Испытание близнецов - Уэйс Маргарет. Страница 10

– Это тот же самый лес, – пробормотал Карамон, снова складывая скипетр и превращая его в неприметный брелок.

– Тогда что же с ним случилось?

– То же, что и со всем остальным миром, – ответил Карамон, бережно пряча брелок в кожаный кошелек на поясе.

А Кендер уже унесся мыслями в то время, когда он в последний раз побывал в заколдованном лесу.

Создан он был для того, чтобы ограждать от непрошеных гостей Вайретскую Башню Высшего Волшебства, и всегда считался странным и опасным местом, где с неосторожными путниками происходили разные сверхъестественные вещи.

Достаточно сказать, что человек – или, допустим, кендер, – как правило, не мог найти этот лес. Напротив, сам лес находил того, кто был ему нужен. Например, в первый раз он нашел Тассельхофа и Карамона сразу после того, как Сот наложил умертвляющее заклятие на Крисанию. Тогда Тас проснулся после крепкого сна и обнаружил лес на том месте, где еще вчера его не было.

Деревья в лесу показались ему тогда мертвыми. Их скрюченные, почерневшие сучья были лишены листвы: лишь клочья сырого тумана шевелились у земли, да между стволами мелькали какие-то темные тени. Но деревья вовсе не были мертвыми. К тому же у них оказалась довольно любопытная привычка – не свойственная обычным, живым деревьям – следовать за путником. В связи с этим Тас припомнил свои попытки выйти из леса, но в каком бы направлении он ни шел, лес всегда оказывался на его пути.

Все это было довольно загадочно и таинственно. Стоило тогда Карамону вступить под сень чудовищных деревьев, как все чудесным образом преобразилось. Старые стволы, выглядевшие сухими и безжизненными, снова принялись расти, на глазах превращаясь в прекрасные и величественные валлины.

Из мрачной непролазной чащобы лес превратился в зеленую и приветливую рощу, шумящую на ветру согретой солнцем золотисто-зеленой листвой, в которой беззаботно и зазывно Щебетали птицы.

Теперь Вайретский лес снова переменился, и Тассельхоф с недоумением его разглядывал. Как ни странно, он все еще был похож на тот, прежний Вайретский лес, и все же в нем появилось что-то незнакомое и пугающее. Деревья выглядели мертвыми, однако, пристально вглядевшись в то, как они колышутся под ветром, кендер вдруг подумал, что эти черные и голые сучья отнюдь не мертвые, а очень даже живые! Они тянулись к путникам, словно хищные пальцы чудовищ...

Повернувшись к чаще спиной, Тассельхоф оглядел окрестности. Вокруг все было точно так же, как в Утехе. Кроме леса, ни вблизи, ни вдали не было видно ни одного дерева – ни живого, ни засохшего. Только серо-черная, мертвая земля и обгорелые пни. Насколько хватало глаз, нигде не наблюдалось ни малейшего признака жизни – лишь смерть и запустение.

– Что это, Карамон?! – вскричал вдруг Тассельхоф.

Гигант обернулся. У одного из пней скорчилась в грязи какая-то маленькая фигурка.

– Это живое существо! – в крайнем волнении завопил кендер. – Я же говорил, что мы не одни!

– Тас... – Карамон предостерегающе поднял руку, однако прежде, чем он успел остановить друга, Тассельхоф устремился вперед.

– Эй! – закричал он на бегу. – Привет! Ты что, уснул? Вставай скорее!!!

Опустившись на колени, он потряс фигуру за плечо, но с ужасом почувствовал, что тело под его руками – твердое и холодное. От толчка кендера оно перекатилось на спину, и Тас ошарашенно застыл.

– Ох! – сказал он. – Карамон! Это же Бупу! Когда-то очень давно Рейстлин подружился с Бупу – женщиной из племени овражных гномов.

И вот теперь она лежала в грязи, глядя широко раскрытыми невидящими глазами в черное небо с яркими пятнами звезд. Бупу была одета как обычно – в грязное и рваное тряпье, но ее крошечное тело выглядело невероятно худым, чумазое личико заострилось, а всегдашнее его дурашливое выражение навеки уступило место гримасе страдания и усталости. Вокруг шеи мертвой Бупу был намотан длинный кожаный шнурок, к другому концу которого была накрепко привязана сушеная ящерица. В одной руке Бупу сжимала дохлую крысу, а в другой – куриную кость.

