Красная книга (СИ) - Нинсон Ингвар. Страница 74
По меркам Бранда сказочник поднимался так медленно, что можно было подойти и рубануть мечом. Притом несколько раз. А потом ещё успеть отскочить на прежнее место.
Но по меркам Ингвара это был сумасшедший рывок. Пусть и в два этапа. Сначала на колени, потом в полный рост. Сейчас, вот он, стоит, улыбается, левую кольчужную руку выставил вперёд, готовится ловить меч. Правой грозно поигрывает саксом. Что ж ты, мечник? Атакуй!
— Давай!
Бранд действительно выглядел неуверенно. Потом всё более и более странно. На лбу проступали капли пота. Он опустил оружие. Рука, теребившая амулет, замерла.
Ингвар отошёл и полуобернулся, чтобы посмотреть, куда это уставился Бранд. Он был готов к тому, что это лишь уловка, и был готов ударить наотмашь, если мечник вздумает кинуться.
Но тот не кинулся.
Бентэйн беспорядочно размахивал Языком Шахор. Первый удар вонзился в землю. Голова Джо осталась лежать. А сам конь перекувырнулся через себя вслед за всадником. Ингвар улетел далеко, а Джо остался на месте. Латник крякнул, доставая меч, глубоко ушедший в сырую землю. Но потом что-то пошло не так.
Он стал размахивать мечом влево и вправо, будто отгоняя от себя навязчивый костровой дым. Сначала тот полыхал красным пламенем, проглотив весь оргон убитого жеребца, а потом стал светиться ещё ярче.
— Помоги! Помоги мне!
Бентэйн раздирал завязки шлема. Он пытался справиться с замком одной рукой, к тому же всё ещё закованной в латную перчатку.
— Помоги мне! Ну же!
В другой руке метался Язык Шахор, теперь уже объятый пламенем, постоянно искрящийся, вибрирующий, как разбуженный улей.
— Что жжётся перчик, гад?! Это тебе за Джо!
Ингвар не представлял себе такого эффекта. Подумал, что у латника должно быть какая-то аллергия именно на этот сорт перца. Или в специи была добавлена какая-то отрава. Но потом Бентэйн содрал забрало. Стало понятно, что приправы не виноваты.
Его лицо было покрыто пчёлами. Он провёл рукой, освобождая место для вдоха. Латная перчатка обдирала вздувшиеся волдыри с чёрными заусенцами. Из металлического воротника поползли пауки. Сотни бледно-серых пауков размером с монету, ковыляли на тонких лапках, тащили за собой белёсые нити. В то время как другие плевались чем-то, по-видимому, жгучим.
— Помоги мне! Пожалуйста!
Насекомые проявляли большой интерес и к доспеху. Пауки отрыгивали зеленоватую кашицу, чтобы растворить латы. Творили с металлической махиной то, что обычно проделывали с мухами. Поедали живьём, переваривали снаружи. А пчёлы занимались латами изнутри. Они строили улей, выедая, выгрызая и встраивая соты в тело ещё живого латника.
— Помоги мне! Пожалуйста!
Бентэйн булькал, ещё пытался дышать, давясь и чавкая пауками.
Узор на его колдовских латах пенился каплями руды, которые проступали сквозь металл. Язык Шахор трепетал в предвкушении, раскалялся от розового к красному, к рыжему, жёлтому, белому, пока, наконец, не вспыхнул на грани синего и фиолетового.
Латник затих. А гул только усиливался. Внутри доспеха шла оживлённая работа целой колонии. Руки Бентэйна иногда ещё вздрагивали. Но было уже непонятно, он ли подаёт признаки жизни, или это трепещет рой насекомых, шевелится тысяча пчёл внутри растворяющегося доспеха.
Глаза Бранда остекленели. Он забыл даже дышать.
< 56 Рирдановая Рунница 58 Бросок Уробороса >
58 Бросок Уробороса 58
Бросок Уробороса
Ингвар бросился вперёд.
Мечник, всё ещё деревянный от ужаса, автоматически отвёл удар сакса.
И второй. И следующий. И все остальные.
Для фехтовальщика выпады Нинсона были медленными и предсказуемыми. Он ловил их, будто заводная игрушка, не выказывающая ни усталости, ни заинтересованности в процессе.
Немного придя в себя, мечник проговорил:
— Я, я... Не понимаю. Ты... Ты... же...
— Легендарный колдун, Таро Тайрэн.
«Да, сука! — злорадствовал внутренний голос. — Да!»
