(не) мой соавтор (СИ) - Силаева Ольга. Страница 31
— Ну и какая тогда разница? — Я пожала плечами, отставляя чашку. — Ладно. Если тебе так уж хочется послать мне открытку с тюльпанами, сброшу тебе адрес сообщением.
— Нет, — очень резко сказал Ант. — Диктуй как есть.
— Текстом мне удобнее.
— Меня это не волнует.
Я вздохнула. Подошла к барной стойке, где лежал договор аренды, и продиктовала адрес квартиры.
— Всё, — произнесла я. — Так ты понял, как Лена написала тот пост? Может, ты записал свои заметки в общий файл и забыл закрыть ей доступ?
Ант помолчал.
— Совершенно нечего прощать, даже когда есть что прощать, — тихо сказал он. — Тут ты права. Рэйн… а если бы обстоятельства изменились, и роли бы поменялись местами, ты бы написала такой пост?
Я моргнула.
— Но как… откуда я бы взяла информацию?
— Неважно. Просто представь, что у тебя есть такая возможность. Один тут же стёртый пост, одна ссора, и я без разговоров расстаюсь с твоей удачливой соперницей. Ты бы это сделала?
— Не знаю, — мгновенно ответила я. — Буду абсолютно честной: просто не знаю. Приз слишком велик, чтобы сразу ответить «нет».
Молчание. Долгое.
— Не пиши мне по этому номеру, — наконец произнёс он. — И лучше не звони.
И положил трубку.
Глава 15
Молчать дальше было глупо. Я вошла в гугл-аккаунт, быстро просмотрела новые письма, разблокировала везде Анта и погрузилась в изучение новых файлов. М-да. Кому-то срочно требовалась редактура: талантливый текст выглядел настолько сырым, словно Ант писал его без очков, без линз и после второй бутылки «Джек Дэниелс».
Я вздохнула, сделала копию и принялась за работу. Кажется, меня не похвалят, но чёрт с ней, с похвалой: не запороть бы работу к чертям. Раз уж отношения висят на волоске или на чём они там висят.
Впрочем, это не конец света. Я циничное существо, которое трезво оценивает свои возможности: я выживу без кого угодно. У меня есть всё; не каждый может похвастаться тем же. Одесса, Москва, любимая работа, доход с неё — весь мир. Да, когда этот проект закончится, мне понадобятся долгие недели, чтобы прийти в норму, и это будут очень болезненные недели. Долгий жгучий откат, когда до подсознания дойдёт, что Анта в моём мире больше не существует. Но даже это я могу пережить: когда я пишу историю, от которой горят глаза, у меня не остаётся места для жалости к себе.
«У тебя есть хоть что-нибудь, что ты не тащишь в свои тексты?»
«А у тебя?»
Я слабо улыбнулась. Кувырок Трикстер в воздухе, агент Пирс в вертолёте, протягивающий ей руку… Чёрт, когда я писала эту сцену, мне снова было тринадцать. Обожаю этот возраст.
Иногда я думаю, что с каждой историей продаю своё сердце. Особенно с этой.
Суши давно были съедены, и я машинально заказала пиццу. Когда работаешь не час и не четыре подряд, порой едва замечаешь, куда девается еда.
Мессенджер звякнул входящим сообщением. Юлька.
«Ты куда пропала?»
«Пишу проект», — написала я. «Слушай, Ант ведь к тебе обращался? Искал меня?»
«Да не особенно. Просто уточнил, что ему нужно с тобой связаться насчёт каких-то документов, и попросил твой текущий номер телефона. Я упомянула, что ты в Одессе, но он, по-моему, даже не заинтересовался».
Я вздохнула.
«Да, он такой. Юлька… слушай, это глупый вопрос, но ты ведь любишь Серёгу? Ну, несмотря на неприличные фотки, которые ты посылаешь Ромке, и всё остальное?»
«Это своего-то мужа? Да я его обожаю. Самый упоротый мастер из всех, кого я когда-либо знала, а я знала лучших, Ян. Кстати, поедешь к нам в августе на полигон в чародейки? Я открыла набор».
Я потёрла лоб. Иногда мне очень хотелось побыть одной из этих потрясающих людей. Свободных, дружелюбных, с горящими глазами, не обременённых ни детьми, ни проблемами ни в тридцать, ни в сорок, порой небогатых, но счастливых и умеющих радоваться каждой малости. И талантливых, безумно, чертовски талантливых.
