Красная книга (СИ) - Нинсон Ингвар. Страница 73

— Нет. Он точно поскачет. Я чую в нём что-то. Силу.

— Ну, он же типа колдун.

— Нет, не оргон. И не волю. И не уверенность... На языке вертится.

— Убеждённость? Уверенность? Упорность? Упрямство? Умопомрачение? Упоро...

— Тихо!

Всадник шагом двинулся к ним.

Можно было повернуть назад. Но тропка не имела развилок. Отступить пришлось бы к Навьему озеру. Отсрочка на день.

Дахусим! Двадцать! Двадцать! Двадцать!

Ингвар мягко провёл ладонью по мокрой от пота конской шее. Погладил, уходящий под седло шрам.

— Ты же бывший тиун, да? Давай попробуем, Джо. Пожалуйста.

Кольчужную перчатку с прихваткой Нинсон переодел на левую руку, в которую взял копьё. Такой руки, которая умела бы биться верхом на лошади, у Ингвара всё равно не было. Но слева хотя бы крепкое плечо, у которого достанет сил плотно зажать древко. А правой рукой он возьмёт мёд и кинет его в прорезь шлема. Нужно будет просто попасть. Хотя бы в сам шлем, дальше мёд уж затечёт в эти узкие щели. Главное — попасть.

Баночка с паучьей приправой служила дополнительным утяжелением снаряда. Ингвар быстро связал два фарфоровых горшочка. В середину, в место, оставленное петлёй, он ещё вложил мешочек со смесью соли и стекла.

Скоро это кончится, сказал себе Великан.

И, клять, это было самой убогой попыткой взбодриться из всех возможных.

Улыбнись, улыбнись. Нет. Не получается.

Ингвару было уже всё равно, кто там читает Мактуб.

Бранд стоял позади латника, шагах в десяти. Они давно работали вместе, и он хорошо представлял, какой силы будет удар, каким чудовищным замах, как далеко разлетится юшка. От него требовалось вмешаться, только если напарник сплохует. Они редко работали по одной цели. Так что обыкновенно его заботой были стрелки или те, кто покушался на кукол.

Но сейчас оставалась одна линия атаки, один противник, один возможный исход.

Бранд стоял, перенеся вес тела вперёд, ссутулившись, с видимой ленцой поигрывая оружием. Меч жил своей жизнью, хлестал воздух, как хвост хлещет бока взволнованного животного. Левой рукой он сжимал заговорённый амулет на шее.

Бентэйн не нервничал. Он был в полном боевом снаряжении. Неуязвимый и невозмутимый. Здесь всё должно было закончиться одним ударом. Совершить много замахов таким тяжелым оружием всё равно не получится. Оно не для боя.

Двенадцатикилограммовый меч с одного маха снесёт голову лошади. Один удар Бентэйн мог совершить и безо всякого колдовства. Но чтобы тот вышел таким быстрым и таким зрелищным, как они привыкли, нужно было использовать оргон. Прорву оргона.

В обычных обстоятельствах они бы не тратились на кукол. Но этих уже оплатил наниматель. А работали они всегда честно. Раз договорились, что продемонстрируют знаменитый номер «Облизывающаяся Шахор», то так и будет.

Шахор облизнётся. Покажет им чёрный каменный язык.

Мечник переживал. Его длинный клинок уже не играл в руке, а со свистом проносился туда-сюда. На самом деле удар должен быть ювелирным, чтобы не задеть колдуна, но при этом вразумить его насчёт контактов с незнакомцами или попыток обзавестись скакуном.

О, кажется, колдун решился. Рысит на убой. Возьмёт в галоп? Да резво как пошёл. Это уже карьер? А конь когда-то в прошлом был неплох. Бентэйн оказался прав. Как всегда. Хорошо, что не бились об заклад.

Ну и клять с этим конём, сейчас-то он доживает последние секунды.

Тяжёлое животное со стокилограммовым всадником. Сырая лесная тропинка слишком мягка для упругого бега. Однако колдун умудрился хорошенько пришпорить этого доходягу.

— Внимание! Колдун пошёл! — предупредил он Бентэйна на случай, если тот отвлёкся.

Но тот был предельно собран. Он сделал шаг в сторону, к куклам. Взмахнул мечом. Чистым движением снёс голову ближайшей девочке. Фонтан алой крови ударил вверх. Куклы у них были подготовлены. Настой держал их разогнанными с самого утра. Так и кантовать легче.

