Ночь Серебра (СИ) - Кононова Татьяна Андреевна. Страница 13

— То есть как это… был? — прошептала она. Подняв взор, Всемир встретился с её испуганными, широко распахнутыми глазами и понял, что от ответа не уйти.

— Близнецами мы были, — вздохнул он. — Я и Бажен, значит… А солнцеворотов пятнадцать назад, я уж не помню точно, ратники из Загорья примчались. Много кого из наших убили да в полон увели. Отец мой погиб тогда же, первейший кузнец на деревне был… А Бажен пропал, то ли они с собою его увезли, как ещё многих, то ли погиб он, да кто ж теперь ведает…

Всемир снова вздохнул и опустил глаза. Велена прижалась щекой к его плечу и погладила по руке.

— Прости, — прошептала она. — Не знала я.

— Да брось, — Всемир махнул рукою. — Мне уж давно слова о нём сердце не бередят. Отыскать бы его, хоть что-нибудь узнать, услыхать о нём, да только где? Отец князя нынешнего помер давно, а теперь…

— Ольгерд правит в Загорье, — тихо произнесла Велена, и Всемир заметил, как при этих словах она напряглась вся, сжалась невольно: боится… — Ему обо всём ведомо. А как Ночь Серебра пройдёт — так он и вовсе всем миром править станет.

— Что за Ночь Серебра такая? — Всемир нахмурился. Он что-то слыхал об этом поверье ранее, но особо о нём ничего не знал.

Поначалу Велена не хотела рассказывать кузнецу о поверье, о рунах, но постепенно беседа пошла гораздо более легко; они разговорились. Как оказалось, Всемир знал историю таинственного появления рун и не менее таинственного их исчезновения от матери, которая в своё время тоже пыталась достать хотя бы одну, но удача не улыбнулась ей ни разу, да там и охота пропала. Велена сказала, что долго она в деревеньке не задержится: не сей день, так завтрешним или следующим днём продолжит путь, и Всемир сам не понял, как сорвались с уст нечаянные слова:

— Я с тобою пойду… ежели позволишь.

— Зачем? — насторожилась Велена. Всемир пожал плечами: как можно было объяснить девчонке, что, едва он услыхал о рунах, то почувствовал, как сердце рванулось и замерло — это шанс! Шанс если не собрать все руны, то отыскать брата. Да и, впрочем, девчонка непутёвая навряд ли одна со всем справится. Помочь бы…

— Так, — уклонился юноша от прямого ответа. — Мало ли, что. Как же ты одна-то? В лесу? Тем более в Загорье?

Улыбка тронула тонкие губы Велены, и снова на правой щеке появилась крохотная ямочка. Юноша не мог не улыбнуться в ответ.

— Что ж, и на том спасибо. Как пожелаешь, — ответила Велена. Всемир кивнул: он ожидал, что гордая девчонка будет против его помощи, но ведь это и не ей одной надобно было. Да и в Загорье все равно наведаться стоит. Руны рунами, сказки сказками, а может, кто о брате его что-то слыхал, может, вспомнит, расспросить народ хорошо бы.

Они ненадолго замолчали. В тишине вдруг скрипнули несмазанные петли калитки, и на двор вошла Надёжа.

8. Река

— И ты! — поражённо ахнула Надёжа, выслушав сбивчивую историю Всемира, которую он накануне рассказывал Велене. — И ты с ними! А ведь говорила я: нет добра от этих рун! Ничего доброго не принесут они! Да и не явится вам ни одна, вы почти дети, ничего не пережили ещё такого… Сколько народу за них сгинуло, никому слава Ольгердова прадеда покою не даёт!

И вдруг она осеклась, замолчала, прикрыв рот свободной ладонью. Всемир и Велена переглянулись и поняли, что хозяйка, сама о том не догадываясь, ненароком сболтнула лишнего. Ольгердов прадед? Велена чуть приподняла брови, ожидая, что Надёжа договорит, и та, поняв, что от расспросов теперь уж никак не отвертеться, пригласила гостей в избу.

Пока Всемир разбирал свои подковы, Надёжа поставила отвар из шиповника и листьев земляники. По избе распространился лёгкий, немного терпкий аромат засушенных ягод. Велена отлила себе немного в плошку и, обхватив нагревшуюся посуду обеими ладонями, блаженно зажмурилась. Всемир, в какой-то момент оборотившись, снова поймал себя на том, что залюбовался ею, но она не видела его пристального взгляда. Тем временем хозяйка управилась со всем и, сев на высокое деревянное кресло с резною спинкой, подобрав одну ногу под себя, начала рассказ.

