Двойной без сахара (СИ) - Горышина Ольга. Страница 30

Затем откашлялся и махнул в мою сторону рукой, в которой я только сейчас заметила банку. Ни писать, ни танцевать я больше не собиралась. И с превеликим удовольствием не обращала бы внимания и на него. Но пойманная врасплох, я никак не могла вернуть потерянное спокойствие.

Он прошел в кухню и, опустив банку на столешницу, обернулся.

— Обещанное варенье. Все искал повод принести его и не расстроить мисс Брукнэлл.

Его улыбка вновь приобрела кошачью скользкость.

— Ты ее уже расстроил. Она ждала твоего прихода все утро.

— Дурак, — Шон по-детски обиженно поджал губы. — Следовало предупредить, что поеду в магазин за новым замком.

Теперь настал черед краснеть мне, и, чтобы спрятать растерянный взгляд, я уставилась на сломанную дверь. На пороге действительно лежала коробка с новым замком.

— Мне стыдно.

Я действительно почувствовала раскаяние и за свою безрукость, и за невыдержанность Лиззи.

— Замок давно следовало заменить. Да и прокладка обтрепалась. Все хорошо. Я, пожалуй, даже обрадуюсь, если ты сломаешь еще что-нибудь.

Я оставила паузу не заполненной, не зная, как воспринимать сказанное. Уж слишком явственно дрожал на согнутой руке кельтский крест. Я молила Лиззи вернуться скорее.

— Отец делал здесь ремонт с большой любовью. Он купил коттедж для меня и Кэтлин, надеясь, что я вернусь домой. Но мне не с кем было уже вернуться и до его похорон я не переступал этого порога. И, признаться, я не люблю сюда приходить из-за неконтролируемых мыслей. Я рад, что сейчас у меня есть возможность думать о тебе, а не о своих неудачах.

Я постаралась сохранить королевское лицо, проклиная Шона за начало новой игры. Желание защитить его перед Лиззи мгновенно улетучилось.

— Я не собираюсь становиться твоей удачей.

Шон смолчал. Я тоже молча направилась к раковине, чтобы вымыть кисти. Шон вернулся к двери, и, когда я обернулась, та уже лежала на полу.

— Попробуй варенье, — сказал Шон, продолжая возиться у основания двери.

К моему удивлению, вместо розового варенье оказалось нежного желтого цвета. Шон объяснил, что в ревень добавлен апельсин. В желе действительно плавали крошенные апельсиновые корки, и по вкусу варенье сильно напоминало апельсиновый мармелад.

— Только не говори, что и его ты варил сам.

Заметив замершую на губах Шона улыбку, я отложила ложку. Надо научиться есть варенье, не слизывая плотоядно с ложки.

— Я мог бы соврать, и ты бы поверила, — Дверь вернулась на петли, и он направился ко мне, заставив непроизвольно вжаться в стул. — Но я скажу правду: это творение принадлежит моей соседке.

Он прошел мимо меня к раковине и вернулся к двери с ножом, чтобы открыть коробку. Пришлось вновь почувствовать себя дурой и заесть обиду вареньем. Шон работал молча, а я не могла оторвать от него взгляда, вдруг поняв, что худеть ему незачем.

— Please do me a favor…

Я сразу отвела взгляд и принялась придумывать артистические причины рассматривания его фигуры.

— Grab this pliers.

Я вновь выдохнула, в два прыжка оказалась у двери и протянула плоскогубцы. Шон держал пальцами новый замок, а взглядом вырез моей кофты.

— What? — не выдержала я наглого рассматривания.

— I'm just trying to say it politely… — Его выговор стал до безумия тягучим. К чему в этот раз вежливость? Он прямым текстом уже предложил раздвинуть перед ним ноги. — That's not fecking pliers. I shouldn't expect you to know…

Я схватила с пола второй инструмент и сунула в руку Шону, не сказав и слова. Затем отыскала на диване брошенный вистл и вылетела с ним через французские двери к озеру, найдя хороший повод исчезнуть из дома, уверенная, что не сумела скрыть горящие стыдом щеки. Ни с кем прежде я не чувствовала себя такой дурой! И дело даже не в другом языке, а в мыслях — не разберешь, на какую волну Шон в данный момент настроен.

— You know nothing about penny whistles, lass.

