Живой проект (СИ) - Еремина Дарья Викторовна. Страница 82

LPI

и любить его женщину для удовлетворения ее и его честолюбивых амбиций? Она молчала, теребя пальцы. – Ну, что же ты мучаешь и себя и меня? Нас уже нет в его жизни! – Уйди. – Я не уйду. – Я не хочу тебя видеть! – Оля, о чем ты думала, когда мы летели сюда? О чем ты думала, садясь со мной в самолет? Принимая мои ласки, о чем ты думала? Ты понимала, на что я пошел ради того, чтобы быть здесь и сейчас рядом с тобой? Ты все отчетливо понимала или была в плену своих вечных иллюзий о безопасном и влюбленном Петьке, верной собачонке апогея твоих детских мечтаний – Мишке Королеве? Ольга выдохнула усмешку и откинула голову. Их взгляды встретились. Петр увидел незнакомую хищную улыбку, острые зубки, беспощадно прикусившие кончик языка. В ее еще минуту назад пустых глазах вспыхнули чувства. Вряд ли он хотел увидеть в них именно эти унизительные искры, но хоть что-то... не пустые глазницы, что бессмысленно взирали на него все прошедшие дни. Наклонившись, он обхватил ладонью ее подбородок. – Что ты приняла? – Ты идиот? – Что ты приняла, Оля? – Петр присел на корточки, не отпуская ее лица. Женщина молчала, безразлично, скорее, для вида пытаясь отнять его ладонь от подбородка. – Ты бредишь... – Оля, я наркоман с пятнадцатилетним стажем. Уж в этом я разбираюсь. Ольга отвела взгляд: – Таблетки. – К-какие таблетки? Где ты их взяла?! – У тебя в кармане, в ветровке. Петр резко выдохнул и сжал ее лицо ладонями, чтобы скрыть в них дрожь. – Зачем?! – вскричал он. – Зачем ты вообще полезла по моим карманам? – Искала зажигалку. – Зачем тебе зажигалка?! Ольга молчала. Петр резко поднялся и тут же снова опустился перед ней на колени. – Сколько ты приняла? – Две... или три. – Боже, зачем?! – он беспомощно осмотрелся. – Ты вроде не ребенок, детка, что ты в рот всякую дрянь тянешь? Ольга громко засмеялась, откидывая от себя его руки и придвигаясь к лицу. – Ты дурак, Петя! Ты такой дурак!!! Петр непонимающе смотрел на любимую женщину, в его глазах застыл испуг и непонимание. – Ты же ходячий драг дилер! Я искала у тебя какую-нибудь наркоту... и я ее нашла.

Они решили назвать свое новое детище просто и незамысловато: “Порядок, процедуры и правила работы живых проектов”. Основной объем будет перенесен из старого документа, имеющего в названии слово “эксплуатация”. Ныне оно становилось неприемлемым, потому что эксплуатировать людей в обществе считалось неэтичным. С момента посадки в самолет поздним вечером они обсуждали свежие части нового “порядка”, описывающие правила использования живых проектов в их новом статусе: людей и граждан. Благодаря приложению к докладу профессора Высоцкого от первого июня, работа заняла значительно меньше времени и усилий, чем могла бы занять без оного. Тем не менее, многое в старом документе требовало правок, а в его новых главах – детального описания. – Вы засыпаете, Юлия Владимировна, – вздохнул Михаил. – Я не представляю, как вы работаете, Миша, – покачала она головой. – Поспите тоже, завтра будет день... – И новые дела, – улыбнулся он. Они сидели в соседних креслах. Через ряд за их спинами спал Вася. Больше в салоне самолета никого не было. Перед Юлией Владимировной на переносном столике оранжевой проекцией лежала клавиатура. В метре впереди отображался проверяемый и изредка корректируемый ими документ. По ходу чтения и обсуждения она вносила правки и дополнения. Закрывая его, юрист снова зевнула и прикрыла рот ладошкой. – Как Маркиза? – Вы помните?! – засмеялась она. – Конечно. Я хотел бы спросить как муж и дети, но чувствую свою вину, внепланово выдрав вас из семьи. – Все хорошо... и в семье и у Маркизы. Я стерилизовала ее и теперь это тихая и ласковая кошечка. – Хорошо. Юлия Владимировна в замешательстве наблюдала, как Михаил надевает иночи. Погасив собственные проекции, она поднялась и прошла в хвост салона, в уборную. Когда она вышла, Михаил все так же сидел в очках и неторопливо покуривал. Юрист могла поспорить, что перед его глазами все еще “Порядок и процедуры...” Наклонившись к нему, Юлия Владимировна прикурила тонкую сигаретку и, устраиваясь в широком кресле через проход от Михаила, заметила с усталой улыбкой: – Так хорошо, что у вас можно курить. Это просто беда при перелетах. – Считайте, что я не понял намека. – Почему вы не позволяете окружающим узнать, какой вы на самом деле? Михаил обернулся, умело скрывая замешательство за дружелюбной улыбкой. Сквозь прозрачные стекла очков глядя на вспыхнувший и погасший у ее лица огонек, он ответил не сразу: – Сначала надо было сделать комплимент, а потом уже просить самолет для личных нужд. – Ах, черт, – засмеялась женщина и расслабленно повернулась на спину. Михаил продолжил работу, но его взгляд периодически и с удовольствием поднимался к лицу и фигуре юриста, укрытой пледом чуть дальше, чем в метре от него. Михаил пробежался по составленному документу и прикрыл глаза. Что бы ни произошло на Песок-2, была еще одна причина улететь из Москвы. Президент

