Ночь заканчивается рассветом ( Бонус к первой книге "Дочь княжеская" ) (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна. Страница 10

Ненаш приоткрыл глаза, тёмные, как у всех адаль. Прохрипел сквозь зубы:

— Я был… в Опоре Поющего Острова… Смотрите…

Одним коротким всплеском пришла от него память об увиденном, услышанном и пережитом. Это надо было увидеть! Увидеть, запомнить и не прощать, никогда, ни за что, во все времена.

— Передайте… Совету…

Он имел в виду Верховный Совет Третьего Мира. Эрм данный Совет уже видел почти в полном составе, когда доктор сТруви притащил своего подопечного им под нос, чтобы доказать свою правоту. Кто сейчас входил в Совет, а кого уже не стало, Эрм затруднился бы сейчас сказать. Впрочем, здесь и сейчас это было неважно.

Ненаш обессилено закрыл глаза. Его мёртвая аура размывалась под ливневым снегом, таяла, как кусок сахара в кипятке. Он умирал. Если, конечно, можно было так сказать о том, кто уже умер перед началом метаморфоза. Эрм первым понял, что надо делать. Он опустился рядом с Ненашем на одно колено, протянул неумершему руку и приказал:

— Пей!

Когда впервые увидел такую тварь, едва не разорвало его напополам от ужаса, омерзения и ненависти. Но сейчас не было ни того, ни другого, ни третьего. И страха не было.

— Уйди… — не открывая глаз прошептал тот. — Уйди, не хочу… я своих не пью…

— Заткнись, — коротко велел Эрм. — И пей. Всё только не выхлебай с дури…

Ненаш не смог удержаться. Прокусил руку, стал пить… и по собственной крови Эрм отправил заряд, чтобы выжечь проклятые «стрелы», засевшие у сердца. Результат не заставил себя ждать: бедолагу неумершего жестоко стошнило чёрной желчью, вместе с которой вышли остатки враждебных артефактов. Все тринадцать. Зловонная кипящая жижа прожгла снег, траву под снегом и саму почву до самого базальтового основания склона. Скала, пропитанная древней магией, испарила её…

— Пей, — снова приказал Эрм.

Ненаш с трудом сделал несколько глотков и дальше отказался наотрез.

— Не будь ду… — начал было Эрм.

— Слушай, умный… — свистящим шёпотом перебил Ненаш. — Попробуй… после десятидневной голодовки… сожрать большой кусок… жареного… мяса. Отстань! Мне… хватит.

Чувствовал он себя паршиво, это верно. Они вернулись в пещеры, и Ненаш сразу забился в первую попавшуюся нишу, просил не тревожить его.

— Ради вашей же безопасности, — сказал он.

Логично. В его состоянии, наверное, ощущать рядом живых очень тяжело. Наверное, чувство было сродни тому, что сжигало самого Эрма и провоцировало магические выбросы разрушительной силы. Только Ненаш контролировал себя намного лучше…

— Я уйду на Грань, как проснусь, — обещал Ненаш. — А до того не подходите. Вообще, — и пояснил — После сна особенно жрать хочется; берегите шеи.

— Какая Грань? Сиди! — велел ему Эрм. — В себя сначала вернись.

Он почти не ощущал ни укуса, ни изрядной кровопотери. Так, саднило немного руку, и всё. Ледяной холод неумершего умерил клокотавшую ярость, отсрочив следующий магический выброс. Но сама проблема не ушла, продолжая тлеть под спудом.

— Надо притащить сюда какую-нибудь сволочь живьём, — решил Эрм и спросил у неумершего — Одной тебе хватит?

Ненаш бледно улыбнулся и кивнул. В синеватом свете, льющемся с настенных мхов, его улыбка вышла жутенькой. Ну, спасибо, хоть клыки не показал…

Сволочь нашлась довольно быстро. Сам мир стоял на стороне обороняющихся, и потому подсовывал захватчикам разные досадные неприятности. Иначе как объяснить, что маг Опоры потерялся в тумане и выбрел как раз на злых партизан из Чернозёрных гор? Разглядев пленника получше, Эрм понял, что провидение решило его за что-то вознаградить вдвойне.

Среди магов Опоры женщины встречались очень редко. Мерзотнейшая должность, в некоторых родах существовал прямой запрет: женщин не брали. Но если какая-нибудь добивалась успеха, то из неё получалось нечто совсем уже запредельное. Свои же коллеги-мужчины побаивались в открытую связываться. И тихо, искренне ненавидели. Ненавидеть громко опять же, опасались. Было чревато. Проигравший на магическом поединке отправлялся понятно куда. И, в отличие от ребёнка, мог умирать там годами, ведь резерв сил у взрослого, да ещё мага, неизмеримо выше детского.

