Красная книга (СИ) - Нинсон Ингвар. Страница 56
И вдруг Мортидо ожил.
Конечности свернулись. Получился перстень с крупным кабошоном. Когда створки сомкнулись, шарики на ножках щёлкнули, как два мощных магнита. Ингвар помнил этот специфический хлопок ещё с университетских времён.
Уголёк покосился янтарным глазом на Великана. Опасливо обнюхал лежавший на ладони перстень.
Мортидо можно надеть на любой палец. Подобно кольцам из саг, он менял длину конечностей, втягивая или удлиняя ножки, как жидкий металл с собственной волей. Или волей Ингвара?
«Игн-Гигн-Агн-Гагн», — выделяя каждое слово в заклинании, подумал Ингвар.
Он пожелал, чтобы у него в руке появился топор, но ничего не произошло.
Маленький топорик? Тоже нет.
Чтобы кольцо превратилось в нож? Нет.
Выпустило шипы?
Зажглось светом?
Поменяло цвет?
Пошевелилось?
Издало звук?
Без толку.
Кажется, единственным колдовским свойством перстня было умение менять форму. Оно плотно и мягко, как силиконовый каучук, облегало любой палец. Нинсон дал себе зарок на первом же привале заняться вещицей. Но сейчас было не до того.
На трёх пальцах Нинсона стояли инсигнии.
Глиф, похожий на забытую букву на мизинце.
Три тонких свадебных кольца на безымянном пальце.
Университетский Валькнут и экзаменационный Трикветр на среднем.
Оставалось только пристроить Мортидо на указательный палец правой руки.
Несколько раз сжал и разжал кулак, как делают латники, надев бронированную перчатку и затянув все ремешки. Почувствовал резкий всплеск. Оргон воспламенился.
Кипяток боли окатил Великана и, прокатившись по позвоночнику, больно ударил в низ живота, отдавшись в основании янь.
Через миг ощущения пропали.
Сначала болевые. А потом и все прочие.
< 42 Тень Молнии 44 Серемет Лагай >
44 Серемет Лагай 44
Серемет Лагай
Ингвар пришёл в себя.
Кот, сплетённый из густого чёрного дыма, вылизывал щёку длинным шершавым языком. Стоило только открыть глаза, Уголёк развеялся без следа.
Нинсон выглянул из палатки.
Сразу заметил в небе стражницу севера, которая соблазняла недалёкого волопаса на глазах у всей Лалангамены. В медвежий месяц, ранней весной, Большая Медведица была отлично видна. Именно она давала с небес команду медведям просыпаться, покидать берлоги. Она стояла в зените, показывая, что полночь недавно миновала.
У Ингвара не было одеяла, так что он взял небольшой ковёр, из тех, что прижимали стены шатра во время бури. И тоже покинул берлогу.
Напоследок ещё раз проверил Рутерсварда. Тот был без сознания и едва дышал.
Ингвар прикоснулся ко лбу латника, прощаясь навсегда.
— До встречи на респе, старый друг. Покоя и свободы тебе. Гэлхэф!
Стекляшка в перстне превратилась в вишнёво-красный самоцвет.
«Колдовство», — удовлетворённо подумал Нинсон.
Рутерсвард открыл глаза, будто бы прикосновение Мортидо придал ему сил:
— Умей поставить, в радостной надежде, на карту всё, что накопил с трудом, всё проиграть и нищим стать, как прежде, и никогда не пожалеть о том. Умей принудить сердце, нервы, тело — тебе служить, когда в твоей груди уже давно всё пусто, всё сгорело, и только воля говорит: «Иди!». Понял, сынок? Иди! Гэлхэф!
— Серемет лагай, старина. Серемет лагай.
< 43 Мортидо Чичероне 45 Надёжный Замок >
45 Надёжный Замок 45
Надёжный Замок
Ингвар бежал по полю.
Сто шагов бега, сто шагов ходьбы. Сто шагов бега, сто шагов ходьбы. Так учил Хорн.
Ни луны, ни Матери Драконов. Только тьма, пробиваемая всполохами молний.
Когда он начал задыхаться, перешёл на шаг. Лес уже недалеко.
Нинсон отвернулся от очередного порыва ветра и брызг. Увидел, что за ним кто-то идёт. Таких светлых одежд не было ни у Жуков, ни у налётчиков. Человек подавал сигналы, размахивал руками.
Убегать? Возвращаться? Ждать?
Фигурка двигалась раза в два быстрее, чем он. Долго убегать не удастся.
