Красная книга (СИ) - Нинсон Ингвар. Страница 59
Рыская впотьмах, он размышлял, не стоило ли отложить побег.
Наверняка позже будет шанс интереснее.
Теперь, потеряв столько времени, он всё ещё находился в видимости лагеря. А о его попытке побега ещё никто не знал. И если он решит вернуться прямо сейчас, то, может быть, никто и не узнает.
Наверняка позже будет шанс интереснее.
Иггуль теперь ему не грозит. Бёльверк и Гро уедут на рассвете, едва поняв, что распогодилось. Оставшаяся охрана немногочисленна и предоставлена сама себе. Командир не вернётся. Они перепьются и перессорятся из-за добычи.
Наверняка позже будет шанс интереснее.
Таро улыбнулся Ингвару.
Сколько шансов ты продул под этим девизом, Ингвар?
— Много! — вслух ответил Великан внутреннему голосу легендарного колдуна.
Лошади плохо переносят бури. Черных туч боятся больше, чем молний. Шум ветра страшит их сильнее, чем летящая с неба вода. Так что к ним наверняка кто-то приставлен, чтобы не разбежались. Сегодня до них не добраться. А следующей ночью, можно будет умыкнуть коня.
Плащ нашёлся и прервал праздные размышления.
Ингвар последний раз оглянулся на лагерь. Во всяком случае, куда-то в ту сторону, через поле. Там, в непроглядной темноте, должен был развеваться на штормовом ветру его алый штандарт с золотыми саламандрами в алом поле.
Наверняка, позже будет шанс интереснее.
— Давай, всплакни ещё! — пришпорил Великан сам себя, и пошёл в лес.
Нинсон шлёпал по мокрой подстилке из прошлогодних иголок и недавно народившейся травы. Пытался бросать руны. Особенно уповал на Райд, от воздействия которой ожидал увидеть синюю ниточку, петляющую средь мокрых чёрных стволов.
Пока колдовство проявилось только в том, что он не расшибся, а лишь исцарапался о ветви. Хоть и подрал одежду, но не выколол глаза о сучья.
Нинсон и сам не сразу понял, что чувствовал деревья. Они словно бы пели, ощущались в темноте. Но не светом, и не звуком, а чем-то неуловимым. Оргоновой вибрацией. Чёрточками атраменто в Мактубе.
Для защиты от мелких веток у него был тяжёлый плащ. Последний подарок Иггуля. Ингвар закутался, опустил капюшон и пошёл напролом. Всё равно глаза в такой темноте никак не помогали. Иногда только останавливался, мягко утыкаясь коленями в поваленные давешней бурей деревья.
Когда стало светлее, появилась мысль остановиться. Перевязать раны, осмотреть трофеи. Но Ингвар знал, как тяжело будет потом подниматься. И тянул с привалом до тех пор, пока не нашёл большую лужу у корней вывороченного дерева.
< 46 Убежище — Жжёные Перья 48 Запасы Ёжика >
48 Запасы Ёжика 48
Запасы Ёжика
Ингвар определил себе полчаса отдыха.
Предстояло тщательно распределить запасы, переложить все из истерзанного мешка в удобную сумку и продолжать путь.
На ремне была пара пустых карманов, в которых хлюпала какая-то кашица. Неясно, что в них хранилось раньше. Теперь только грязные волокна, напоминающее сгнившее мясо. И ещё эта комковатая кашица напоминала самого Иггуля, когда они виделись последний раз.
Даже невпечатлительного Нинсона чуть не вырвало при этом воспоминании, когда пальцы окунулись в клейкий волокнистый студень с ниточками волос и комочками...
Великан отстегнул поясные кармашки и забросил их подальше в кусты. На ремне осталась только сумка и ножны для сакса. Ингвар посмотрел на трофейное оружие.
Простая деревянная рукоять, изъеденная жучком-короедом или изрытая термитами. Нинсон был удивлён, так как представлял её гладкой. Ночью в коротких всполохах молний Нинсон видел, что клинок отполирован и вычищен. Он запоминл, потому, что этим сакс отличался от остальных клинков, замеченных у налётчиков. Красные Волки предпочитали закопченные лезвия, которые не бликуют на солнце.
Сейчас же клинок был побит ржой, а в бурых углублениях просвечивали россыпи круглых дырочек. Не клинок, а пластинка сыра. Не самая большая странность последних дней. Нинсон вогнал ржавый клинок в поваленный ствол.
