Точка невозврата - Банцер Сергей. Страница 43

Глава 20

Стратегические перестановки

Подполковник Клещиц вернулся домой и прилег на диван. Через некоторое время он заметил, что входная дверь закрыта неплотно и из щели пробивается лучик света. «Забыл, что ли, закрыть на ночь?» — подумал Клещиц и, надев тапочки, пошел к двери. Он надавил на дверь, но она не поддалась, как будто кто-то держал ее снаружи. Клещиц налег на нее всем телом, но с удивлением почувствовал, как дверь отодвигает его, как будто под действием какой-то непреодолимой силы, давящей на нее снаружи. Клещиц в ужасе закричал и отпустил дверь. Дверь распахнулась. С той стороны порога на него в упор смотрел бледный младший лейтенант Лосев. Он протягивал Клещицу пачку денег в банковской упаковке. Клещиц, как загипнотизированный, протянул руку и взял пачку. Лосев расхохотался скрипучим смехом, а Клещиц, обливаясь холодным потом, проснулся и сел на диване. В комнате никого не было, только тускло горел ночник.

— Люда, Люда, — позвал Клещиц жену.

Из соседней комнаты появилась жена в длинном атласном халате. Она подошла к Клещицу и строго спросила:

— Это что у тебя в руках такое?

Клещиц увидел, что держит в руке пачку денег, полученную во сне от младшего лейтенанта Лосева. Ничего не понимая, он пролепетал:

— Люда, это чудо! Я принес нам эти деньги из своего сна! Мы теперь богаты, Люда!

В ответ Люда подняла руку и нацелилась ярко красным заточенным ногтем Клещицу прямо в глаз. Клещиц схватил руку жены, но она продолжала с неумолимостью, как паровозный шатун, двигаться к глазу Клещица.

Клещиц закричал и проснулся во второй раз. Сердце колотилось, как сумасшедшее.

«Какая жена? — подумал Клещиц. «Люда уже месяц, как в Нижнем Новгороде, у родителей в гостях. Нет, засыпать нельзя, сейчас будет продолжение», — подумал он, но глаза предательски закрывались. В это время китель, висевший на спинке стула, взмахнул рукавом. «Ну вот, началось», — и Клещиц что есть силы протер глаза кулаками и окончательно проснулся. «Нет, чтобы приснился дембельский поезд «Пекин-Москва», — с досадой подумал он. Или на худой конец Анна Васильевна Вольф в бикини. Так нет, норовит прорваться какая-то дрянь. С этой дверью и пачкой денег, кстати, уже не первый раз такое, хоть в санчасть иди проверяться.

На следующий день с утра начальник политотдела бригады подполковник Клещиц начал обдумывать создавшееся положение. Первым делом он сделал самое простое — на всякий случай стер свои отпечатки пальцев на втором экземпляре списка, оставленном ему странной невестой лейтенанта Вислякова. Потом он положил его, держа за угол салфеткой, в папку, а папку запер на самом дне своего сейфа. Следующим, о чем начал размышлять Клещиц, был тоже стандартный вопрос: а нельзя ли устраниться от этого дела, спихнув его кому либо? Довольно быстро он пришел к выводу, что нет, нельзя. Во-первых, тогда это очень быстро перестанет быть секретом. А стоит только об этом узнать кому-либо из первого отдела — тогда полные кранты. Эти бездельники подчиняются по своей линии непосредственно Москве, и им только этого и надо. У них тоже ставятся служебные отметки в их личных делах, и заслужить такую отметку никто из них, конечно, не откажется. Это они только с виду тихие, мирные и одалживают у двухгодичников сотню до зарплаты. А на самом деле с ними шутки плохи. Это во-первых. А во-вторых, это дело нельзя спихивать на кого-то потому, что скорее всего они провалят все это.

Сам Клещиц решать тоже ничего не будет. Если он чему-то и научился, дослужившись до двух больших звездочек на погонах, так это этому нехитрому, но мудрому правилу. Значит, нужно пихать это дело наверх. Но наверху тоже не дураки, и решать ничего такого они не будут подавно. Поэтому оптимальный вариант — прийти к начальству уже с готовым решением. Причем не к какому-нибудь начальству, а к тому, которого этот вопрос тоже задевает.