А потом я вспоминала Анта и Лену, бесконечный ряд разбитых сердец, и мне хотелось закрыть эту дверь и никогда больше её не открывать.
Две жизни, два мира. Ты живёшь спокойно и счастливо с настоящей семьёй, вдали от бурных переживаний, но в сердце остаётся беспричинная тоска, и всё сильнее хочется выйти за порог и спросить: «А меня хоть кто-нибудь в этом мире понимает?»
Или делаешь шаг прочь из реального мира и находишь чудо. Вот только слишком часто теряешь его, успев разбить свою настоящую жизнь вдребезги. И виновато не чудо. Виноват лишь ты сам.
«Как ты думаешь», — написала я, — «а возможна ли вообще истинная любовь, где нет боли? Потому что честно, страдания мне совершенно неинтересны. И треугольники, и прочие геометрические фигуры, и трагические бывшие, и вообще драма. Просто вторая половинка, с которой можно говорить обо всём и не притворяться».
«Эй, ты забыла умопомрачительный нереальный сногсшибательный секс дважды в день в общественных местах!»
«Не, ну это само собой!» — возмутилась я. «Как я такое забуду!»
Юлька начала печатать. И печатала долго.
«Знаешь, мне повезло», — в итоге написала она. «Мы пишем вместе, рисуем вместе, готовим игры вместе. Вместе во всём. Если я захочу переехать в Питер, или Серёга начнёт думать о Канаде, мы договоримся. Мы… мы просто есть. Уже восемь лет. Иногда не хватает денег, но это всё ерунда. Наверное, это глупо, но кулон с серебряной звездой, который Серёга мне подарил с первой зарплаты, я не снимала ни разу».
«Это очень романтично, Юль».
«Вы меркнете перед нами, жалкие смертные», — согласилась Юлька. «Вот только я слишком часто вижу обратную сторону, Ян. Ревность, тоска… кто-то трагические стихи пишет, а кто-то и спиваться начинает. Может, обычная жизнь и лучше, а? Готовить на всю семью, убирать носки, нянчить третьего ребёнка, делать со старшим домашку, ждать мужа-бизнесмена с работы, пусть он и приходит в девять вечера?»
«Спасибо», — осторожно сказала я. «Без носков моя жизнь действительно будет неполной».
«Моё дело предложить. Так что, Ант тебе звонил?»
«Да, с одним файлом разбирались», — небрежно напечатала я. «Всё нормально».
«Точно? Не примчится к тебе в Аркадию, чтобы мне потом пришлось тебя валерьянкой отпаивать?»
«Нет, что ты», — вздохнула я. «Он персонально меня уверил, что в Одессе ноги его не будет».
… Нет, смутно вспомнила я. Он сказал, что в Одессу не сорвётся. Впрочем, какая разница, одна формулировка или другая?
Раздался звонок в дверь. О! Пицца!
Я вскочила и бросилась к двери.
Ой, да. Штаны.
И футболка на мне вся в пятнах от апельсинового сока, мимолётно подумала я, но чёрт с ней. Курьеру сойдёт. Не замуж же за него выходить, в конце концов. Особенно если пицца окажется остывшая.
Штанов в зоне прямой видимости не оказалось, и я влезла в шортики, которые заканчивались примерно там же, где и начинались. Батареи я включила на полную, пользуясь тем, что в счёт не входило отопление, и в квартире было жарко.
Пицца, жадно подумала я. Тончайшее горячее тесто, а на нём — четыре времени года. Изысканные сыры, ножки опят, переплетённые со сладким перцем, и вкуснейшая подложка из салями, белоснежная курица с овощами, покрытая растаявшим дождём из моцареллы, и креветки, на которые обычно уже не хватает сил. Пир духа. Есть нужно голой перед зеркалом, говорите?
Ну уж не сегодня.
Дверь с щелчком распахнулась, и первым, что я ощутила, было разочарование: у стоящего на пороге не было в руках коробки с пиццей. Большой увесистой картонной упаковки, которую я ждала, как только можно ждать вкусную архикалорийную еду после разговора с твоим…
… Соавтором, растерянно подумала я, подняв взгляд.
Прямо на Антона, стоящего передо мной в распахнутой горчичной куртке, в таких знакомых очках и с покрасневшими от мороза ушами.
— Почему очки? — только и спросила я.
— Не было времени купить линзы.