Напился из большой лужи. Наполнил обе горлянки. Скромно позавтракал луковицей с размоченными в луже сухарями. Предполагалось употребить их с солью и маслом. Но ни то, ни другое не годилось в пищу.
Масло оказалось прогорклым. А стеклянные баночки приправ разбились во время драки. И теперь у Ингвара была смесь из соли, перца, гвоздики и битого стекла. Сами склянки тоже стали частью приправы. Избавиться от этого ингредиента не удалось. Ингвар подумал, что смесь перца и стеклянного песка ещё послужит. Пересыпал в мешочек из-под орехов.
Может быть, ещё придётся бросить в лицо противнику в нужный момент, обескуражив и врага, и читателей Мактуба. Или сбить со следа собак. У налётчиков, правда, не было никаких собак. Но соль могла помешать идти по его следу с помощью колдовства. Такое применение было правдоподобнее всего.
Ему не уйти от колдуньи Гро в лесу.
Хотя Ингвар думал думал, что Бёльверк не будет расставаться с верной Гро.
И не пустит её по лесу за Великаном, а увезёт с собой продавать Рубиновый Шип.
Правда, теперь казалось всё более вероятным, что Бёльверк уедет не просто так, а решит занять людей поимкой беглеца.
Если в лагере есть ещё листовки, то охотников будет много. Награда большая.
Нинсон решил экономить еду. Но есть так хотелось, что он не удержался.
Промыл от стекла орехи, предназначенные для глинтвейна, и съел весь запас. Один сухарик сдобрил маслом, положил сверху орех и пожертвовал эту трапезу духу местного леса.
Интересно, что все стеклянные банки размолотило в мелкую пыль. А из чёрных фарфоровых сосудов разбилась только парочка — остальные не пострадали. Ингвар осмотрел черепки. В горшочке хранилась давно испортившаяся приправа, похожая на чёрный песок. Ингвар попробовал его на вкус, не считаясь ни с видом, ни с запахом.
Песок скрипел на зубах, отдавал мочой и тухлыми яйцами.
И, хотя он оказался солоноват, это была никакая не приправа.
Теперь Ингвар и сам не понимал, почему подумал, что все горшочки с мёдом. Наверное, посмотрел на первые два и решил, что раз они стоят на одной полке, то все одинаковые. Но, оказалось, что пчела в шестиграннике, нарисована только на двух. Одном уцелевшем и одном разбившемся.
Кроме того уцелел сосуд с пауком в восьмиграннике паутины.
Муравьём в треугольнике, схематично изображавшем муравейник.
И то ли гусеницей, то ли пиявка, вписанная в неровный двадцатигранный круг.
На разбитом — саранча в замысловатом многограннике. Самым странным было то, что на другом разбитом горшке снова встретилось изображение пчелы в шестиграннике соты. Мёд бы не превратился в чёрный песок, даже через тысячу лет.
«Хотя, почём знать, — сказал бесцветный голос, вторящий внутреннему голосу Нинсона. — Может быть, через тысячу лет, мёд как раз в такое и превращается».
Похоже, что, помимо мёда в шкафу хранились жареные акриды, кислые муравьи, сушёные гусеницы и всё в таком духе. Находились ценители и таких приправ. Ингвар перепробовал все кушанья, какие только мог себе позволить в бытность купцом и знал, каковы на вкус и те и эти и...
Ингвар одёрнул себя. Опять он запутался. Не был он купцом никогда, и Нинсоном тоже не был. А знал вкус всех этих приправ, потому что Таро Тайрэн знал, какие они. Ещё бы ему не знать, гурману, у него же и повар в штате был и целый шкаф странных специй.
От воспоминаний о еде, стало совсем тошно. Ингвар решил, что сможет протянуть до вечера. А вечером уговорит себя, не есть на ночь. А вот завтрашним утром подкрепит силы остатками сухарей и целой банкой мёда и продержится на таком завтраке весь день.
Должен продержаться, во всяком случае. Таков план.
«Ну, или ты хотя бы подольше не узнаешь, что вместо мёда таскаешь с собой лишь чёрный пепел колдовского ингредиента».
Ингвар тщательно пережёвывал сухари, разбираясь с вещами из сумки Иггуля.
Первым на глаза попался злополучный листочек «Разыскивается». Нинсон перечитал его несколько раз и пришёл к выводу, что достаточно не расспрашивать о Таро Тайрэне, чтобы не иметь проблем.