Рождение любви - Хауэлл Ханна. Страница 36

Она сняла с Тэвиша приступ острого желания, и теперь у него появилась сила сдерживаться. Он уже мог просто наслаждаться ее ласками, медленно плыть по волнам блаженства. Торопиться ему не хотелось. Однако когда ее губы сомкнулись на потаенном месте его мужского достоинства, он вновь утратил все свое самообладание. Резко открыв глаза, он сел.

Его бурная реакция остановила девушку, и та взглянула на него сквозь завесу своих волос.

– Нет? – тихо спросила она, испугавшись, что сделала что-то не то.

– Да, – процедил Тэвиш сквозь зубы и, ухватив ее за волосы, опять опустил на себя.

Он упивался видом ее огненно-рыжих волос, укрывавших его ноги. Весь дрожа, Тэвиш еще пытался овладеть собой. Подчиненная поза Шторм, склонившейся с рабской покорностью над ним, была обманчива – в этот момент он был ее рабом. Экстаз заставил его перегнуться пополам. Наконец он понял, что больше не выдержит.

Тэвиш резко схватил Шторм, опрокинул ее на спину и навалился сверху. Он неистово овладел ею, погрузившись быстро и глубоко. Оправившись от потрясения, Шторм ощутила себя во власти этого дикого соития. Все кончилось очень быстро. Они одновременно достигли вершины блаженства. Руки и ноги Шторм обмякли. Тэвиш повалился на нее, зарывшись лицом в ложбинку на нежной шее, тяжело и прерывисто дыша.

Они молча отодвинулись друг от друга, и каждый потянулся за своей одеждой. Между ними возникло какое-то напряжение, и Шторм забеспокоилась. Она в смятении спрашивала себя, не допустила ли промашки. То, что мужчине нравились определенные вещи, еще не означало, что он одобрял женщину, которая эти вещи делала. В своей жизни Шторм рано познакомилась с мужским лицемерием.

Молчание Тэвиша отчасти объяснялось его смущением. Он понимал, что овладел ею чересчур грубо. Еще никогда он не допускал подобного с женщинами. Никогда им не владело такое яростное, слепое желание. Только Шторм смогла довести его до такого состояния. Мысль об этом немного пугала. Тэвиш заметил скованность в ее движениях. Он видел, как она сморщилась, нагнувшись за одеялом.

– Я сделал тебе больно, – виновато проговорил он, подходя к девушке.

ет, Тэвиш, – тихо отозвалась она, прижимая одеяло к груди.

– Не обманывай меня, малышка, – он убрал волосы с ее лица, – тебе больно. Это видно по тому, как ты двигаешься. Прости. Ты довела меня до безумия.

– Ничего, Тэвиш, это приятная боль. Она скоро пройдет. Взяв у Шторм одеяло, он отбросил его в сторону и обнял ее, уткнувшись лицом в шелковистые волосы. Ему вдруг захотелось увезти ее куда-нибудь далеко-далеко – туда, где никому нет дела до их прежней жизни, их происхождения. Но рано или поздно ей придется все же вернуться в Хагалео, и Тэвиш, заглядывая в будущее, видел там лишь холод пустоты. Он знал, что эту девушку он никем не сможет заменить. Встряхнувшись, он сказал себе, что эта грусть – просто отзвук после полного страсти акта любви. Любой мужчина на его месте испугался бы мысли о том, что лишится подобного удовольствия. Это скоро пройдет.

– Шторм?

Он чуть отстранился, заглядывая ей в лицо, сам не зная, что хочет сказать. – Да, Тэвиш.

Она видела смущение на его лице и пыталась понять, чем оно вызвано.

– Спасибо, – прошептал он и, обхватив ладонями ее лицо, нежно поцеловал в губы.

– Пожалуйста, – просто сказала Шторм, заставив себя улыбнуться. Но сердце ее болезненно ныло. Она понимала, что эти мгновения счастья – все, что может дать ей Тэвиш Мак-Лаган.

Глава 15

Разлившаяся в воздухе прохлада предвещала скорое приближение осени. Лето кончалось. Шторм вздохнула, готовясь спуститься к обеду. Она уже знала, что беременна. Единственным утешением было то, что ее больше не тошнило. Тэвиш так ничего и не заметил. Теперь ее тревожило другое: она понимала, что рано или поздно ее положение станет явным. Сейчас казалось, что она просто немного поправилась. Однако все могло измениться в любой момент. Скоро ей уже. не удастся скрыть животик. Ребенок рос и с каждым днем все активнее шевелился у нее под сердцем. Она удивлялась, как Тэвиш до сих пор не почувствовал этого.