Много солнцеворотов уж минуло с той поры, с тех незапамятных времён. Тогда ещё и её самой на свете не было, а прожила она немало; и родителей её не было, и даже бабка ещё на свет не родилась. В Загорье княжил прадед Ольгерда, Белогор, и при нём царили мир и покой, пока не пронёсся по Северным землям слух о том, что в Загорье объявилась ведьма. Саму ведьму никто не видал: кого ни спроси, все сказывали, что только слыхали о ней. А мудрая женщина Верея, бабка пряхи Росинки, поведала, что много ещё десятков лет не будет равных той ведьме по уму да красоте. Затмит она всех загорских и полесских девчонок и женщин… И одним прекрасным днём ведьма всё же появилась, показала себя. Она была поистине хороша: молода, свежа, румяна, как лесной дикий цветок, рыжеволоса, точно пламя, а глаза глубокие, зелёные, точно два омута. Белогор, как увидал её — вовсе потерял голову. Ведьма являлась ему во снах, он бредил грёзами о ней, когда встречал её, просил её остаться, но она не слушала. Обещалась быть с ним, ежели он станет правителем всех земель: и Северных, и Граничных, и даже Долинных. Подсказала ему, как это сделать: всего-навсего загадать желание в Ночь Серебра. Белогор так и сделал, совету её последовал, но едва свеча погасла, как нестерпимо яркий сполох зеленоватого пламени окутал окрестный лес. В груди будто что-то оборвалось, и вместо сердца он почувствовал какую-то ледяную пустоту. Белогор огляделся: руны исчезли, как не бывали, а на том месте, где только что свеча тлела, стояла рыжая ведьма и улыбалась краем губ.

— Ты сделал всё, как я пожелала, проси, чего хочешь, — промолвила она, всё так же улыбаясь, но холодна была её улыбка, как луна.

Белогор ничего иного не придумал, кроме как попросить власти. Ведь ежели бы он получил власть, он получил бы и саму ведьму, дававшую обещание. Вот только пустота в груди никуда после сего не исчезла, да и любовь ведьмы была не такова, как любовь обыкновенной девушки, не заполнила она эту пустоту. Прошло время… И жизнь Северных земель в корне поменялась. Белогор больше не был таким, каким его помнили многие жители окрестных деревень и сёл, его будто подменили: он стал жесток и беспощаден, ни о чём, кроме величия да славы, думать не желал. И хотел снова собрать все руны, чтобы снова загадать желание и теперь уж править всем миром, да только не вышло: на самом последнем испытании — испытании любовью — он не выдержал и сдался. Потому что не умело любить его окаменевшее сердце. А любовь рыжей ведьмы только навредила.

Надёжа умолкла, вздохнула тяжко и отхлебнула земляничного отвара. Велена и Всемир переглянулись, не говоря ни слова, и тоже молчали, подавленные страшной, недоброй историей о жестоком князе. И Велена только теперь поняла, ради чего брат её собирал эти руны: чтобы предупредить такую же власть Ольгерда, не позволить ему захватить все земли Северные. Что только не делает с людьми власть… Одних она развращает, другим развязывает руки, третьих и вовсе сводит с ума. Ярико никогда об этом Велене не рассказывал, даже ежели ему и самому было это известно. Он просто не думал, что сестра пойдёт вослед за ним.

Девушка была благодарна Надёже и Айдару за то, что её приняли, приютили ненадолго, но и дальше задерживаться было никак невозможно. Она поднялась, поклонилась в пояс женщине.

— Спасибо тебе, Надёжа, за кров да за доброту твою, — промолвила она с тихой улыбкой. — Пора нам. Время ждать не будет. А руны могут отыскаться где угодно…

Надёжа вздохнула. Губы её дрогнули, но слёзы не показались на глазах. Она тоже поднялась вослед за гостями, оправила алый платок на плечах.

— Сколько бед они принесли, знала бы ты, девочка! — воскликнула она. — Никто от них ещё счастья не видал. Слетаются храбрецы, словно мотыльки на огонь, да опаляет им крылья сила, им неподвластная. Берегите же себя, дети, — прошептала она напоследок. — Да возвращайтесь поскорее. Ежели не удастся вам отыскать ничего, не теряйте голову. Одно только прошу вас запомнить: что бы ни было… Держитесь друг дружки… Не спорьте, не ссорьтесь…