Струя поднялась выше головы Бентэйна. Вторая дошла бы до груди, не ударься она о чёрный камень меча. Потом кровь била уже невысоко. Только пузырилась. Мечник усмехнулся. Сколько раз смотрит, столько раз его завораживает это зрелище. Тем, кто первый раз видит, вообще башню сносит.

Хех, башню сносит.

Латник держал Язык Шахор в этом фонтане. Потом ещё провёл им по обрубку, чирикнув по кости. От этого движения безголовая кукла плюхнулось набок. Девочки были не привязаны. Просто сидели, поджав под себя ноги. Убегать у них давно уже не было воли. Кричать могли. Некоторые иногда кричали.

Поэтому Бранд ещё утром зашил им рты.

Двенадцатикилограммовый каменный стержень, смоченный кровью, засветился. Алый поток пролился по узору, по завиткам и каракулям. Руны не руны, вязь не вязь, знаки не знаки. Много грамотеев смотрело у них на этот клинок.

За отдельную плату, конечно.

Каждый завиток жадно впитывал ползущие по нему капли. Трепетал. Светился. Полыхал недоброй силой, которую опытный Бентэйн вложит в единственный удар. Статный мужчина с этой двенадцатикилограммовой окровавленной яньской дубиной был куда больше похож на воплощение неистового Хорна, чем на служителя спокойной Шахор.

Но тут уж Бранд мог только развести руками — у публики своё понимание.

На удар, на то, чтобы как следует извазюкать меч в свежем оргоне, на то, чтобы угрожающе им потрясти и вернуться в боевую стойку, Бентэйну нужно было десять секунд. Время давно выверено.

Ингвару, чтобы доскакать до латника, требовалось в два или три раза больше. Поэтому Бентэйн проделал всё без спешки. Насладился моментом. Кожей ощутил трепет энергии, что пронизала его, доспехи и меч, ставшую единой ужасную силу смерти.

Конь выкладывался по полной. Долго разгонялся, но теперь набрал свой максимум. Километров тридцать-тридцать пять. Самая удобная скорость для эффектного исполнения «Облизывающейся Шахор», усмехнулся про себя Бентэйн. Колдун словно подыгрывал им.

Мысленно он продолжал прикидывать исполнение трюка.

Он, конечно, заметил, что Великан прячет что-то в правой руке. Камень? Кистень? Неважно. Ему придётся стерпеть удар по голове и чуть отвернуть лицо, на случай, если там какая-нибудь плещущая гадость. Судя по рассказам, книжник мог и не такое учудить.

Ещё и копьё где-то раздобыл. Но Бентэйн знал, что даже если не перерубит его, то просто сведёт по наплечнику. Лучше бы не дать удару пройти в корпус. Оружие выглядело несерьёзно. Но, работая с немалой скоростью и полутонной веса, приходилось быть внимательным к любой мелочи.

Ингвар умолял коня не сдаваться.

То, что он видел, никак не укладывалось у него в голове.

Две девочки, поджав ноги, сидят на ковре, расстеленном между воинами. Худенькие до костлявости фигурки. Бритые головы. Плотно зажмуренные глаза. Из-за худобы и недокормленной плоскогрудости они казались детьми лет десяти. Кожа молочно-белая, солнечный свет они видели нечасто.

Бентэйн крутанулся и отрубил голову девочке.

Неправдоподобно большой меч походил на весло, а не на оружие.

Когда кровь покрыла его, вокруг меча заклубился пар, будто клинок был раскалён.

Следующий замах Бентэйна обрушится на Ингвара и Джо.

Нинсон бросил медовой-перечный снаряд.

Он понимал, что при такой тактике боя, никакой мёд не мог помочь.

А его убогое копьё могло быть хоть целой осиной — без толку.

Горшки раскололись о шлем Бентэйна.

Единый взмах сверкающей дуги полностью перерубил Джо шею вместе с уздой, и копьём всадника.

Ингвар полетел через голову, как раз по направлению к мечнику. Тот точно рассчитал расстояние. Нинсон пролетел метров пять, успел подгрести под себя руки и ноги, чтобы приземлиться не на голову.

Удар выбил воздух, но Великан знал, что попал латнику точно в шлем. Значит в запасе минута. Он использует эту минуту на полную катушку. Окровавленный и облепленный листвой, Нинсон поднялся, и размашистым, актёрским движением достал из новой петельки сакс.

Копьё он выпустил ещё в момент удара. Да и держал его едва-едва, в последний момент поняв, что если будет цепляться за древко, то его вышвырнет из седла.