Красная книга (СИ) - Нинсон Ингвар. Страница 57
Иггуль двигался быстро. И он то ли не знал других фехтовальных движений и приёмов, то ли они не были нужны в бою с неуклюжим Великаном. Но вся его тактика заключалась в приплясывании рядом, размахивании ножом и поиске удобного момента для нанесения такого быстрого удара, который Ингвар не успеет отбить.
Справа Нинсон защищался кольчужной рукой, а слева сумкой.
Иггуль настолько не ожидал какого-то смелого движения со стороны противника, что от резкого выпада метнулся назад. Оскользнулся на мокрой траве. Успел парировать широкий удар поварского ножа. А вот замок, прилетевший ему в голову, не успел.
Если бы Ингвар умел обращаться с кистенём, мог бы попасть в висок и проломить Иггулю голову. А так замок пролетел по касательной. И просто чирикнул по макушке.
Иггуль успел подставить ногу, поймать себя, не упасть навзничь. Но вскочить из такого положения уже не мог. Ему приходилось опираться левой рукой, чтобы не завалиться назад.
Нинсон нависал над ним и бешено крутил кистень. Но сунуться ещё ближе опасался. Он получил условное преимущество. Но оказался именно в том положении, которого опасался, думая, доставать ли кистень. Остановился он тогда на применении рун. Однако теперь Сейда перед глазами не было. Колесо рун прокрутилось и оставило в его распоряжении только одну руну.
Только это была не Урус.
Руна Пятого Лоа. Бессмысленная и неуместная здесь. Как пять красных бусин в центре чёрного ловца снов.
Трор. Шип. Гром. Преграда.
Трор, руна преград, грома, молнии, могла бы стать ужасающим оружием.
Насмешка или знак — но среди её значений и смыслов был и «запертый замок».
Если открывающая Инги была женскими вратами, а Трор был мужским тараном.
Эту руну рисовали на замках, для того чтобы те было сложнее взломать. Использовали в грозу, чтобы повезло, чтобы большая небесная отмычка не попробовала вскрыть ничего из твоей собственности. Руна-громоотвод, как называли её несведущие в Сейде профаны. И вот сейчас, в поле, под молниями, в центре бушующего грома, возложив все свои надежды на замок, Ингвар кричал и кричал эту руну, надеясь оглушить врага, смутить, убить одним только звуком, ещё не понимая, как она может помочь ему.
— Трор! Трор! Трор!
— Что?
— Трор! Трор! Трор!
— Что?
Иггуль рад был этой передышке.
Чем дольше орал колдун, тем лучше.
Иггуль не торопился резко вскакивать только по одной причине. Он чувствительно получил по голове. По самому больному месту. По самому отбитому месту. И теперь у него двоилось в глазах. Но он всё равно многое видел в частом мерцании молний.
Что Великан даже не почувствовал, насколько сильно приложил его кистенём.
Видел и то, что Великан боится его и его сверкающего сакса.
Нет, Великан не сунется под мелькающий клинок.
Кистень был неожиданностью, да. Но длинный клинок сакса давал хорошее преимущество перед поварским ножом. Если Иггуль вскочит, и у него потемнеет в глазах, то даже такой неловкий Великан сможет его продырявить. Это в планы Иггуля не входило. Проблема с такими бугаями в том, что их удар сложно правильно парировать. От их ударов нужно утекать. А для этого надо, чтобы перестало двоиться в глазах.
— Трор! Трор! Трор!
— Да, точно, — проворчал Иггуль. — Лучше поори. Дай мне ещё немного времени.
— Трор! Трор! Трор!
Иггуль ринулся, расчётливо напугал Ингвара ложным выпадом, заставил отскочить, отмахиваясь ножом. На самом деле Иггуль сам отпрянул назад. Пружинисто подпрыгнул. Потряс головой. Головокружения больше не было. Он снова мог продолжать свою ювелирную работу.
Нинсон удивился, когда замок улетел.
Дужка не выдержала.
Белеющая в темноте верёвка, за которой следил Иггуль, продолжила своё движение. Поэтому он и не успел сориентироваться. Замок улетел вперёд, как выпущенный из пращи камень.
Руна сработала. Грянул гром. Замок прилетел в лоб Иггулю.
Профессиональный танцор с ножами множество раз получал травмы.
И всегда знал как себя вести в таком случае, даже выступая на канате.
