Ошибка 95 (СИ) - Скуркис Юлия. Страница 16

После развода Мила купалась в тишине, пила ее то большими, то маленькими глотками, дышала ею, точно животворящим горным воздухом.

— Как только при таком несходстве вкусов и характеров вы умудрились пожениться, — пробурчал Айвен, вырвав ее из плена воспоминаний.

— Не иначе как по наивности, — ответила Мила. Она почти привыкла к тому, что Айвен может видеть ее мысленные картинки. В детстве у нее перебывало немало зверьков с подобной функцией: бабушка часто брала работу на дом. Но человек — это иное. Как быть с моралью? Кто-то уже решил это, не поинтересовавшись ее мнением о неэтичности кибернетических экспериментов на людях. А как же ценность личности и ее уникальность? Но стоило Миле подумать о Дне большого погрома — именно под этим заголовком его упоминали в новостной ленте, — как возникали сомнения: так ли это плохо на самом деле?

В тот день тысячи людей вышли на улицы Никты и двинулись к зданию телецентра с требованием возобновить работу третьего канала, передававшего шоу Микки Мартинца: канал закрыли по техническим причинам на неделю.

Миле повезло, что она оказалась на самом краю бушующей биомассы. О да, толпа — существо безмозглое, в этом она убедилась на собственном опыте. Среди криков возмущения и проклятий явственно просачивались вопли боли и страха. Вероятно, кто-то упал и оказался не в состоянии подняться, затоптанный идущими. Из рокариев, украшающих живописные цветочные клумбы, люди принялись выдергивать камни и швырять в витрины; не пострадали только бронированные стекла.

Технократическое общество инертно до тех пор, пока не нарушен его комфорт. Ничто, кроме комфорта, его не волнует. Но, если уж кто-то попытается отнять главные ценности, оно может рассвирепеть. Еще бы! — шоу Микки Мартинца!

Мила с ужасом наблюдала за разраставшимся хаосом, волей случая оказавшись в простенке между магазинчиками «Сласти от Сластены» и «Фруктовый рай», как раз в декоративной нише. Когда в витрины полетели камни, она мысленно попрощалась с жизнью. Среди визга и криков Мила не слышала собственных воплей, хоть была уверена, что никогда в жизни ей не приходилось так орать. Толпа колыхалась, набегала волнами на утесы зданий, задние ряды раскатывали передние по каменной кладке точно скалка тесто. Милу периодически хватали за одежду, пытаясь то ли выдернуть из ниши, то ли удержаться и забраться к ней в убежище. Она отбивалась от рук, рвущих на ней одежду и царапающих кожу, и продолжала кричать, звать на помощь неизвестно кого.

Наконец ее вырвали из ниши и буквально вынесли на площадь Радуги, где было поменьше людей. Мила пробилась через толпу, свернула в какой-то переулок и шла, не останавливаясь, пока не оказалась на широкой почти безлюдной улице. Ее била дрожь, саднили царапины, она никак не могла вспомнить, зачем приехала в Никту и где оставила свой биант. Мила опустилась на полосу газона и замерла, обняв сумку. С подбородка сорвалась капля, упала на декоративную пряжку, оставив на ней красную кляксу. Мила размазала кровь по лицу и всхлипнула. К ней подошли, начали тормошить и о чем-то расспрашивать. «Помощь? Нет, спасибо, со мной все в порядке», — ответила она и поднялась.

«Что это за улица?» — Она посмотрела по сторонам и увидела здание «Киберлайф». Верхние этажи небоскреба транслировали медленно плывущие голографические облака, время от времени они складывались во фразы, призывающие навсегда избавиться от скверного настроения, став клиентом программы. И тогда Мила подумала, что всю эту неуправляемую толпу, которая крушит витрины магазинов перед телецентром, нужно… Но тут же одернула себя: что станет с обществом через сотню лет, если такие организации, как Киберлайф, прочно войдут в человеческую жизнь? И вновь предательская мыслишка: «Наступят покой и благоденствие». Она посмотрела вверх, «…нствие», — растаяло окончание какого-то слогана. Мила крепче прижала сумку и пошла прочь.

