Око воды. Том 2 (СИ) - Зелинская Ляна. Страница 38

И хотя Найд разразился самыми гнусными ругательствами, но перо и бумагу велел принести. И даже ящик, на котором можно было писать. Рикард закрыл глаза, представив на мгновенье то, что видел сидя рядом с Кэтрионой в Обители Тары в Лиссе, когда держал её за руку. Видение из её прошлого.

«…Ашуманский корабль прибывает в Рокну. Матросы споро сворачивают красные паруса. На пирс спускается мужчина. Тёмный загар, борода, большая кожаная сумка со свитками. Это Карриган. Джарт Туров.

А чуть поодаль держится молодая женщина. Длинная красная юбка, широкий пояс с медальонами и амулетами, черные волосы собраны вверх, и их поддерживает тюрбан-повязка с брошью посредине. В одной руке мешок, а другой она держит за руку маленькую девочку.

— Будешь жить у одного торговца, здесь в Рокне, я заплачу ему, — говорит Карриган ей, — а дальше заработаешь на жизнь гаданьем и приворотами, или чем ты там еще занимаешься. Это всё, чем я могу тебе помочь.

— Спасибо. Я не останусь в долгу. Вот увидишь.

Карриган машет кучеру и говорит, куда их отвезти.

— Что это за город, мама? — спрашивает девочка.

— Это Рокна, Кэтриона, теперь мы будем здесь жить…»

Есть вещи, которые не знает никто, кроме королевы и Кэтрионы. Но он тоже их видел. Она поймёт, что он знает что-то важное.

И взяв перо Рикард быстро написал записку.

* «Капкан» — в шахматной терминологии ловушка, приводящая «попавшуюся» сторону к неизбежной потере ферзя или фигуры.

Глава 12. Капкан (2-я часть)

В Рокне который день шёл дождь. То стихал, то усиливался, то едва накрапывал, но не прекращался. Серое небо слилось на горизонте с морем и с клубящимися вдоль гор низкими тучами, обложившими город с севера. Башня астролога в университете пустовала, ведь никаких наблюдений за звёздами или луной теперь вести было нельзя. К тому же парифик Сирд заболел, и водить слушателей к картам, астрариумам и планисферам стало некому.

Поэтому Кэтриона и перебралась в башню вместе со своими книгами, надеясь, что тут её никто не потревожит. А главное, башня стояла далеко от других зданий университета, на самом краю обрыва, внизу которого сейчас пенилась перекормленная дождями река. Место было идеальным. Если вдруг вспыхнет пожар, то гореть в башне особо нечему, кругом только камень, да металл, разве что карты небесных сфер, да и тех немного. А то, что однажды что-нибудь рядом с ней загорится, Кэтриона уже не сомневалась.

С каждым днём стихия внутри неё росла и требовала выхода, и что с ней делать, на этот вопрос Кэтриона ответа пока не нашла. И, когда у неё под пальцами пару раз вспыхнули листы, ей пришлось принести и поставить на столе плошку с водой. Пока это было единственным решением. К счастью, днём парифик Вильгельм был на занятиях и не мог за ней наблюдать, иначе все эти внезапно вспыхивающие книги потребовали бы объяснений. А ей сейчас не хотелось ни с кем объясняться.

Но росла не только сила внутри неё, с каждым днём к ней возвращалось всё больше и больше воспоминаний о её прошлом, каких-то мелких деталей и имён. Они всплывали яркими картинками в совершенно случайном порядке, и в такие моменты Кэтриона замирала, пытаясь запомнить все детали, потому что теперь её воспоминания, как ни странно, собирались общую мозаику. И с каждым таким воспоминаниям в мозаике заполнялись недостающие кусочки.

Одно из таких видений прямо сейчас всплыло в её голове ярко и чётко. Вечер перед тем, как в их дом в Рокне пришли белые плащи и навсегда разлучили её с матерью. Кэтриона как раз вернулась с рынка и, спрятав заработанные медяки в тайник, отправилась на своё излюбленное место, чтобы послушать, о чём мать говорит с клиентами.

В этот раз у матери в комнате находился мужчина. Как это ни странно, мужчины ходили к ней даже чаще женщин. И этот, судя по его речи, был из знатных. Они говорили тихо, но Кэтриона уже научилась прислушиваться. Мать гадала ему о будущем.

