Игра Ловца (СИ) - Каминский Андрей Игоревич. Страница 56

— Проходи, — сказала дверь. Ее рот начал открываться все шире и шире, пока от нее не осталось ничего, кроме рта в кольце морщинистой кожи. Девушка нетерпеливо оглянулась на двух мужчин и те, с трудом вытащив из грязи сброшенный ранее предмет, раскачав, швырнули его в открывшуюся перед ними дверь. Рот тут же закрылся, вновь открывая лик, искаженный гримасой — будто его заставили съесть что-то противное.

— Молодец, Фред, — девушка надменно взглянула на дрожащего мужчину, — даже спустя столько лет ты все еще помнишь. Даже несмотря на дезертирство.

— Это не было дезертирством, ваше Величество, — возразил мужчина, — я просто…

— Знаю-знаю, — усмехнулась девушка, — обстоятельства. Не волнуйся, сейчас уже никого не волнуют те старые клятвы и их нарушители.

— Мне обещали…  — заикнулся бывший Брат Ночного Дозора.

— И ты это получишь, — кивнула девушка, — Марон.

Молодой человек достал из-под полы плаща туго набитый кошелек и брезгливо протянул его дезертиру. Тот распустил завязки кошелька и глаза его блеснули алчностью при виде множества золотых монет. Фред настолько увлекся их разглядыванием, что не заметил как девушка, отступившая куда-то во тьму, вскинула руки, совершая странные пассы. С губ ее сорвались слова заклинания, произнесенного на языке, неведомого никому в Вестеросе. Кошелек с золотом дрогнул и просыпался во враз онемевших руках дезертира, руки и ноги отказывались ему повиноваться — как и все остальное тело. Краем глаза он заметил, что точно также застыли и двое мужчин, спустившихся первыми.

Рыжеволосая девушка нетерпеливо мотнула головой и Марон Волмарк шагнул к дезертиру, снимая с пояса длинный кинжал. Острая сталь рассекла горло и Фред повалился наземь, истекая кровью в жидкую грязь. Рядом с перерезанными глотками повалились и два его собрата по несчастью.

— Будем считать это ее последняя жертва, — усмехнулась Эфрель, — чем меньше людей будет знать об этой дыре, тем лучше. Старым Богам больше нет места на Севере — и ведьмам из черного камня тоже. Есть лишь единственные боги — и это боги моря.

— Эйрон Грейджой был бы рад услышать это, — фыркнул Марон.

— Мой муженек, — голос Эфрель был столь же сладок, сколь и ядовит, — бедный глупый Эйрон. Какой удар будет для него, когда он узнает каким богам он служил все это время.

— Это будет не единственным его разочарованием, — усмехнулся Железнорожденный.

— Говорят, раньше в Вестеросе правил король с оленем в гербе, — засмеялась колдунья, — рога бы подошли Эйрону больше чем щупальца.

Марон приобнял девушку за талию и привлек к себе, впиваясь в ее губы поцелуем. Его рука устремилась между ног королевы, но та с силой оттолкнула молодого человека.

— Не здесь, — она брезгливо осмотрела валявшиеся в жидкой грязи трупы и пищавших в углах крыс, — по дороге домой будет время и место. Пойдем, мне надо вернуться в Винтерфелл прежде чем Эйрон вернется с Пайка.

Она развернулась и принялась карабкаться вверх по лестнице, за ней, то и дело норовя поддержать женщину снизу, полез и Марон Волмарк. Вскоре сверху послышался удаляющихся стук копыт и Твердыня Ночи вновь опустела.

Опустел и колодец — если не считать трех трупов и засуетившихся возле них крыс, обрадованных нежданной поживой. Острые зубы быстро прогрызли одежду, кожу и мышцы, после чего прожорливые грызуны добрались до внутренностей, ожесточенно дерясь из-за очередного лакомого кусочка. Увлекшись едой, крысы не заметили как лик на двери чардрева вновь начал чуть заметно светиться.

Внезапно огромный рот вновь распахнулся во весь рост и оттуда, будто выплюнутый, вылетел предмет, вышвырнутый часом ранее. Следом в светящемся проеме появился исполинский силуэт, почти полностью закрывший дверь своим телом. Вот он шагнул вперед и в этот миг за его спиной сомкнулся зев древнего лика. Пропущенный им человек выпрямился, оглядывая свое новое пристанище. Равнодушно он взглянул на изъеденные крысами трупы, как человек привыкший этому зрелищу настолько, что они вызывают у него не больше эмоций, чем дорожная грязь под ногами. Куда больше его внимание привлек предмет, выброшенный вместе с ним из Черных Врат. В отличие от врат предмет был действительно черным — вырезанная из камня, напоминающего оникс, статуя нагой девушки. Свечение двери отражалось на утонченно-прекрасном лице, округлых грудях, длинных ногах. Загадочная улыбка играла на полных губах, но на эту чарующую улыбку ложился отблеск безжалостности, странным образом делающий это произведение искусства еще более притягательным. Даже в этой кровавой грязи, среди трупов и крыс, каменная девушка показалась новому гостю прекраснее любой женщины из плоти и крови.

