Правитель Пустоты. Цветок пустыни (СИ) - Маркелова Софья. Страница 22

Несомненно, сама по себе ситуация с укушенной змеей тетей была весьма печальной. Но для профессора она оказалась такой вдвойне, так как теперь секреты Лантеи оставались при ней. Допросить «старую перечницу» больше не представлялось возможным. А это означало, что Ашарху необходимо было перед подъемом на хребет или выводить девушку на чистую воду, что, скорее всего, привело бы к серьезному конфликту, или идти дальше вслепую. Последний вариант не устраивал самого преподавателя: до гор у него еще был шанс повернуть обратно, но после хребта такая возможность таяла на глазах. Чем больше Аш размышлял над условиями их с хетай-ра сделки, тем более сомнительными они ему казались.

Оставив Корицу в ее новом пристанище, мужчина поспешил наколоть дров для печи и натаскать воды. Дома все в той же позе Лантея скорбела над умирающей. Профессор затопил старую печь, приготовил ужин и сделал травяной отвар. Уже наступил вечер, девушка последний час лишь смачивала губы тети и периодически пыталась поить ее водой. Иногда больная начинала бредить, шепча невнятные слова на двух языках, но Лантея внимательно прислушивалась к каждому. На еду спутница Аша даже не посмотрела и, когда он постелил одеяла на лавки, готовясь ко сну, спать она не пошла.

Ближе к середине ночи профессор проснулся от шума. Умирающая билась в судорогах, из ее носа и рта почти безостановочно капала кровь, а глаза закатывались, обнажая белки, покрытые сеткой лопнувших сосудов. Лантея держала голову и шею женщины, чтобы ее язык не запал. Ашарх поспешил на помощь, он прижимал ноги и руки больной, пока через несколько минут конвульсии не закончились. Тетушка опала на кровать, ее дыхание ослабело, а кожа стала почти прозрачной.

Какое-то время Лантея обтирала тело и лицо умирающей влажными тряпками, а мужчина молча менял воду в миске и с жалостью думал о несчастной женщине, которой выпали на долю такие тяжелые страдания и долгая мучительная смерть без шанса на спасение. Пока девушка не попыталась напоить больную, и в этот момент ее руки мелко задрожали.

— Она умерла, — хриплым голосом прошептала хетай-ра. Ноги ее подкосились, и она медленно сползла на пол, не сводя застывший взгляд с обострившегося профиля родственницы.

Ашарх опустил тете веки и накрыл ее с головой простыней. Он аккуратно положил руку на плечо своей скорбящей спутницы, но Лантея не приняла утешений, она продолжила неподвижно сидеть у кровати. Казалось, в тот момент для нее перестал существовать весь иной мир. Через несколько минут, проведенных в тишине, девушка сгорбилась и закрыла глаза ладонями.

— Нужно омыть ее, — негромко сказал профессор.

Ему пришлось повторить свои слова еще несколько раз, прежде чем хетай-ра с задержкой слабо кивнула и поднялась на ноги, бросая тоскливый взгляд на укрытое тело. Лишь когда Аш все подготовил, сдвинул лавки посреди комнаты, то Лантея со вздохом сказала:

— Я сделаю это сама. Ты меняй воду.

Около получаса хетай-ра медленно и методично омывала умершую. Когда все было закончено, то кровать застелили начисто, а тело обернули простыней и перенесли на ложе. От остального помещения этот угол отделили стеганой занавесью. Пока Аш убирал комнату, то Лантея вышла на улицу, чтобы умыться. Девушка вернулась домой с мокрым лицом, красными от холодной воды руками и потухшим взглядом. Она молча села на лавку, подобрав ноги, и обняла колени, упершись в них лбом. Мужчина почти четверть часа пытался поговорить со своей спутницей, но на все его вопросы и утешения она отвечала упорным молчанием. Потеря дорогой родственницы оставила в ее душе чудовищную рану, которая ныла и кровоточила. И девушка при всем желании не могла заставить ее края срастись так быстро, потому что любому горю требовалось время.

Преподавателю ничего не оставалось, кроме как лечь спать одному. За окном ворчал холодный ветер — предвестник приближающейся осени. Его завывания казались волчьей поминальной песней в эту темную ночь.

Когда Ашарх открыл глаза, то Лантея сидела на лавке в той же позе, что и несколько часов назад. Ее подушка была не примята, а одеяло не разложено. Рядом с девушкой лежала маленькая тряпичная куколка, которую она накануне достала из шкатулки. Под глазами у хетай-ра залегли глубокие тени, а взгляд стал как будто тяжелее. Профессор понимал, что так дальше продолжаться не могло. Его спутница погружалась все глубже в пучину отчаяния, и ей требовалась помощь, чтобы вернуться в реальность и вспомнить о своих незавершенных делах. Аш встал перед осунувшейся девушкой на колени и взял ее руки, холодные и одеревеневшие.