О. да. я не только в вистлах, я и в мужчинах ничего не понимаю! Неизвестно, сколько прошло времени с начала моего терзания дудки, потому не знала, что стало причиной прихода Шона: поставленный замок или заболевшие уши. Он присел на край шезлонга, и я покорно вложила дудку в протянутую руку.

— Здесь всего два секрета: правильно дуть и плотно закрывать дырки. Смотри. Приставляешь к ямочке на подбородке и медленно поднимаешь к губе. Не надо зажимать ни зубами, ни губами. Достаточно коснуться верхней губы. Гляди, я держу вистл почти вертикально.

У Шона вышел чистый звук. Без всяких «сквиков» и «скваков». Пальцы его плотно лежали на отверстиях.

— Дырки закрываешь подушечками. Если слышишь писк, то часть дырки осталась незакрытой. Теперь твой черед, если ты не брезгуешь музыкальным поцелуем.

Под его испытующим взглядом я заставила себя не вытереть дудку. И даже выдержала музыкальное объятие, когда его пальцы легли поверх моих.

— Немного плотнее, а теперь приподнимай пальцы один за другим.

Его глубокое дыхание заглушало жалкий писк дудки, но я продолжала дудеть, боясь освободить губы.

— Sorry for interrupting you, guys. I just want to say thank you for the door.

Голос Лиззи прозвучал визгом плетки, но я не смогла дернуться, окольцованная Шоном, а он нарочно медленно освободил меня и дудку.

— Му pleasure. Ma'am.

Я ждала, что Шон поднимется с шезлонга. Напрасно. Лиззи тоже это поняла и развалилась на втором, закинув ногу на ногу. Мои же коленки были стиснуты сильнее вистла.

— Лана попросила тебя попозировать для нее или опять забыла?

Я продавила шезлонг, пригвожденная острым взглядом Лиззи.

— Обнаженным? — Как ни в чем не бывало улыбался Шон. продолжая касаться коленкой моего бедра. Улыбка на лице мистера Мура была открытой и искренней, и Лиззи не замедлила продолжить ее фразой:

— Допустим.

— А если я…

— И первый, и второй вариант нас устроит. — улыбнулась холодно Лиззи, заставив меня задрожать еще сильнее, лихорадочно соображая, что могут означать ее слова. Они явно вступили в неведомую мне словесную перепалку.

— А третий вариант? — лицо Шона светилось изнутри, будто под кожей в раз вспыхнули сотни светлячков, хотя на его лице не было и намека на веснушки.

— А на третий вариант, прости, фантазии не хватает.

Шон перевел взгляд на меня.

— А у мисс Донал?

Он не просто повернулся в мою сторону, он чуть ли не прилег мне на плечо. Я выдержала чеширский взгляд и качнула головой, оставляя Лиззи самой выкручиваться из жаркой ситуации.

— Ну, — рассмеялась наконец Лиззи. — На роль Камиль Клодель не рассчитывай. Женщины, в отличие от мужчин, абсолютно спокойно рисуют обнаженные тела. Редкие из нас, как Диего Ривера, спят со своими моделями. И насколько я знаю Лану…

Теперь я поняла, о чем шла речь. Лиззи принялась за старое, а Шон и не прекращал свою игру. А я? Что оба ожидали от меня?

— И вообще, ни в коем случае не хочу обидеть тебя, Шон, — тягуче пела Лиззи. — Не у всех мужчин встает во время позирование. Стойка на пьедестале отличается от стойки в постели. Студенткой я откликнулась на одно объявление. Мужик мечтал, чтобы его написали обнаженным и обязательно с эрегирующим членом. Он предупредил, что будет вынужден мастурбировать, и спрашивал, не смутит ли меня подобное…

— И вас не смутило, мэм, да?

Меня восхищала выдержка Шона и возмущало поведение Лиззи, но я не знала, как разрулить ситуацию.

— Еще мы обе любим рисовать обнаженных велосипедистов, — проговорил мой язык раньше, чем мозг дал на то разрешение.

— Правда?

Теперь, кажется, я горела не только от взгляда Шона, но и от прикосновение его щеки, хотя и понимала, что между нами оставались все те же дюймов десять.

— В Сан-Франциско проводят велогонку без одежды. Участвуют и мужчины, и женщины всех возрастов, — продолжала я молоть языком, стараясь смотреть мимо обоих.

— Не знаю, как там внизу устроено у вас, женщин, но мужикам я не завидую, — И тут же добавил: — И у тебя не возникало желание поучаствовать не в качестве художника?