Тассельхоф печально подумал, что на пороге смерти Бупу призвала на помощь ту маленькую магию, которой она владела, но магия ей не помогла.

– Она лежит здесь не так давно, – заметил Карамон.

Хромая, он приблизился и, болезненно морщась, опустился на одно колено рядом с крошечным телом.

– Похоже, она умерла от голода. Протянув руку, гигант закрыл остекленевшие глаза Бупу и покачал головой.

– Интересно, как ей удалось продержаться так долго? Те, кого мы видели в Утехе, умерли по меньшей мере несколько месяцев назад.

– Может, Рейстлин защитил ее? – не подумав, брякнул Тас.

Карамон нехорошо осклабился.

– Это просто случайность, вот и все! – сказал он хрипло. – Ты же знаешь овражных гномов, Тас. Они могут существовать месяцами, имея в запасе черствую корку хлеба. Мне кажется, что именно эти гномы прожили после катастрофы дольше других, а Бупу, которая была из них самой умной, сумела пережить и всех своих соплеменников. Однако в этом проклятом краю даже овражный гном не может протянуть долго.

Гигант обреченно пожал плечами.

– Что...что мы с ней сделаем, Карамон? – спросил Тассельхоф неуверенно. – Неужели мы так и бросим ее здесь?

– А что еще мы можем для нее сделать? – резко ответил Карамон, у которого при виде Вайретского леса пробудились старые, не очень приятные воспоминания. – Вот, например, ты – ты хотел бы быть похороненным в этой грязи?

Вздрогнув, гигант огляделся по сторонам, грозовые тучи были совсем рядом; он уже слышал приглушенный гром и шипение молний.

– Кроме того, у нас нет времени. Надо спешить, пока снова не налетела буря.

Тас продолжал жалобно глядеть на него.

– Здесь все равно не осталось ничего живого, что потревожило бы ее останки, Тас, – с явным раздражением отрезал Карамон, но, увидев выражение горя на лице кендера, смягчился. Сняв с плеча остатки плаща, он накрыл ими Бупу.

– А теперь – идем! – поторопил он.

– До свиданья, Бупу! – чуть слышно сказал Тас. Похлопав по маленькой руке, торчащей из-под плаща, – той самой, в которой была зажата крыса, – он хотел получше укрыть тело и вдруг заметил, как в красноватом свете Лунитари что-то сверкнуло. У кендера перехватило дыхание – ему показалось, что он узнает чудесную вещицу. С великой осторожностью он разжал маленькие окоченевшие пальчики Бупу, из них выпала дохлая крыса, вслед за нею в грязь покатился крупный изумруд.

Тас поднял драгоценность. Камень напомнил ему...где же это было? В Кзак Цароте?

Тогда они сидели в дренажной трубе, скрываясь от солдат-драконидов, а Рейстлина некстати одолел кашель...

Бупу тревожно посмотрела на мага, затем засунула свою маленькую ручку в мешок и выудила оттуда какой-то предмет, который немедленно поднесла к свету.

Прищурившись на него, она вздохнула и покачала головой.

– Это не то, что моя нужно, – пробормотала она.

Тассельхоф, заметив блеск драгоценного камня, подполз к ней поближе.

– Что это? – спросил он, хотя уже знал ответ. Рейстлин тоже глядел на блестящий предмет в пальцах Бупу, и внимательные глаза его сверкали.

Бупу пожала плечами.

– Красивая камень, – равнодушно откликнулась она, продолжая рыться в сумке.

– Изумруд! – присвистнул Рейстлин чуть ли не в полный голос.

Бупу подняла голову.

– Твоя нравится?

– Очень! – воскликнул маг.

– Тебе! – Бупу сунула драгоценность в подставленную ладонь Рейстлина.

Затем, с приглушенным торжествующим воплем, она достала наконец то, что искала.

Тас, наклонившийся ближе, чтобы первым увидеть новый чудесный предмет, с отвращением отпрянул. В руке у Бупу очутилась дохлая – причем уже давным-давно – ящерица. К ее негнущемуся хвосту был привязан обрывок веревки. Ящерицу Бупу тоже протянула Рейстлину.

– Твоя повесить на шею, – сказала она. – Ящерица лечить кашель.

– Итак, Рейстлин побывал здесь, – пробормотал Тассельхоф. – Это он дал Бупу камень, больше некому. Но зачем? Как амулет? Последний подарок?