Ночь Серебра (СИ) - Кононова Татьяна Андреевна. Страница 22

Она не старалась сдерживать рыдания — слёзы катились сами, обжигали щёки, таяли на пересохших губах. В маленьком подвале стояла тишина, и из-за закрытой тяжёлой двери доносились чьи-то стоны, лязг металла, гулкие шаги. Неожиданно что-то скрипнуло, словно кто-то водил камнем по камню. Девушка вздрогнула, поспешно смахнула слёзы, огляделась, но ничего не заметила. Скрип продолжался, и наконец, спустя несколько минут, из стены за её спиною выпал небольшой камень и с глухим стуком упал на холодный пол. Славка испуганно отодвинулась подальше. Из образовавшегося оконца вдруг пролился тусклый рыжеватый свет факела и послышался чей-то шёпот:

— Эй! Ты жива там?

Славка озадаченно молчала. В небольшом проёме показалось бледное худенькое личико с заострённым подбородком и маленьким носом, так мило вздёрнутым кверху. Большие грустные глаза посмотрели по сторонам, а тихий, слабый голос продолжал:

— Я тебя не вижу… Ответь, ежели жива!

— Да жива я, жива, — буркнула Славка, однако поближе к оконцу не подвинулась. Верно, по ту сторону горел факел, но его света недоставало, чтобы разглядеть соседний подвал. — Кто ты?

За стеною послышался тяжкий вздох. Решившись наконец, Славка поднялась, поменяла положение, села поближе к образовавшемуся проёму и попыталась заглянуть туда, но увидела только часть лица своей таинственной собеседницы — девушки, быть может, немногим старше её самой. Как цветок, выросший без солнца и тепла, она была не особенно красива: худая, бледная, лицо её выглядело сильно осунувшимся, под глазами лежали тёмные круги. Светлые, почти белёсые волосы были собраны в небрежный хвост тонкой грязной бечёвкой и переброшены через плечо. С её стороны действительно горел факел, и от него на пол падали рыжие отблески.

— Я Ханна, дочь Эйвинда, — промолвила светловолосая девушка и снова посмотрела в сторону Славки. — Прости, коли потревожила. Я ждала всю ночь, пока ты придёшь в себя.

Ничего себе, мелькнуло в голове у Славки. Уж и вся ночь прошла…

— А меня Славка зовут, — ответила она. — Славомира.

Она протянула в окошко руку, и Ханна осторожно, будто боясь чего-то, коснулась её хрупкой ладони. Несмелая улыбка скользнула по её тонким сжатым губам.

— Ты — дочь перевозчика? — переспросила Славка, вдруг вспомнив, что слышала это имя ранее от Велены. — За что они тебя… так?

Ханна снова вздохнула, подсела к оконцу поближе.

— Да, это я, — ответила она после недолгого молчания. — Уж больно много узнала… о рунах, о самом князе. И тебе теперича рассказать хочу: знаю, что тебе суждено пророчество исполнить.

Славка знала по себе, что не стоит нарочно выспрашивать человека: ежели он сам пожелает, то обязательно расскажет обо всём и без лишних просьб и напоминаний. И поэтому она молчала, не задавала новых вопросов, и не ошиблась: собравшись с мыслями, Ханна продолжила.

— Рыжая ведьма… ты её видала? Так вот, Ольгерд связал себя с нею, поклялся на крови своей, что не отступит, пока не отыщет все руны. И она ему помогает, хотя Перун её ведает, какая ей в том корысть. Она проведала, что нам с отцом об одной руне ведомо, и мало того — она есть у меня. Отца тогда едва не убили, а меня сюда привезли, сохранили жизнь… Они меня обыскивали, едва ли не каждый день. Да всё никак не догадывались, — Ханна горько усмехнулась, — что я руну сперва в косу спрятала, а потом и здесь оставила, с собою не таскала.

— Погоди! — вдруг перебила её Славка. — О тайне лишь тому ведомо, у кого вёсла в руках… Так это была ты?

— Отец уже стар, и я нередко заменяла его на перевозе, — улыбнулась её собеседница. — А что это было?

— Это я когда-то во сне заговорила, — вспомнила Славка. — Ярико так понял, что это про перевозчика было…

— Ярико? — переспросила Ханна, и голос её вдруг задрожал. — Ты сказала — Ярико?

— Ну да…

Но она ничего более не говорила, лишь за стеной послышались тихие, едва различимые всхлипы. Славка совсем растерялась.

— Что стряслось? Ханна, милая!

Вдруг по ту сторону что-то зашуршало. В окошке показалась рука Ханны, которая сжимала тонкий алый шнурок с серебряной подвеской на ним. В полутьме подвеска чуть заметно мерцала. Руна…

— Возьми её, — промолвила Ханна. — Возьми скорее! Идут сюда! И… ежели выберешься отсюда живой… скажи Ярико, что я всё ещё…

Она умолкла, и Славка услышала сдавленные рыдания. А потом откуда-то из галереи, совсем близко от двери, послышались тяжёлые шаги. Девушка догадалась поднять выпавший камень и водворить его на прежнее место, и едва она это сделала, как дверь темницы её со скрипом отворилась, и на пороге появился ратник со связкой ключей в руках. Оглядевшись в почти полной темноте, он пробормотал что-то самому себе и снова захлопнул дверь. Смотрел, верно, не сбежал ли кто за ночь минувшую… Славка поспешно натянула алый шнурок на запястье, затянула его покрепче и одёрнула рукав платья.