Но сколь бы не прекрасным было это изваяние, оно не могло заставить мужчину забыть в сколь неприглядном месте он находился. Задрав голову, он почувствовал дуновение воздуха сверху, а следом заметил и высеченные в стенах ступени. Он начал подъем, — шатаясь от слабости и держась рукой за скользкую стену, то и дело останавливаясь передохнуть, мужчина тем не менее упрямо стремился вверх. И его стремление удвоилось, когда вверху блеснул отблеск лунного света.

Вскоре мужчина перевалился через край колодца и со стоном повалился на землю — подъем отнял у него последние силы. Отдышавшись, он приподнялся на локтях и оглянулся: вокруг него было помещение, в котором мужчина опознал давно покинутую кухню. Он увидел огромные кирпичные печи, заржавленные мясные крюки и следы от топора на колоде для рубки мяса. В центре комнаты росло странное белое дерево, с кроваво-красными листьями. Его кривой ствол пророс сквозь дыру в крыше, протянув ветви к ночному небу. Держась за это дерево, мужчина поднялся на ноги, с каждым движением обретая все больше сил. Это был высокий широкоплечий человек, с рыжими волосами и столь же рыжей, взлохмаченной бородой. Из-под обрывков черной кольчуги топорщились окровавленные лохмотья. Множество ран покрывало могучее тело, некоторые все еще сочились кровью. И все же, несмотря на эти раны, мужчина выглядел грозным противником. Его исполинский рост и могучее телосложение напоминали о великанах Застенья, а глаза заставили вспомнить о куда более жутких существах, не так уж давно появлявшихся в этих местах. Они напоминали два ледяных кристалла в которых мерцал синий огонь.

Набравшись сил, рыжебородый выпрямился и, все еще неуверенно ступая, вышел из кухни в заросший двор. Глаза его изумленно расширились, когда он увидел нависшую над замком ледяную громаду Стены, однако надолго она его внимания не привлекла. Выпрямившись и расправив плечи, мужчина решительно зашагал на юг.

Невеста

Бронн бросил в рот горсть засахаренных фиников, запил вином из украшенного самоцветами золотого кубка и развалился на постели, устланной разноцветными перьями. Король Простора был расслаблен, доволен и абсолютно наг — и над его бедрами уже склонялась пышная красотка с черной как эбен кожей. Полные губы обволокли обмякшую плоть и опавший было член вновь налился упругой силой, готовый к очередному сражению. Еще две черные девушки, постройнее и помоложе, приникли к бывшему наемнику: одна ласкала языком его соски, вторая сливалась с Бронном в жарком поцелуе. Жрицы летнийской богини плодородия считались непревзойденными в умении довести мужчину до полного изнеможения, но и Бронн не собирался уступать прелестницам. Почувствовав, что его орудие готово к бою, он отстранил смеющихся девушек и старшая жрица, мигом угадав его желание, высвободила член из своих умелых губ. Привстав над кроватью, она раздвинула ноги и медленно опустилась на стоявший кол. Пальцы Бронна впились в гладкие бедра, с нежной как шелк кожей, пока жрица, издавая громкие стоны, раз за разом погружала его орган в свою влажную глубину. Обе девушки тем временем припали к полным грудям женщины, губами и языком лаская черные как уголь соски.

Чуть позже, когда Бронн со стоном разрядился во влажные недра, — третий раз за сегодня, — старшая жрица, вместе с одной из девушек вновь склонились над его гениталиями. Одна из них ласкала головку, вторая, распластавшись на кровати, вылизывала наемнику яйца. Вторую же девушку Бронн приподнял за талию и усадил себе на лицо, впившись губами в черно-розовый влажный цветок. Нежный лобок был гладеньким — жрицы удаляли все волосы смесью меда и смолы златосерда, — и Король Простора с удовольствием вылизывал благоуханную щелку, сочившуюся сладостной влагой. Он настолько увлекся вкушением девичьего нектара, что не сразу раслышал громкое кашлянье у порога.