LPI

хотел удостовериться, что в его самолете отключат блокировку. Он никогда не думал о том, что может наступить время, когда его вынудят бежать. Теперь с чувством гадливости и стыда он впервые задумался над этим. И то, что его до сих пор выпускали в небо, немного успокаивало. Теперь Михаил точно знал, что за гибелью Океана-3 стоят власти его родной страны. Власти, имеющие двадцать четыре процента акций

LPI

и текущие договора в трех его основных компаниях. Их образ действий напоминал метание набитых деньгами кошельков в океан. На какие еще безумия они пойдут, чтобы подставить его? Боже, что мама сделала?! Михаил сдернул очки и резко поднялся. В начале салона находился минибар с крохотной стойкой и двумя стульями. Присев на один из них, президент уткнулся локтями в столешницу. От одного воспоминания о росписи матери с Крышаевым его душила ярость, но выплескивать эмоции при спящих юристе и телохранителе Миша себе позволить не мог. Он не понимал зачем. С какой целью?! Как она вообще могла пойти на это?! Михаил не находил ответа и чувствовал себя беспомощным и униженным. – Миша, что с вами? – Спите, Юлия Владимировна. Завтра будет длинный день. Михаил не оборачивался, лишь отнял ладони от лица и распрямился, когда за спиной послышалась ее возня и шаги. Присев рядом, юрист тихо напомнила: – Я работала на вашего отца почти шесть лет, Миша, а в сумме посвятила

LPI

десять лет своей жизни. За это время я поднялась до главы юридического департамента и завела второго ребенка, войдя в золотую тысячу матерей Москвы. Я живу с понимающим мужчиной и настоящей француженкой-кошкой, которую мы с вами подобрали на ступеньках офиса в Париже. Все до единой подруги завидуют мне, а детей с детского сада воспринимают как проводников к услугам

