На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре (СИ) - Самойлова Инга Михайловна. Страница 48
Дверь тут же закрылась, Лиза оглянулась и увидела перед собой испещренное оспой лицо мужчины. Его желтоватые глаза пылали пугающим триумфом. Лиза вздрогнула. Это был тот самый тип, что следил за ней!
— Где мой ребенок? — раздался голос женщины за ее спиной. — Вы мне сказали, что отдадите мне ребенка!
— Заткнись! И убирайся. Получишь его через три дня. Если, конечно, будешь держать язык за зубами.
— Я привела ее, отдайте мне ребенка! — Женщина в отчаянии кинулась к нему, упала на колени.
Щербатый ударил ее наотмашь, она вскрикнула, растянулась на грязном полу. Он пнул ее, затем еще раз. Лиза бросилась вперед, Щербатый развернулся и ударил ее в челюсть. В глазах потемнело.
Придя в себя и с усилием открыв глаза, Лиза поняла, что привязана к кровати. Стараясь не паниковать, она попыталась освободиться. Раздался шум — Лиза притихла и повернула голову на звуки. Из подполья показался Щербатый: он неспешно поднялся, опустил крышку, застегнул замок. Затем обернулся.
Лиза закрыла глаза и притворилась, что все еще без сознания. Нужно выиграть время! Раздались шаги. Он приближался. Некоторое время стоял рядом и наблюдал. Его дыхание участилось. Под тяжестью его тела заскрипела и просела кровать. Щербатый протянул к ней руку, провел шершавыми пальцами по шее, грубо смял грудь. Навалился телом, потным, грязным. Лиза готова была закричать.
— Умоляй, проси меня ничего тебе не делать. Давай, проси же, умоляй!
Лиза посмотрела на него с безумной ненавистью — он отшатнулся, будто взглядом можно было убивать.
— Сука!
Лиза молчала. Он замахнулся, чтобы ударить. Лиза не отвернулась, не отвела глаза. Он не ударил. Сплюнул на пол. Поднялся, стал снимать штаны.
Лиза сжала кулачки. Боже, помоги мне, Боже! Алеша…
Псина во дворе залаяла. Щербатый смачно выругался и с опаской выглянул в окно. Собака продолжала лаять, затем завыла — отчаянно и скорбно. Ей стали вторить по поселку чуть ли не все псы. Щербатый матерно заорал, застегнул так и не снятые штаны. В чем был, выскочил из дома. Хлопнул дверью, запер на замок.
Алексей Глебов воспользовался гостеприимством супругов Витте. Комната была просторной и по-домашнему уютной. Кровать была удобной, но он не мог уснуть. Несколько раз вставал, курил, ходил по комнате и вновь ложился. Забыться сном удалось лишь к утру.
Приснилась Лиза. Она смотрела на него с холодом и укоризной. Он шел за ней, а она все дальше удалялась. По грязным улицам, среди халуп. Он бросился за ней, но потерял из виду. Его манила грязная облезлая изба. Флюгер в виде одноглазой кошки, поворачиваясь, скрипел. Солнечный луч, просвечивая через дыру вместо глаза, ослеплял. Еще один шаг. Худая псина, с обтянутыми облезлой шкурой ребрами, повернулась, посмотрела, залаяла, а затем завыла.
О, Боже! Боже! Лиза от страха и отвращенья быстро задышала, и попыталась высвободиться, но не смогла. В отчаянье она готова была разрыдаться. Нет, нельзя плакать! Нельзя!
На фабрике потеряли Лизу. Первой на ее отсутствие обратила внимание Катя, которая в этот день работала в фабричной библиотеке и зашла в амбулаторию позвать подругу попить чаю.
— Да где же она может быть? — спросил тревожно Шмит, ходя по амбулатории из стороны в сторону.
Доктор пожал плечами.
— Николай Павлович, она без сомненья была здесь утром до моего прихода. Вот только теперь нет медицинской сумки.
— Может быть, ее похитил Глебов? — разгневано предположила Катя. — По собственной воле она с ним не пойдет.
Шмит явно расстроился, но постарался не показать и виду.
— А если нет? Ведь нет медицинской сумки.
— Да, конечно, — согласилась Катя. — Тогда нужно опросить рабочих, может быть, кто-то видел.
Она поднялась, ожидая решительных действий от мужчин.
— Ты права.