Привычные движения возвращали Бранда к жизни. Взгляд становится осмысленным. Нинсон понимал, что ещё жив только благодаря тому, что Бранд не сделал ни единого выпада, ни единой попытки атаковать.
Мортидо стал матовым, а кабошон запотел, налился клюквенно-сочным.
Надежда мелькнула, когда за спиной мечника появился Уголёк. Незаметно прыгнув жабой, он обратился крысой, потом большим чёрным котом. Призрак фамильяра готовился к прыжку, как не слишком ловкий в охоте толстый домашний котяра. Он раскачивался, щурил янтарные глаза, оттопырив зад, переминал пухлыми ножками.
Мортидо покрылся копотью, стал непроницаемо-чёрным.
Самоцвет блеснул продольной полосой кошачьего глаза.
Ингвар на миг представил, как Бранд вскрикнет и покачнётся, когда Уголёк пустит в ход чёрные бритвы когтей. Подумал, что это возможно, если захотеть достаточно сильно, если перелить оргон в намеренье.
Но Бранд растоптал Уголька, даже не обратив внимания. Призрак фамильяра рассыпался горстью серого пепла.
Полоска света в кабошоне раскрылась крестом, раздвоилась, потом превратилась в двенадцатилучевую звезду в жгуче-клюквенном самоцвете. Ингвар лишь краем глаза видел, что с Мортидо что-то происходит.
Фехтовальщик же парировал удары, не обращая внимания, ни на Нинсона, ни на мелькавший сакс, а заворожено глядя только на постоянно меняющийся перстень.
Ингвар запустил руку в сумку, ища колдовской горшочек. Всё равно, с муравьём в треугольнике или пиявкой в круге. Достал мешочек с огнивом. Если не считать красного треугольничка, он был примерно такого же цвета и размера, что и фарфоровая банка с изображением насекомого. По расширившимся от ужаса глазам Бранда, Ингвар понял, что и тому мешочек показался похожим.
И теперь он думал, что Великан грозит ему тем же, чем запустил в Бентэйна.
Ингвар улыбнулся с плотоядным выражением Таро Тайрэна на лице:
— Хочешь?
— Я всё понял. Я всё понял.
— Это Бентэйн всё понял. А тебе я сейчас всё объясню. Любишь колдовство на крови, да? Я тебе покажу колдовство на крови!
Вишнёвый самоцвет переливался, бурлил внутренним светом.
— Только попробуй, — угрожающе сказал Бранд. — В меня не попадёшь! Я отобью!
— Не отобьёшь, — смело пообещал Нинсон. — Проваливай.
Бранд знал что отобьёт. Но не был уверен, получится ли сделать это так, чтобы горшочек не разлетится на куски. Он представил, как попадает по банке, она разбивается, и его обдаёт волной того же чёрного песка, которым осыпало его товарища за пару секунд до мучительной смерти.
Бранд не рискнул поворачиваться спиной.
Он смотрел на Ингвара, заворожённый безжалостной улыбкой Таро. И отходил в сторону поля, к дороге, видневшейся за берёзовой рощицей. Туда, где у коновязи ждали четыре прекрасные лошадки.
А Ингвар отступал к лесу. К обезображенному Бентэйну, запертому в латах, дребезжащих от возни насекомых. И к Тульпе, которая показывала, что надо скорее подойти. К ковру, где сидела девочка. К топорщащему шерсть Угольку. Призрак фамильяра растратился на попытку укусить Бранда и стал крыской, размером с полевого мышонка.
Тульпа не обращала внимания ни на призрак фамильяра, ни на безголовый трупик, ни на вторую куклу. Хотя девочка таращилась на Тульпу во все глаза.
Ингвар краем глаза увидел прожжённые латы. Через неровные дыры сочился розовый мёд. Невдалеке лежал Язык Шахор, оплывший, как свеча. Нинсон зачарованно посмотрел на истаявший клинок.
— Скорее! — Тульпа указала на кучу вещей. — Вот это.
Великан сгрёб в сторону одежду, откинул меховой спальный мешок. Нашёл сайдак с алым рисунком: змея поедающая собственный хвост. Уроборос. Та же эмблема — прожорливая змея времени — была и на колчане с девятью стрелами. То ли стрелок так славил Девятого Лоа. То ли больше не уместилось. Эти стрелы были больше и тяжелее обычных. Ингвар уже видел такие, когда они сыпались с неба в лагере Эшера.
Судя по натянутой тетиве, это был запасной план. На случай, если бы Ингвару удалось каким-то образом проскакать мимо Бранда и Бентэйна.