Сказка в дом стучится (СИ) - Горышина Ольга. Страница 92

— Попробуем еще раз, но тем же составом. Или в увеличенном численно.

Я оттолкнула его и заткнула одеялом, накинув его Валерке на голову, но от рук его не избавилась — они ловко затянули меня под одеяло.

— Дверь открыта.

— Я в курсе, — прошептал Валера мне в губы. — Я только рот тебе закрою, чтобы из него больше не вылетело ни одной гадости, хотя бы сегодня. Хорошо?

Я согласилась, но только на один поцелуй.

Глава 70 "Среда"

Среда прошла как в анекдоте — мы ее честно проработали. Никита, вернувшись из школы, нашел посреди гостиной пирамиду из новых ящиков, которые я привезла из гаража, и теперь мы сумели проиграть все сказки Биссета и даже напоить чаем дракончика и его бабушку. Про бабушку Лену мы тоже поговорили — совсем немного, но неприязни в словах Никиты я не заметила. Про прабабушку он пожал плечами, и я поняла, что ее он видел еще меньше Елены Михайловны. Про наш ночной спор с его отцом Никита вежливо промолчал — сомневаюсь, что не слышал. Просто повел себя верно с точки зрения семейной дипломатии. Потом согласился поработать грузчиком — всего-то шесть ящиков отнести: три на завтра, остальные к воскресенью.

— Вы поговорили с папой по поводу подарка Сеньке? — спросил, уже складывая в багажник гитары.

Я зажмурилась — совсем из головы вылетело.

— Забыла, — не стала врать.

Да и не соврешь Никите: он все видит, слышит и чувствует. На вранье уже полегло два поколения Терёхиных, надо спасти хоть нынешнее. Спросит Никита что-то серьезное про ночь, отвечу по-серьезному, но не буду бежать впереди паровоза. И все же на дачу мы приехали раньше Валеры, которого за завтраком я убедила не оставлять машину в городе без присмотра.

Нам с Никитой обрадовались — мне так показалось. Правда градус радости был разный: если у Сеньки, повисшего на моей шее, получилось пятьдесят градусов в тени, то у тети Тани радость стремилась к нулю — вздрогнуть можно, но мороз не кусает нос, хотя и просит держать его по ветру.

— А Валера когда приедет? — спросила она якобы из-за ужина.

— А он когда-то приходил домой по часам? — дала я отпор совершенно спокойно. — И почему вдруг что-то должно поменяться?

Мы с Сенькой оккупировали стол в столовой и объявили всем, чтобы нас не тревожили, даже Геля. Листочков я распечатала целую пачку, и теперь мы смело зарылись с головой в груде восковых мелков всех цветов радуги и не желали вылезать из нее даже ради ужина.

— В чем ваша проблема, тетя Таня? — говорила я уже на повышенных тонах, разозленная очередным вторжением. — Ребенок не умирает с голоду и не валится с ног от усталости. О каком режиме идет речь? Я не первый день с детьми. Я сестру вырастила. В таком возрасте режим уже не обязателен, и ему завтра не в садик. И вообще кто отвечает за ребенка, вы? Или все же Геля? — добавила я тут же, чтобы стрелки плавно не перевелись на меня, пока что постороннего человека. — Вот когда она скажет, что ему пора ужинать и спать, тогда он и пойдет. А так, может, с папой поужинает и хоть узнает, что у него есть папа.

— А то он не знает! — выдала Татьяна Васильевна тоже довольно громко.

— Вашими стараниями — нет. Теперь будет знать — моими. Можно нам не мешать?

Она ушла, очень громко, а Геля минут через пятнадцать зашла в столовую довольно тихо.

— Ничего, ничего, — сказала тотчас, присаживаясь у края стола. — Я просто посидеть с вами.

И подмигнула мне — отлично: с Никитой воюем против папы, с Гелей — против тёти Тани. Перманентное состояние войны какое-то получается!

— Сеня, а почему у тебя небо зелёное? — спросила Геля, придвигая к себе листок с одним из вариантов уорхоловских «Четырёх цветов».