Она не говорила ему о своей беременности, понимая, что это только осложнит их отношения. К тому же Шторм боялась, что он потребует оставить ребенка в Карайдленде. Поэтому она решила вернуться домой, и как можно скорее.

Со вздохом подойдя к двери, девушка подумала, что и дома ей придется несладко. В конце концов надо будет рассказать обо всем отцу, да так, чтобы он сгоряча не схватился за меч и не двинул войска на Карайдленд. Наверняка найдется немало злых людей, которые осудят ее. Еще бы – вернуться из плена обесчещенной, да еще и с внебрачным ребенком! Теперь ее никто не возьмет замуж. Впереди – тоска и одиночество. Смириться с такой жизнью нелегко, особенно теперь, когда она познала любовь, пусть безответную, и ту страсть, которая ей сопутствует. Девушка с содроганием представляла себе бесконечно длинные ночи страданий.

Входя в зал, она думала о новой жизни, которая в ней зарождалась. Несмотря на мрачные мысли о будущем и тревогу за настоящее, в глубине ее души теплился огонек радости. У нее будет частичка Тэвиша! Это крохотное существо, его ребенок, всегда будет с ней. Шторм знала, что дитя принесет с собой не только радость, но и муки. Но она отдаст этому ребенку всю свою любовь, которую так и не смогла разделить с его отцом.

Тэвиш, сидя в зале, потягивал пиво и беседовал с родными, но мысли его были заняты Шторм. Военная лихорадка кончилась, кончилась даже во Франции, думал он. Значит, скоро лорд Элдон вернется домой. Король не сможет долго удерживать при себе всех своих высокородных рыцарей, даже если собирается остаться во Франции на зиму. А лорд Элдон наверняка уже получил неприятные вести из дома, и Тэвиш не сомневался, что он примчится в Хагалео, чтобы вызволить свою дочь из плена – либо деньгами, либо мечом.

Шотландцы получат выкуп, Шторм вернется в Хагалео, и постель Тэвиша опустеет. При мысли об этом его бросало в дрожь. Однако он упорно не желал прислушиваться к внутреннему голосу, еще невнятно говорившему ему о любви. Тэвиш убеждал себя, что эта девушка просто нравится ему, нравится как человек и подходит как любовница. Ему еще не приходилось встречать такое удачное сочетание, вот почему сама мысль о разлуке была ему ненавистна. Уедет Шторм, и ему придется довольствоваться обществом женщин, которые смогут удовлетворять лишь его самые примитивные потребности.

Растревоженный близкой разлукой, он жадно упивался любовью, не пропуская ни одной ночи. Неудивительно, что по утрам Шторм долго не вставала с постели и порой выглядела измученной. Тэвиш почувствовал угрызения совести. Нет, решил он, надо пореже будить ее по ночам. Не дело, чтобы она вернулась к отцу вся истерзанная.

Интересно, как лорд Элдон воспримет известие о том, что его дочь спала с похитителем? Это довольно веский повод, чтобы взяться за меч. Если бы Колин узнал, что с его любимой дочкой обошлись таким образом, он тут же развязал бы жестокую войну. Так повелевал долг, честь мужчины: позор смывается только кровью.

Однако была одна причина, которая заставляла Тэвиша усомниться в неизбежности войны с Элдоном, и причина эта заключалась в самой Шторм. Он знал без ложного самомнения, что близость с ним доставляла девушке удовольствие. Да, сначала она сопротивлялась, но очень слабо, зато потом никогда не отворачивалась от него, каждую ночь встречая его горячими объятиями, радостной улыбкой и тем же пылом страсти, какой пылал и в его груди.

Что она скажет отцу? Попытается усмирить его справедливый гнев? Шторм не производила впечатление мстительной женщины, однако Тэвиш никогда не говорил ей слов любви. Может, она воспринимает это как оскорбление? Или потребует крови Мак-Лаганов, чтобы отомстить за обиду?

На эти вопросы Тэвиш давал себе один ответ. Он был уверен: Шторм сделает все, чтобы избежать кровопролития – слишком высокой цены за потерянную невинность. Что толку в войне, чужой крови и смертях. Ее грехопадение, во-первых, было неизбежным, и, во-вторых, оно доставило ей удовольствие. Нет, она не допустит бессмысленной бойни!