— Она теперь под надежной защитой вашей богини, Тея. Для нее больше не будет боли и несправедливости. Мы ничем не могли ей помочь, не вини себя, прошу.

Преподаватель заглядывал в лицо своей собеседницы, пытаясь добиться ее внимания.

— Видимо, вы были очень близки. Я и сам знаю, каково это — терять родных. Когда сердце останавливается на мгновение и больше не может биться в том же размеренном ритме, что и раньше. Но боль проходит, она растворяется как утренний туман. Пусть медленно и неохотно. Пройдет совсем немного времени, и тебе станет легче. Нужно только идти дальше, отгоняя горе…

Лантея неожиданно вздрогнула, словно просыпаясь после тяжелого сна. Вряд ли это слова мужчины вывели ее из задумчивости, скорее, она самостоятельно пришла к выводу, что настало время поговорить. Взгляд ее стал осмысленнее, но в глубине зрачков виднелась затаившаяся тоска. Девушка пристально посмотрела на Аша и убрала свои ладони из его рук.

— Мне нужно тебе что-то рассказать.

Профессор насторожился, но смиренно кивнул. Лантея умела преподносить сюрпризы даже тогда, когда их совершенно неоткуда было ждать. Что же теперь она намеревалась сообщить своему спутнику? Судя по лицу хетай-ра, сомнения все еще боролись внутри нее, но она сдерживала этот натиск. Аш посоветовал девушке сходить умыться, чтобы дать ему время заварить отвар, за которым все можно было обсудить.

Лантея вернулась через десять минут, посвежевшая и в чистой одежде, но кокон из негативной энергии, словно бы окружавшей ее, никуда не исчез. Ашарх подвинул к ней порцию очередной каши и кружку с травяным отваром. Мысли в голове профессора были неспокойны, но он держал их в узде, ожидая, когда же хетай-ра заговорит первой. Девушка, словно специально, медленно делала глоток за глотком, закрывая глаза и смакуя вкус напитка. Ее печаль временно отступила, но в своих думах она постоянно возвращалась к укрытому простыней телу на кровати.

— Это моя тетя Чият, — сделав глубокий вздох, начала свой рассказ хетай-ра. — Много лет назад она ушла из Бархана. Так называются наши песчаные города. Тетя пересекла горы, гонимая желанием повидать мир, и она оказалась в краю людей. Одинокая старушка, которая когда-то жила в этом доме, приютила Чият, научила ее залмарскому языку и многим традициям. Для одинокой женщины моя тетушка стала родной дочерью.

Ашарх не хотел прерывать свою спутницу, хоть и говорила она медленно и тихо, словно размышляя вслух. Он лишь затаил дыхание, стараясь не пропустить ни слова.

— Ты знаешь, я очень ее любила. Свою тетю. Она была другой: всегда улыбчивая, всегда горящая новыми идеями и мыслями. Обычные хетай-ра выше всех благ почитают традиции своего народа, устаревшие обычаи и правила. Чият же всегда делала только то, что ей хотелось, не боясь осуждения. Именно поэтому я так мечтала пойти по стопам моей тети и уйти из Бархана.

Девушка замолчала, отпила из кружки и устремила невидящий взгляд куда-то в середину стола. Профессор хотел сначала задать наводящий вопрос, но потом отказался от этой затеи: была вероятность, что хетай-ра вообще перестанет рассказывать. Через пару минут тишины Лантея продолжила, а голос ее окреп.

— Чият присылала мне почтовых птиц. Она рассказывала о людях и об огромном мире вокруг пустынь. О мире, который совсем позабыл мой народ. Я была так вдохновлена всем этим. Буквально все в Бархане тогда мне казалось нездоровым и, словно бы, заплесневевшим. Я повторила путь тети, сумела отыскать этот дом. На тот момент добрая хозяйка уже умерла от старости. И тогда Чият передала мне все знания, что она сама получила. Я жила тут чуть больше года, но, поверь мне, это было самое счастливое время в моей жизни. Вот только тетя с возрастом стала спокойнее: ей уже не хотелось приключений, этот дом стал ее крепостью. А я горела желанием увидеть своими глазами все то, что услышала из многочисленных рассказов. Поступить в столичную академию, получить все доступные знания о мире! И ездить, ездить по земле, наслаждаясь каждым днем.