С тех пор она избегала скопления людей, предпочитая общаться с ними в сети, в основном на сайтах по садоводству и флороинженерии. С будущим мужем она познакомилась там же, когда он разыскивал подарок для своей тетушки, увлекающейся разведением цветов, и обратился к форумчанам за советом.

Мила крутила пальцами чашку с кофе, наблюдая, как колышется темная жидкость. Вынырнув из воспоминаний, она заметила, что Айвен не притронулся к завтраку. Он сделал несколько аппетитных сандвичей для себя и для Милы, хоть та ни о чем его не просила, и теперь сидел в мрачной задумчивости над своей чашкой.

— Извини, — пробормотала Мила. — Я, кажется, испортила тебе аппетит.

Айвен даже не шелохнулся. Он думал о своем.

— Как вышло, что ты устроил скандал в «Счастливой семье», а тебя не арестовали?

— Я не скандалил. Я получал информацию, — ответил Айвен.

Сейчас перед Милой сидел человек, привыкший принимать взвешенные решения — таким, наверное, и был Айвен Смит, прежде чем его личность оказалась вытеснена и заменена суррогатом.

— Ты нашел сослуживцев? — спросила Мила.

— У меня получился только один более-менее точный портрет, — сказал Айвен. — Подвела память и художественные способности. Но Сэнди — мой приятель, навигатор «Картхорс», — вышел похожим. В последнее время перед заморозкой мы с ним часто общались. Программа нашла этого человека. Он живет на границе с Седьмым регионом, в городе Нане. Работает менеджером в крупном магазине. Теперь его зовут Стивен Рэйни. Прежде всего, мы отправимся к нему. Попробую воззвать к его угробленной памяти.

— Айвен, тебе не кажется, что это навредит ни в чем не повинному человеку? — спросила Мила. — Ты попытаешься разбудить мертвеца. Что, если этот Стивен счастлив и не захочет, чтобы его память реанимировали?

— Каждый имеет право быть собой. То, что с нами сделали, — хуже смерти. Я знал капитана Сэнди. Он был отважным человеком и немного философом. Когда-то его предки жили в африканской саванне. В те времена люди были ближе к природе, и смерть воспринималась ими как часть жизни, закономерный итог. Теперь эти неодемократы и постгуманисты извратили природу настолько, что им больше ничего не оставалось, как создать Киберлайф. Человечество зашло в тупик. Что ж, этого и следовало ожидать. Мне было не до размышлений об устройстве общества, но на работе только об этом и говорили. Я служил в военизированных торговых компаниях, выполнял поставленные задачи. Если бы астронавты занимались политикой, развитие цивилизации на Террах пришлось бы отложить на целые столетия.

— Почему ты стал астронавтом? — спросила Мила.

— Как-нибудь в другой раз, — ответил Айвен. Он посмотрел на нее с сомнением. — Считаешь, я был плохим астронавтом?

— Я не говорила такого, — быстро возразила она. — Я просто спросила.

Айвен снова погрузился в размышления, но больше это походило на ступор. Так продолжалось минуты две-три, затем он резко поднялся и вышел.

Мила убрала посуду, в дальнейших планах значилась работа в саду. Она подошла к компьютеру, чтобы свериться с графиком и заодно посмотреть на сайте по флороинженерии не пришел ли заказ. Поставка ожидалась в ближайшие две недели. Мила тяжело вздохнула. Сейчас ей хотелось полностью погрузиться в работу, это всегда выручало, служило лекарством от неурядиц. Последние события совершенно выбили ее из колеи.

Было несколько сайтов, где предлагали тот же флороматериал, но стоил он там дороже, и Мила не добавила эти страницы в избранное. Она вздохнула еще раз и вывела на монитор историю сетевых поисков за последние дни, не подумав, сколько времени просидел за компьютером Айвен.

Ее внимание привлек сайт «Медицинская энциклопедия». Что Айвен разыскивал? На открывшейся странице значилось: «Энцефалопатия (от греческого enkephalos — головной мозг + pathos — болезнь или страдание) — общее название для невоспалительных заболеваний головного мозга. Энцефалопатия бывает врождённая и приобретённая, например, органические поражения головного мозга, связанные с отравлениями, инфекциями, травмами, сосудистыми заболеваниями. Проявления: в основном неврозоподобные и психопатоподобные».