— Потому что я так хочу, — ответил ребёнок правильно, а я добавила, будто из написанной мною методички:

— Творчество Энди Уорхола учит детей не бояться экспериментировать с цветом. Подумайте, как родители учат детей рисовать? Небо — голубое, трава — зеленая, песок — желтый, снег — белый… Мы создаем в голове ребенка стереотипы и останавливаем полет фантазии. А если позволить ему творить независимо от нашего взрослого мнения, то можно увидеть, что небо он нарисует фиолетовым или зеленым, а на вопрос почему, ответит — «а мне так нравится». Может, в этом нет ничего плохого?

— Я с вами не спорю. Я просто спросила, — стушевалась несчастная нянька.

— Я тоже просто объяснила свой подход, — смутилась и я. — Извините, если грубо. Просто я немного устала…

— А ты, Сеня, устал? — переключилась няня с меня на ребёнка.

Художник тут же замотал головой. И собака замотала — размазывая по моим коленям слюни, потом тявкнула, вылезла из-под стола и почапала в коридор. Папу мы дождались, хоть и проворонили его приход. Сеня со стула не сорвался, но я все же заметила его вопросительный взгляд, обращённый к няне. Пока Геля соображала, как поступить, Валера сам вступил в гостиную.

— У вас здесь филиал Третьяковки?

— Эрмитажа. Мы не ужинали. Тебя ждали, — опередила я вопрос «почему?» и поймала улыбку: живую, настоящую и даже добрую.

— Я быстро. Только одомашнюсь малость, — выдал Валера, можно даже сказать, умную мысль.

Ему, конечно, еще учиться и учить быть домашним, как и Сене — не обращать внимание на тех, кто говорит, что небо может быть только голубым, чёрным или серым. Цвет неба всецело зависит от глаз, в которых оно отражается: просто нужно чаще отрывать взгляд от земли, ведь смотри, не смотри под ноги, а все равно когда-нибудь да споткнешься.

Никита пришёл в столовую раньше отца и потряс перед моим носом влажными руками:

— Я для него играть не буду, даже не просите.

— А он просил? — удивилась я.

— Нет, но вдруг вы решите отчитаться перед ним.

Ну ё-моё! Я построю когда-нибудь с этим ребёнком человеческие отношения?

— Мне не нужно ни перед кем отчитываться. А вот тебе передо мной придется. Завтра! Так что можешь быстро поесть и ещё поиграть перед сном, сможешь?

Никита сжал губки, но под ними явно скрежетал зубками. Что ж — проверяет меня на вшивость, но все блохи давно выловлены, тараканы приручены: остаётся только взять под уздцы строптивого жеребца и объездить. Иначе дикий ор в этом доме не прекратится. В ангельское терпение рыжего мерина верить не приходится. Он пришёл в футболке и занял привычное место. Переместилась лишь я, сев между братьями и разделив стул с Баронессой, которая снова вожделенно пускала слюни мне на колени.

— Такая тишина — затишье перед бурей или как? Что-то от меня скрываете? — спросил Валера, когда Татьяна Васильевна наконец удалилась, оставив нас ужинать семьей.

— Может, нам просто нечего тебе сказать? — отозвался Никита первым. — Пустой день. Абсолютно.

Выпад в мою сторону? Отлично!

— Я нарисовал зелёное небо, — принял эстафету Арсений.

— Почему зелёное? — задал Валера стандартный взрослый вопрос.

— Потому что мне нравится зелёное небо.

— И где ты такое небо увидел?

— Нигде.

— Поэтому и нравится.

Валера философски подытожил разговор и напомнил, что еда остывает и что есть все же стоит молча, чтобы не подавиться.

— А где Марианна? — спросил Валера, как только дети вышли из-за стола.

— Мне она не звонила. С подружками, может быть? Ты волнуешься?

— После того, что ты сказала, да. Я считал ее просто избалованной дурой, а теперь увидел ее странности совсем в другом свете. Может наберёшь ей?

— Я?

Я выдержала строгий взгляд и достала телефон. Марианна ответила сразу.

— Что-то случилось? — и начала без «привет», сразу с вопроса.

— Как раз хотела узнать, не случилось ли что у тебя. Ты на дачу приедешь?

— Останусь сегодня в городе. С утра соберу вещи, чтобы вам не мешать.

— Ты нам не мешаешь, — ответила я на свой страх и риск, ведь Валера сказал, что не пустит сестру на порог.

— У меня есть своя квартира. Это все?

— Да, доброй ночи!

— И вам тоже, — и Марианна отключилась первой.