— И что мне делать? — шепчет мужчина исступлённо. — Я в отчаянии! Если они потребуют все долги, мы будем не просто разорены и покрыты позором! Нам придётся отдать всё до последних сапог и идти на улицу побираться! Если бы мой корабль вернулся…

— Ваш корабль не вернётся, милорд Вальфред, — тихо произносит мать. — Он утонул. Я вижу это отчётливо.

— А как надолго мне удастся отстрочить выплату долгов?

— Я вижу нить и клубок, как только один кредитор потребует хоть пару ланей, нить потянется, и о ваших проблемах сразу узнают все. Если вам удастся сохранить всё это втайне ещё хотя бы полгода, то потом я вижу удачу в ваших делах.

— Удачу? — в голосе мужчины слышится надежда.

— Да. Я вижу могущественную женщину, которая примет участие в вашей судьбе… Поэтому… Придумайте какую-нибудь историю об особо удачливой закупке, которая вас сказочно обогатит. И отсрочьте прибытие вашего корабля. Только скажите об этом кому-нибудь по секрету, кто непременно всем разболтает. Это заставит кредиторов придержать свои требования в надежде на большую выгоду.

В тот вечер мать гадала на картах и смотрела в огонь. Она делала так редко, но тот день был особенно благоприятным. Карты символичны, а огонь показывает картины будущего отчётливо и ярко.

Когда мужчина ушёл, Кэтриона выбралась из своего убежища, и мать встретила её с улыбкой на лице.

— Кто он, мама? Этот мужчина? — спросила она, глядя на то, как мать гасит огонь в плошке.

— Это… один князь. Он разорён, его брат влез в долги и заключил сомнительную сделку. Никто не знает об этом. Пока. Но я видела в огне, — мать на мгновенье задумывается, и её глаза становятся совсем чёрными, словно в них и вовсе нет зрачков, — он нам поможет. Потом…

С некоторых пор мать стала другой. Она словно всё время погружена в себя и иногда стоит у окна, смотрит на улицу, словно в одну какую-то точку. И всё чаще её глаза наливаются непроницаемой чернотой.

Она теперь и с клиентами ведёт себя совсем иначе. Она говорит с ними долго, и всё время расспрашивает их о разных людях, об их жизни, родственниках, пристрастиях…

А на вопрос Кэтрионы, зачем ей все эти скучные подробности, мать отвечает с какой-то странной усмешкой:

— Ты пока не поймёшь. Люди… они такие… странные. Они добровольно рассказывают гадалкам так много тайн, которых не поведали бы никому даже под пытками. И они совершенно не думают о том, что эти тайны можно использовать против них.

Тогда Кэтриона не поняла слов матери, а вот теперь… Теперь становилось очевидным, зачем она это делала.

Тот князь, которому она гадала — Ленард Вальфред. Сейчас он канцлер. А его брат командует личной гвардией королевы. Его жена — старшая фрейлина. И вот теперь понятно, как он из захудалых князей с огромными долгами выбрался в канцлеры страны! Очевидно, что его тайну королева очень умело использовала против него. Но не просто использовала. Находившийся на грани полного разорения князь Вальфред неожиданно разбогател, а вскоре королевским указом унаследовал и всё имущество опальных Сивертов, вместе с их золотыми рудниками. Все, кто был предан королеве, получали от неё щедрое вознаграждение за преданность. Генерал Альба, Рошер, Вальфред…

Зато со своими врагами она была совершенно безжалостной.

А что она скажет матери, когда они встретятся? И что мать скажет ей? Когда она стала королевой, искала ли она её вообще?

Кэтриона тряхнула головой, отвлекаясь от этих мыслей. Не о чем тут сожалеть…

Она услышала, как стукнула дверь, и обернулась.

— А, мэтр Альд! Вы всё-таки нашли возможность заглянуть! Входите, я очень рада, — она поднялась навстречу пожилому мэтру.

Он был в дождевом плаще, и, судя по струям воды, стекающим с капюшона, непогода на улице и не думала утихать.

— Добрый день, найрэ, — мэтр поклонился и галантно приложил руку к груди. — Рад вас видеть.