Я слышала, как Паук о чем-то договаривался с ним, но слова доносились словно сквозь толщу воды. Кажется, вопрос был решен быстро. Хозяин мелко закивал и, вместо выхода, зачем-то повел нас наверх.

Поднявшись по узкой лестнице, мы оказались в небольшой, но опрятной комнате. У камина, где весело потрескивал огонь, стояли столик и кресло. На широкую кровать я старалась не смотреть.

Выпроводив хозяина, Паук усадил меня в кресло и присел передо мной на корточки. Я с трудом сфокусировала на нем мутный взгляд.

— Дарианна…

— С ней все в порядке. Я видел ее на балу, — произнес главный дознаватель. — Оставайся здесь. Я скоро вернусь.

— Я не… — пробормотала я, но увидев насмешку в глазах Паука, не стала заканчивать.

— Ты не собираешься убегать. Я знаю. Я понял.

Он поднялся и быстрым шагом вышел из комнаты. Хлопнула дверь.

«Оставайся…»

Наверное, после осмотра тела Паук собирался отвезти меня в Бьянкини. Я выпрямилась в кресле и приготовилась ждать. От камина шли волны тепла, и приходилось прилагать усилия, чтобы оставаться в сознании и не позволить себе провалиться в глубокий сон. Мне нужно было дождаться возвращения главного дознавателя. Нужно было дождаться… Еще немного…

Все остальное мне, должно быть, пригрезилось. И как меня осторожно, но уверенно подняли на руки, и как перенесли на кровать, уложив почти бережно. Как разули, аккуратно касаясь лодыжек, и легкая, приятно покалывающая энергия пробежалась по обнаженной коже, впитываясь.

Это должно было мне почудиться, потому что когда кровать рядом со мной продавилась от веса чужого тела, я нисколько не встревожилась. Напротив, странное спокойствие переполнило меня, погружая в глубокий сон.

Удивительно, но когда я проснулась, я чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. Судя по яркому свету за окном, было позднее утро. В незнакомой комнате я была одна. Тлели последние угли в камине. На кресле лежал помятый плащ.

Память возвращалась урывками. Витторио Меньяри, ледяная вода, Паук, разговор. Я смутно помнила, как главный дознаватель ушел по какому-то важному делу, оставив меня в комнате на втором этаже ресторанчика. Но вот после…

Очевидно, кто-то раздел меня. Мокрые сапожки стояли у камина, вывернутые так, чтобы кожа внутри сохла быстрее. Я точно помнила, что лежала на левой стороне кровати, но правая половина тоже показалась примятой, хотя я не могла с уверенностью утверждать, что там действительно кто-то спал. На вбитом в стену крючке висело мое форменное черное платье, высушенное и немного подлатанное доброй хозяйкой. Кителя Паука нигде не было видно. Все говорило о том, что главный дознаватель возвращался сюда, но действительно ли он провел со мной ночь?

Шерстяные чулки отсутствовали. Я зашарила взглядом по комнате, но, похоже, они потерялись вместе с разодранной нижней рубашкой. Вместо них на кресле обнаружились сложенные вчетверо чулки из тончайшего полупрозрачного шелка.