Ушло два часа на то, чтобы хоть что-нибудь узнать. Двое рабочих видели, как приходила в амбулаторию какая-то женщина. А вот работница из набивного цеха смогла дать сведений побольше: она видела, как госпожа Глебова шла с посторонней женщиной на окраину рабочего поселка.
Итак, с момента исчезновения Лизы прошло примерно семь часов. Нужно было срочно организовать поиск. Через четверть часа удалось собрать рабочих — Шмит объяснил им, что к чему, и попросил помочь. Из фабрики вышли гурьбой и распределились группками по поселку.
Щербатый был в полном бешенстве. Собака спятила — не иначе. Он кинулся к ней, хотел прогнать, но псина убегала и снова возвращалась. Не просто лаяла, а выла. На дом уже и так поглядывали — кого-то могло заинтересовать, что же происходит.
Щербатый вынул револьвер и стал пулять по псине. Бежал за ней, как сумасшедший вдоль берега реки. И на свою беду нарвался на жандармов. Его отколошматили дубинками, скрутили, отволокли в кутузку.
Щербатый от злобы сам готов был выть. Когда он выйдет — эта глебовская потаскуха поплатится за все его напасти! Он изобьет ее и отымеет. Затем еще раз изобьет и снова отымеет, грубо, жестко, так, что пусть визжит.
Лиза разомкнула глаза. В полной темноте она слышала, как из-под пола раздавалось глухое завывание и слабый детский плач.
— Не плачьте, — произнесла она, но слишком тихо, и повторила громче из последних сил. — Не плачьте!
Внизу притихли.
— Мы выберемся отсюда, — сказала, пытаясь больше убедить себя, чем их…
Настало утро. Было ужасно холодно. Дом весь остыл. Но это было лучше, чем, если бы вернулся Щербатый. Лиза попыталась раскачать кровать, но безуспешно. Стала кричать, звать на помощь! Женщина в подвале тоже закричала. И вдруг заскрипело крыльцо под тяжестью ступавшего на него человека. Лиза притихла, затем снова закричала:
— Помогите!
— Лиза, это вы?! — раздался за дверью голос Шмита. Он дернул дверь.
— Да, да, это я! Помогите!
— Ребята, сюда! Ломайте дверь!
За порогом послышались шаги, дверь толкали, она скрипела, затем слетела с гнилых петель. Все на мгновенье застыли на пороге, затем Шмит ринулся к Лизе, скинул пальто, накрыл ее и торопливо стал развязывать узлы.
— Лиза, Лиза! С вами все в порядке? Ребята, доктора зовите! Как вы? — Он крепко обнял ее, прижал к себе, пытаясь отогреть.
— Со мной все хорошо, — ответила Лиза, пытаясь улыбнуться синими от холода губами. — Там женщина с ребенком, в погребе!
Рабочие уже кинулись открывать подполье. Взломали замок, один из них спустился, чтобы помочь матери с ребенком выбраться наружу.
— Что же случилось? — встревожено вглядываясь в лицо Лизы, спросил Шмит.
— Я не знаю. Меня похитили, закрыли здесь. А похититель ушел еще вчера куда-то. Коля, я хочу домой.
— Да, конечно. — Он подхватил ее на руки и понес на улицу. Рабочие расступились.
— Вы хотите обсудить мою семейную жизнь? — с сарказмом спросил Глебов.
— Нет, что вы! Упаси Боже! Судить со стороны, почему муж хорошо живет с женой и почему часто брак является несчастным, очень трудно, даже зная все обстоятельства дела. — Витте затянулся трубкой. Попыхивая, выпустил дымок. — На вас свалилось столько бед: шантаж Лопухиным, разрыв с женой, пожар, раненья. Вам в пору отдохнуть, набраться сил, подумать. — Он вновь подымил. — А что касается рассказов о семье, то я люблю поговорить о своей. Я был женат дважды: удачно и очень удачно. И оба раза на разведенных женщинах. Моя первая супруга, упокой Господи ее светлую душу, была замечательной женщиной. И я любил ее всем сердцем. Но так было угодно Богу, она скончалась. — Он помолчал, отдавая дань уважения усопшей. Затем оживившись, продолжил: — Новая любовь застигла меня в театре! Как-то раз в театральной ложе я заметил даму с выразительными серо-зелеными глазами. Я нашел способ с ней познакомиться. Матильда Ивановна оказалась замужней женщиной и матерью маленькой дочки. И что же сделал я? Я уговорил госпожу Лисаневич разойтись с мужем и выйти за меня. Вот так.