Эта не успела ещё переродиться окончательно. Молодая была. И красивая. Сразу начала играть на жалость: распахнутые глаза, детское личико, милый испуг. То-то у парней глаза разъехались, хорошо, что сам с ними пошёл.

«Резерв» у неё был всего один, это тебе не Рахсим, который перестраховывался по полной. Но сложный. Составной. Эрм с такими дела ещё не имел. Однако палочку артефакта припрятал на всякий случай. Пользоваться собирался только в таком уже крайнем случае, когда иначе никак. И что-то ещё прокололо душу при взгляде на чёрную поверхность вещицы. Какое-то смутное чувство, которому не нашлось слова. Эрм решил подумать над ним позже.

В пещерах пленница занервничала.

— Куда вы меня ведёте? Зачем?

Она чувствовала разлитую вокруг древнюю магию, и общее недоброжелательное настроение чувствовала тоже. И решила дальше играть в девочку; безотказное средство!

— Вы же понимаете, я не сама, меня заставили! Вы же не будете мучить девушку?

Эрм без предупреждения выдал ей хлёсткую пощёчину:

— Молчать.

Заставили её. Девушку не мучить, как же. Это до службы Опоре она была девушка, а сейчас она тварь. Он вспомнил Ненаша, Канча сТруви, вспомнил Фиалку и покривился. Незачем тварей обижать сравнением с этой вот…

Слёзы закапали. Зря бил. Получился злобный мужик, а она — невинная деточка. Эрм бы всё это прекрасно пережил, но у сопровождающих в голове поплыло, это же видно.

— Слушай, — сказал один из них, — нельзя же с ней так…

Эрм остановился. Посмотрел на бойца:

— А как можно?

— Ну… девчонка ведь…

«Девчонка» победно улыбнулась. На что надеялась, интересно? На то, что передерутся между собой, а она тем временем сбежит?

— Это сейчас она девчонка, — пояснил Эрм зло. — А когда «стрелы» детям вгоняла, кто она была тогда?

Боец не нашёлся, чем возразить, и пойманная сволочь решила закрепить успех.

— Но меня же заставили! — с капризной сердитостью воскликнула она. — Я же не… не сама… ведь ты же сам знаешь, как это бывает, брат…

— Рот закрыла, — угрюмо велел ей Эрм, потирая кулак и ощущая, как разгорается пожаром тлеющий у сердца уголёк злобной ярости.

Отданное вчера Ненашу возвращалось обратно с изрядным довеском. Если вырвется сейчас, мало не будет никому. И оставалось только держать, держать ревущий внутри пожар, насколько хватит сил, держать до тех пор, пока разрушительная сила не понадобится для дела.

Пойманная неожиданно вывернулась, всадила локоть в солнечное одному из конвоиров, второго хлестнула наотмашь по лицу — мелькнула в магическом фоне стремительная чёрная лента, и парень без звука сполз по стене. И в узком коридоре пещеры осталось их только двое: она и Эрм. А уж когда пленница успела освободить от пут руки, про то знала только она сама.

Она скалила зубы, нехорошо хохотала, знала за собой силу, знала. От её уверенности стало нехорошо: Эрм чувствовал, что нарвался на равного себе противника. По меньшей мере, равного! События могли зайти очень далеко, но тут из своей ниши вылез Ненаш, злой, как тысяча бешеных псов, и по пещере сразу потянуло мертвенным холодом. Холод принёс облегчение, понизив уровень готовой к выбросу ярости, и Эрм тихонько вздохнул, радуясь передышке. Девчонка же прижалась лопатками к стене, даже не пытаясь скрыть охватившего её ужаса.

— Я же просил тишины! Что это здесь за раскардаш?

— Обед твой буянит, — угрюмо пояснил Эрм тоном «какие ко мне претензии?»

— Обед? — Ненаш перевёл взгляд на пленницу.

— Ты! — взвизгнула она, и синий свет от стенных лишайников отразился в крупных бисеринках пота, проступивших на её лбу. — Ты!

— Я, — невозмутимо подтвердил Ненаш. — Здрава будь, Тавола. Впрочем, здравствовать тебе осталось недолго, сама понимаешь.

— Ах ты, засранец! Скотина! Тва-арь!

— А как ты хотела? — ласково спросил у неё Ненаш. — Чтобы у тебя всё было, а тебе бы за это ничего не было?