Ольгерд прошёлся взад-вперёд по горнице, заложив руки за спину.

— Я устал ждать, — нахмурился он. — Уж какой раз в деревне нашей творится невесть что!

— Так а с девчонкой-то что? — растерялся Айдар. — Разобрался, княже?

— Известно, что… Подай ключи, — Ольгерд проверил, легко ли ходит меч в ножнах, опустил ладонь на прохладную гравированную рукоять его. Айдар с поклоном подал ему ключи, лежавшие на столе. — За мной.

С этими словами Ольгерд быстрым шагом вышел из горницы, пнув дверь ногой. Та с обиженным скрипом затворилась за ним. Едва князь появился на подворье, вослед за ним сразу поспешила стража.

— Где жрец ваш? — сердито спросил Ольгерд, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Так вот там ждёт, — один из стражников, молодой парень, махнул рукою в сторону частокола. Там действительно стоял немой колдун в чёрном плаще с наброшенным на лицо карюшоном, устало прислонившись спиною к гладко обструганным доскам, и вертел в руках длинный изогнутый кинжал. Ольгерд кивнул.

Только у самых дверей подвала они остановились. Рука, сжимавшая меч, дрогнула. Как бы ни хотелось приказать самому себе, он знал, что не сможет просто так войти и… Хотя, впрочем, он этого не сделает, да ему и не придётся: девчонка нужна для свершения обряда. И, когда Ольгерд кивнул, один из стражников отворил перед ним дверь с почтительным поклоном. Ольгерд нахмурился и вошёл. Не время для раздумий…

Девчонка сидела прямо на сыром земляном полу, прижавшись спиною к холодной стене, кое-где поросшей травой. Подол длинного холщового платья был испачкан в мокрой земле, длинная тёмная коса растрёпана и перекинута на грудь. Девчонка словно спала, запрокинув голову и чуть приоткрыв рот. Ольгерд сжал губы и, резким движением сунув меч обратно в ножны, махнул рукою в сторону маленькой пленницы.

— Подними её!

Стражник послушно бросился к спящей девчонке, встряхнул её, схватив за плечи, и поставил на ноги. Девчонке, казалось, было совершенно всё равно, что с нею происходит; она выглядела очень измотанной, бледной и осунувшейся, под нижними веками легли тёмные круги, и оттого казалось, что светлые глаза её, усталые, равнодушные ко всему, будто бы светятся. Она словно вся светилась: маленькая, тоненькая, лёгкая, как тростинка, кажется, вот-вот подхватит её порывом ветерка и унесёт.

С минуту-другую Ольгерд смотрел девчонке в глаза, чуть прищурившись, по своему обыкновению, и молчал. Она тоже молчала, не задавала вопросов, и по её лицу было ясно, что безразлично ей всё, что он скажет сейчас.

— Мор в деревне. О том, что делают обыкновенно, слыхала, поди, — без всяких предисловий промолвил Ольгерд. Пленница вяло кивнула. Русые прядки упали на бледное лицо. — Прогневались на нас боги, за что — только им самим ведомо. Задобрить надобно, сама знаешь. Людей лишних у меня нет, а вот ты нам только обузою.

При этих словах Славка изумлённо и испуганно взглянула на него из-под коротких светлых ресничек, но он не обратил внимания на этот встревоженный взор её и продолжал.

— Богов задобрить только жертвою можно. Да что, ты уж, поди, сама всё поняла. Выводи её, — Ольгерд махнул стражнику. Тот всё так же молча развернул девушку к земляным ступенькам и слегка подтолкнул в спину. Славка медленно, не спеша поднялась. Несмотря на то, что последние пару дней она практически не двигалась, она всё равно чувствовала себя совершенно измотанной, настолько, что даже по лестнице поднялась с трудом. Солнечный свет нежданно резко ударил в глаза, и она была вынуждена прищуриться, в то же время подумав, что, вероятно, видит солнце в последний раз. Ни о чём не хотелось жалеть, только вот мать было жалко и сестрёнку Зорянку, оставшихся там, дома… И ещё жалела Славка о том, что Ярико не воротился, не успели они даже словечком перемолвиться, быть может, он бы хоть что-нибудь придумал. И тут же девушка одёрнула сама себя: да кто ж его ведает, быть может, с ним и самим случилось что… Славка отогнала дурные мысли. Огляделась. Увидела колдуна в длинном чёрном плаще до самой земли. Он резко выделялся посередь всех жителей деревеньки Загорья: у всех одёжа была светлая, лица открыты, волосы русые растрёпаны ветром… А у него на лицо был надвинут капюшон.