После недолгих рассуждений Клещиц пришел к выводу, что такой человек один — это командир бригады полковник Сивашов. Ему тоже скоро заменяться, вот пусть и заставит Вислякова сходить в местный загс с этой девицей, как ее там, Невзоровой. Правда, если выяснится, что эту невесту послал выживший из ума секретарь горкома Злобин, то разгребать это дерьмо нужно будет ему, Клещицу. И как заставить Вислякова пойти в загс, должен тоже придумать Клещиц. Просто потому, что больше некому. Не Козуху же поручать такое дело. Хотя этот Козух, может, и не так прост, как кажется. Валялся же пьяный в клубе на сцене. На это не каждый политработник способен. Тут воля нужна и особый кураж. А Козух и кураж — это несовместимые вещи. Как если бы Козух сел за клубное пианино и запел белогвардейский романс «Гори, гори, моя звезда». А кто бы, кстати, из офицеров их части мог бы запеть этот романс? Пожалуй, Лосев. Именно после его исчезновения появилась эта невеста с шпионскими списками. Ну еще капитан Козлов мог бы запеть, но это под вопросом. Что он за немецкую газету читает все время? В первом отделе, вообще, знают об этом? Он сам, Клещиц, мог бы спеть этот романс, только этого никто не знает. И не должен знать. Анна Васильевна Вольф смогла бы. И все. Мелкие люди. Даже полковник Сивашов не смог бы спеть этот романс. Кстати, Лосев уже две недели не появляется в части, нужно писать рапорт в военную прокуратуру. Где как раз решают, что делать с Басиным. Статью ему, понятно, никакую не пришьешь, но осерчал на него прокурорский майор Волковец, которого он вытащил крючком из газика. А что с ним делать? Ничего нового, в графике ротации кадров в строевом отделе его фамилия уже вписана в красный квадратик с надписью ТуркВО. А фамилия Лосева — тоже в красный квадратик, но с надписью УРы. А вот фамилия Боклан вписана в зеленый квадратик, ГСВГ — группа советских войск в Германии. Каждому свое, как говорится. «Jedem das seines», как написано на воротах Бухенвальда.

Командир бригады полковник Сивашов, как это и предвидел Клещиц, вникать в тонкости не захотел…

— Подобрала в квартире Вислякова? Во время пьянки? Я сейчас позвоню в строевой, — потянулся Сивашов к трубке. — Пусть этого Вислякова уберут в УРы, как раз разнарядка висит. К свиньям собачим! Тогда он станет ненужным этой шлюхе, и она отстанет от нас.

— Как раз этого делать нельзя, — возразил Клещиц. — Это останется мина замедленного действия! Списки-то останутся, она найдет другого холостяка, всех же в УРы не спрячешь.

— Я отвечаю за безопасность воздушного пространства на этом участке советско-китайской границы! — сказал Сивашов. — Я отвечаю за несение боевого дежурства. Боевого, понимаете? Мне эти списки до лампочки! Кстати, а где их эта шлюха взяла?

— Говорит, что у Вислякова в квартире, но это так, блеф. Где на самом деле взяла — не знаю. Но когда здесь будет военная прокуратура, первый отдел и журналюга из Москвы, то будет уже не до боевого дежурства. Всем. И мне, и вам, товарищ полковник.

— Какой журналюга? Откуда? Чего он хочет? — спросил Сивашов.

— Ну девица эта обещала, если ее вопрос не будет решен, то пошлет материалы в Москву. В том числе и в «Красную звезду». С какими-то комментариями еще, — ответил Клещиц.

— Может, это опять горкомовские чудят? Они что, там все с ума посходили? Злобин что, сериалов о шпионах обсмотрелся?

— Я думал об этом. Не похоже на горкомовских. Я Злобина знаю давно, он адекватный мужик, нормальный. Я ума не приложу, откуда это у нее эти списки. Появились, кстати, когда пропал Лосев.

— Его в розыск объявили?

— Пока нет.

— Ну и не объявляйте пока. Пусть поутихнет буза эта вся. Что вы предлагаете? Я слушаю.

— Я разговаривал с этой Невзоровой. К сожалению, она не борзинская шлюха. Непростая девка, откуда только взялась. Она знает, что хочет. И крепко вцепилась в нас. Надо сделать так, чтобы Висляков пошел с ней в загс. Только тогда эти списки будут ей не нужны, даже вредны. Похоже, у нас нет особого выбора. И надо сделать так, чтобы этот Висляков вообще после этого исчез из нашей части. Так спокойнее. Ведь вам, товарищ полковник, в этом году замена. Да и мне тоже. Пусть уезжают оба подальше. Только не в УРы, а наоборот.