А возвращаться — немыслимо.
Ингвар решил дожидаться под деревьями. В безопасности от молний, которые сам же сюда и притащил. В относительном укрытии от хлещущей с неба воды. Но никто не пришёл. Вспышка молнии больше никого не подсвечивала.
Он двинулся дальше. В тёмный лес.
— Далеко собрался? — насмешливо спросил Иггуль.
Великан остановился.
Ветер бил ему в грудь. Значит, слова всё равно унесёт назад. В прошлое.
А Иггуль был впереди, в будущем.
Он вышел из-за дерева, распуская тесёмки походного плаща. Тяжёлый кожаный покров защищал и от воды и от ветра. Но Иггуль замёрз. Давно поджидал здесь.
— Я убью тебя.
— Я убью тебя.
Произнесли они одновременно.
Длинный нож сверкнул, поймав отблеск молнии стальным полированным боком. Клинок Иггуля был таким длинным, что нормальный человек не стал бы носить подобный. Ещё не меч, но уже доставлял проблемы со стражниками. Из-за обилия сомнительных ситуаций, связанных с этими широкими длинными ножами, они прямо так и назывались — сакс.
Ингвар перекинул сумку, достал варежку и кольчужную рукавицу. Порадовался, что неторопливым зловещим появлением враг дал ему возможность подготовиться. Ведь даже поварской нож лежал в сумке.
Никогда, никогда, никогда не убирай нож в сумку, сказал себе Ингвар.
— Никогда не убирай нож в сумку, — презрительно бросил Иггуль.
Уголёк мерцал в темноте серым покровом капель на мокрой шёрстке.
Нинсон извлёк поварской нож. Убедился, что враг увидел его клинок. Судя по улыбке Иггуля, тот был не особо впечатлён размерами.
— У толстяков часто эта проблема! — усмехнулся он.
— Толстяки больше стараются! — в тон ему прокричал Нинсон и осторожно выпустил из левого рукава увесистый замок, который лёг в ладонь многообещающей тяжестью.
Ингвар медленно попятился и вернулся под хлещущие струи дождя.
Иггуль пошёл на него. Вначале усмехаясь. Потом откровенно смеясь.
Он двигался быстро, но не бежал. По каждому его шагу Ингвар мог сказать, что это опытный боец. Великану не помог бы и нож, откованный самим Кутхом.
— Я колдун!!! — закричал Ингвар изо всех сил.
Ветер унёс его слова к оставленному лагерю. Он не знал, расслышал ли его Иггуль. Засмеялся ли этой неясной угрозе. Или тому, что видел, как кричит его жертва. Этого было довольно. Слова не важны. Слова — это суть. Не более того. Лишь зловонная суть.
— Я колдун! — закричал Ингвар. — И я убью тебя.
Как тогда, в палатке, он увидел рунный круг Сейда, который надо было сдвинуть, чтобы выбрать руну. Он же призвал грозу! Он мог!
Надо было продолжать.
Надо было ударить порывом тёмной ярости, которая клокотала в нём.
Надо было сдвинуть круг на руну одиннадцатого Лоа, на разрушительную Хага!
Но диск застыл на руне Урус. Невозможно было сдвинуть колесо с первой руны.
У Ингвара в распоряжении была только она. Руна быка. Руна крови. Руна мощи.
И — раз большего у него не было — побежал так.
Вооружённый лишь непослушной руной, замком на верёвке, и поварским ножом.
Можно было постараться сойтись поближе и ударить самодельным кистенём. Если бы он попал, это стало бы успехом само по себе. Но даже если бы промазал, Ингвар мог пырнуть отвлёкшегося Иггуля.
Проблема в том, что Нинсон чувствовал: Иггуль успеет со своим ударом раньше. Можно было вытряхнуть замок из рукава прямо сейчас. И раскручивать его над головой. Не давая Иггулю сунуться под свистящую по кругу гирю. Но это просто задержало бы его.
И, возможно, была какая-то ещё, третья, выигрышная тактика.
Но её Ингвар не успел додумать. Отпрыгнул от сакса, описавшего полукруг. Недостаточно проворно. Толстый верёвочный пояс защитил живот. Во всяком случае, Нинсон ощутил прикосновение, но не почувствовал ни боли, ни необходимости хвататься за выпадающие внутренности.
Инь с ними, с далеко идущими планами. Теперь идея немного отогнать Иггуля казалось превосходной сама по себе. Ингвар вытряхнул замок во время очередного выпада налётчика.