Дело всей жизни (СИ) - "Веллет". Страница 170

Заметив интерес, Коннор стянул мешок с плеча и улыбнулся:

— Охота была удачной. Я подстрелил нескольких кроликов. На зайцев не похожи. Наверное, когда-то удрали у местных жителей и расплодились в лесу.

— Ты точно не в чужом загоне охотился? — беззлобно уколол его Шэй, хотя ему было все равно.

Даже если в чужом загоне, мясо есть мясо.

— Я охотник, а не вор, — гордо заявил сын и огляделся. — А ты наладил отношения с Ерхар?

Шэй вздохнул:

— Только попытался.

— Ерхар — отличный пес, — Коннор впихнул в руки Шэя свой мешок и, ничуть не опасаясь, прошел к собаке. Да еще и присел, и погладил по лохматой холке. — Эй, я тебе попозже принесу потроха. Ты ведь не откажешься от мяса?

— Я бы не отказался, — хмыкнул Шэй. — У нас есть хотя бы возможность избежать кормления этой гадостью, а у бедного… Ерхар, да?.. это пожизненно.

Коннор напоследок потрепал могучую холку и поднялся на ноги:

— Давай зайдем в дом, Шэй. Нам понадобится соль и что-нибудь вроде вертелов. Можно нарезать из дерева, но уже слишком темно. Если не найдем вертелов, то хотя бы какую-нибудь посудину, но тогда понадобится масло.

Шэй кивнул и первым зашагал к дому. Хэйтем тоже зря времени не терял — в доме уже горел свет.

Шэй у самой двери вернул мешок сыну и пропустил его вперед:

— Твоя добыча.

Коннор довольно заулыбался, но стоило ему зайти, как улыбка немного померкла. Шэй увидел, как мистер Кенуэй роется в корзинке с хозяйским рукоделием, и только теперь увидел любовника глазами сына. В нижнем белье, волосы собраны как попало…

— Охота была удачной, Шэй? — едва слышно фыркнул Коннор, но ответить не дал, шагнул вперед и проговорил куда громче. — Отец, я принес нам поесть. Разведем костер в саду, я еще днем видел подходящие камни.

Хэйтем отвлекся от корзинки, глянул одобрительно, но с сомнением:

— Почему бы не воспользоваться печью?

— В печь поставим котел, — возразил Коннор. — А мясо на открытом огне всегда лучше.

— Мне идея нравится, — поддержал мистер Кормак. — Есть в этом что-то такое… Для чего обычно едут на отдых? Беседы на свежем воздухе, вино и барбекю…

Хэйтем со стуком и сухим шорохом убрал корзинку обратно в буфет и немедленно съязвил:

— О, я вижу, парижские нравы пришлись тебе по душе?

— Никогда не был на таких мероприятиях, — отбил выпад Шэй. — Однако неплохо себе представляю, когда каждый второй в подробностях рассказывал, как съездили, как напились, с кем устраивали поединки и кого щупали за конюшней.

— Какая жалость, — мистер Кенуэй глянул насмешливо. — Во всем этом ты был бы первым.

Шэй только было собирался возразить, как вмешался Коннор:

— Отец, вы можете это обсудить… позже. Мне тоже интересно, зачем Шэй ездит во Францию, но немного… с другой стороны.

На споры и сборы ушло не меньше получаса. Шэй взял на себя разведение костра и вышел во двор с подсвечником, поскольку стемнело настолько, что разводить огонь без света стало небезопасно. Коннор с другой свечой отошел подальше, к туалету и выгребной яме — Хэйтем категорически воспротивился разделыванию добычи рядом с предполагаемым местом ужина. Не столько из-за крови, сколько из-за запаха.