Умел сконцентрироваться, и не терять сознания, когда не мог себе этого позволить.
А на публике он никогда не мог себе этого позволить.
Сейчас у него была важная роль.
Далеко не главная. Но очень важная.
Он играл плохого парня. Настоящего подонка. Иггуля-Ежа.
Растерялся всего на секунду.
Но Ингвару хватило, чтобы сбить налётчика с ног.
Нинсон сел верхом и подмял коленом левую руку.
Иггуль бил в полную силу. Нинсон перехватил мешок, чтобы закрыться от пластующего воздух сакса. Вжатый в мокрый дёрн, Иггуль не мог ничего сказать, не мог предпринять ничего иного, кроме как продолжать орудовать клинком, надеясь зацепить Великана. Сакс несколько раз проехался по боку и по руке Нинсона.
Иггуль не мог дышать, не мог нормально открыть рот, нижняя челюсть была вжата в ключицы. Почерневшее лицо говорило о том, что у него не хватит воздуха и на одно слово. И всё же, он смог прохрипеть:
— Постой, постой, ты не понимаешь, ты не понимаешь, это всё не…
В следующем всполохе молнии Ингвар увидел, что глаза Иггуля, до этого беспомощно пытающиеся свести раздвоенную картинку, теперь сфокусировались прямо на нём. Следующий удар попадёт.
Они оба поняли это со всей ясностью мгновенного озарения.
Ингвар просто не успеет за рукой Иггуля, и не подставит сумку в нужное место.
Нинсон ощутил это каждым вставшим дыбом волосом. Каждой капелькой оргона.
Уголёк юркнул во мрак. Ингвар закричал:
— Трор!
И ударил.
Запахло жжёными перьями.
< 44 Серемет Лагай+ Часть V + Красная Нить >
46 Убежище — Жжёные Перья 46
Убежище — Жжёные Перья
Ингвар остановился.
Он снова был в прошлом.
В своих воспоминаниях о своих личных застенках.
Тогда в его распоряжении была тюремная камера и Убежище, куда он мог попасть только с Тульпой, съев высушенных грибов и наполнив помещение дымом.
В камере он сидел завёрнутый в попону.
В Убежище мог одеться в любую одежду, что находилась там.
Так родился вопрос, нельзя ли взять с собой в камеру одежду и тёплое одеяло.
Естественно, это было невозможно.
Из Убежища ничего нельзя вынести.
Как нельзя забрать что-то из сновидения.
Но в сновидении нет осязаемой двери, сквозь которую можно пройти в явь.
А в его Убежище такая дверь была. Выглядела, как кулисы, манила как маяк.
— Стой!
Тульпа заступила дорогу.
В её взгляде и жестах читалось намерение не дать ему подойти к кулисам.
— И?
Ингвар собирался сделать то, что было запрещено: выйти из Убежища своими ногами, и к тому же вынести книгу. Попасть своим ходом в реальный мир.
До сих пор он всегда покидал Убежище только одним способом.
Улёгшись в гнезде из всевозможных покрывал и съев Пепел Шахор, поданный Тульпой. Очередное лекарство. Похожее на простой толчёный уголь, который всегда нужно было запить густым киселём, с запахом трухлявого дерева.
Ингвар потёр зубы, когда проснулся.
Слюнявый палец выпачкался в чёрных разводах угля.
Как могли наяву оказаться следы принятого во сне угля?
Как-то, значит, он мог овеществлять придуманное?
Или проносить в себе иллюзии в реальный мир?
Или, лучше сказать, переносить что-то из одного сна в другой сон?
Неужели были правы те, кто говорил, что весь наш мир и все люди в нём есть только сон Матери Драконов, и реален лишь лучик её света, который, по сути, и есть всё остальное.
Ингвар много раз делился мыслями с Тульпой, и они рассуждали о том, что есть мир, и что есть оргон.
Реален ли сон?
Реален ли не сон?
Почему колдуньи рождаются куда чаще колдунов?
Где проходит грань предчувствия и простой тревоги?
Тульпа называла такие беседы размышлениями о снах бабочек.
За трубкой и за чаем они вели их часами, неосмотрительно расходуя те запасы оргона, что должны были понадобиться Тульпе, чтобы обеспечить Великану прыжок. Казалось, они болтали целыми днями, пока в его темнице проходили считанные минуты. И он любовался.