LPI

, которую за их спинами называют “корпорацией клонов”. Уже не первый месяц я приезжаю в офис с единственной мыслью: лишь бы еще чего-нибудь не случилось. И не только потому, что у меня не хватает людей. Я знаю: то, что для меня – тексты в заявках и делах, для вас – еще один удар под дых. То, что для людей, читающих светские новости – еще один повод для сплетен и пересудов, для вас – еще одна личная трагедия. То, что для акционеров и трейдеров – лишь финансовые потери, для вас – тяжелая болезнь любимого ребенка. И каждый раз, когда сверху спускают очередную заявку или договор, я твержу себе: он справится и с этим. Михаил искоса посмотрел на женщину и усмехнулся. – Я вру. Каждый раз, повторяя это как заклинание, я пытаюсь взять себя в руки, чтобы мои подчиненные не почувствовали паники. Я вру, так как знаю: вот он, предел. – К чему все это, Юлия Владимировна? Я знаю, что работаю с небезразличными людьми и благодарен за вашу поддержку. Но все не так плохо, как вы рисуете. Человеку отмеряно ровно столько неприятностей, сколько он может выдержать. Это просто работа и сейчас в нашей с вами работе немного больше трудностей, чем обычно. Не переживайте так, все наладится. – Я начала со срока службы для того, чтобы напомнить: мне можно доверять. – Я никогда не сомневался в этом, Юлия Владимировна. – Тогда почему на вас до сих пор маска бесчувственного президента LPI? – Потому что я он и есть. – И вам не требуется просто поделиться с кем-то? Я же знаю, что вы остались совершенно один. Михаил улыбнулся. Его позабавило предложение поделиться бременем своих переживаний с зашивающимся сотрудником, матерью двоих детей, родные которой если и видят ее, то непременно зарытую в рабочие файлы. – У меня теперь есть собака, Юлия Владимировна. Ее зовут Ронни, – с ироничной благодарностью признался Михаил. – И еще у меня есть женщина, которая никогда не упускает возможности напомнить, что я все еще жив. Каждый раз я возвращаюсь от нее, словно посмотрел шикарный детектив... или триллер. – Вы о матери? Михаил засмеялся в голос, но почти сразу оборвал смех и кинул взгляд на спящего в хвосте Васю. – Она защитит вас от нападок “Руси”? Ведь они не остановятся, пока не додавят вас. Лаварес и прочее – тому подтверждение. – Нет. К сожалению, власть Ларисы Сергеевны тает не по дням, а по часам. Но я в курсе, чего ждать. – Чего же? – Работорговля. Женщина сглотнула и в салоне воцарилась тишина. С минуту она осмысливала сказанное. Потом развернулась к Михаилу всем корпусом и на выдохе прошептала: – Это невозможно! – Нет ничего невозможного. – Нет, это не просто незаконно... это невозможно! – Не кричите, пожалуйста. – Они не посмеют... это.. это... – Успокойтесь, Юлия Владимировна... – Вы вернетесь? – спросила юрист после паузы. – Куда? – Вы вернетесь в Москву со мной? Вы вернетесь туда? – Да. – Но вы же должны что-то сделать. Вы же не позволите им сделать это? – У меня могущественный ангел-хранитель. – Вы снова о Ларисе Сергеевне? Михаил с удивлением обернулся к юристу: – Почему мне кажется, что вы знаете больше, чем я? – Миша, я ведь не в курсе, чего вы знаете или не знаете. Это Лариса Сергеевна сказала про статьи? – Да, но я имел в виду не ее. – А кого же? Михаил уклончиво улыбнулся и тихо признал: – Вашего нового сотрудника, Юлия Владимировна. – Считаете, этого достаточно? – Более чем, на самом деле. И мне жаль, что я не использовал ее раньше. Надо спать, Юлия Владимировна. Завтра будет такой же день. Юрист подняла взгляд на президента, и он пожалел, что все же поделился с ней. – Теперь я понимаю, почему вы не спите. – Не заставляйте меня жалеть о сказанном. Засыпая, Михаил думал об Анне. Он мог начать ухаживать за ней, но ее замечание о том, что Михаил никогда бы не положил взгляд на несвободную девушку, было справедливо. Михаил перестал бы себя уважать, начни ухаживать за чужой женщиной. И перестал бы уважать ее, если бы добился успеха. Так уж получилось, что он не сдержал в себе то, вылетевшее в минуту растерянности и отчаяния, признание. И ее нежелание иметь с ним что-либо общее после этого было искренне и однозначно. И на этом стоило прекратить компрометировать ее перед коллегами и сожителем, доставлять неудобства и неприятности своим вниманием. Для человека, в полной мере понимающего пустоту понятий “справедливость” и “законность” и свое шаткое положение ни то, что в деловом мире, но и в мире живых... Михаил перевернулся на бок, к иллюминатору, и зажмурился. – Михаил Юрьевич... Он открыл глаза и посмотрел на присевшего рядом Васю. – Прилетели. Моргнув телохранителю, президент посмотрел в иллюминатор, за которым теплилось утро, и перевел взгляд на опустевшее место Юлии Владимировны. Расслабившись в кресле, он прикрыл глаза еще на пару минут. Ему приснилась Анна. Сон совсем не соответствовал мыслям, с которыми он засыпал. Михаилу редко снились сны, а уж эротические и того реже. Он никогда не задумывался о своей скудной половой жизни, если редкие встречи с Ольгой в последние годы можно было вообще считать наличием таковой. То, что Анна не отпускала его мысли, а теперь вторглась и в сон, с одной стороны сладко мучило его, а с другой – раздражало. Подняв со столика иночи, он поискал ее номер. – Доброе утро, Юлия Владимировна, – приветствовал проходившую к барной стойке женщину. – Доброе, Миша, – обернулась она, вынимая из держателя графин с водой. – Аня, доброе утро, это Королев. Заметив, что юрист оборачивается на его голос, Михаил отвернулся к иллюминатору. – Здравствуйте, Михаил Юрьевич... – сонно пролепетала девушка, – что случилось? – Я забыл предупредить тебя вчера – я улетел из города. Если ты собиралась подъехать для отчета, перенеси на будни. – Хорошо. Возникла пауза. Михаил хотел удержать ее на связи и не знал чем. – Это все? – спросила Анна. – Да, Аня. Хорошего дня. – Спасибо, вам тоже. Глубоко вздохнув, Михаил поднялся и потянулся. – Миша, а это правда, что у вас нет ни одного имплантата, кроме паспортного чипа? На людях вы всегда используете иночи и голосом обращаетесь к вашей Вике. – На это тоже делают ставки в “Вопросах LPI”? Женщина искренне рассмеялась. Отсмеявшись же, она поняла, что встречный вопрос был ответом и большего ждать не следует.