Вертела на кухне были, хотя пришлось немало поискать, а потом еще и отмывать их от жира и копоти. Но стоило их отчистить, как они засияли, как новенькие, из чего Шэй сделал вывод, что ими просто никто не пользуется. А вот вина в доме не было, а потому Шэй, поразмыслив, позвал Хэйтема и, не отвлекаясь от сооружения «шалашика» из толстых сучьев, попросил:

— Было бы неплохо пару бутылок чего-нибудь поприличнее. У трактирщика наверняка есть.

— Тебе с утра в Гарлем, — напомнил Хэйтем. — Но, пожалуй, схожу. Когда-то, под Труа, я тоже бывал на приемах на свежем воздухе… Тогда это был сад мистера Берча, и, конечно, атмосфера была совсем иная — без беспородной собаки на цепи, без туалета в «амфитеатре», и с прислугой, но… Так тоже неплохо.

Шэй улыбнулся. Хэйтем нечасто делился воспоминаниями о детстве и юношестве, и Шэй подозревал, что единственный, кому он об этом рассказывает — это любовнику. Возможно, раньше рассказывал еще Коннору, но теперь, когда встречи стали редкими, не до мемуаров. Так что семейный, хоть и поздний, ужин был еще ценнее.

После толстых сучьев Шэй запихнул в получившийся «шалашик» хвороста и аккуратно запалил костер. В этом плане хозяйство домика было устроено куда лучше, чем в кулинарном, дрова и хворост были сухими, так что огонек от свечи быстро охватил тонкие веточки и разгорался шустро, только пощелкивал.

Вскоре свеча уж стала не нужна, и в круге света появился Коннор с миской в окровавленных руках.

— Нарезал кое-как, — объяснил он. — Темно, волокон не видно. Зато уже с солью.

— Да какая разница, — Шэй забрал у него миску и присел у костра, звякнув заготовленными металлическими прутами. — Вымой руки, а я пока начну. И принеси мне какую-нибудь тряпку, потому что я руки мыть не собираюсь.

— Понял, отцу не скажу, — фыркнул Коннор и вдруг проговорил тише. — Шэй… Там, во Франции, у тебя кто-то есть?

Шэй смерил его взглядом и веско произнес:

— Нет. Там у меня только работа. Надеюсь, ты понимаешь, что никому другому я бы отвечать не стал?

Коннор вздохнул:

— Понимаю. То есть ты бы ответил, наверное — сразу по лицу.

— Верно, — мистер Кормак усмехнулся. — Впрочем, есть ряд исключений, кого бить я бы не стал. Правда, и отвечать тоже. Нет, Коннор, ты можешь быть спокоен — кроме вас, у меня никого нет.

Коннор кивнул и исчез в доме, а когда вернулся, подтянул поближе лавку, стоявшую под скатом крыши, плюхнул на нее какую-то тряпку — вроде полотенце, сел сам и, поглядев в огонь, произнес:

— Я думаю, что… После всего, что случилось… Я думаю, что останусь с Добби только другом.

— Почему? — ровно произнес Шэй, занятый тем, чтобы получше закрепить вертелы на двух рогульках. — Лучше, если у тебя будет постоянная спутница. Лечиться от какой-нибудь гадости… Поверь, это не то, что ты хочешь.

— Разумеется, — Коннор согласно кивнул и начал объяснять несколько сбивчиво. — Я просто… увидел ее, когда пришел отдать распоряжения, и понял, что поступаю нечестно. На нее смотрят наши ребята, она многим нравится. У нас хорошие парни, она могла бы выйти замуж. Но никто не посмеет, пока я с ней. Даже в качестве друга… с привилегиями, так скажем. Я представил, что могло бы быть, если бы вы с отцом меня не спасли, и понял, что ей нужно… иметь что-то свое, понимаешь?

Шэй немного поразмыслил и возразил:

— Это, конечно, твое дело, но думать за других — скверная привычка. Неплохо бы сначала узнать, что она об этом думает. Вполне вероятно, что она не стремится замуж не только за тебя, но вообще за кого-то, и тогда ты только зря ее обидишь.

Коннор покачал головой:

— У нас общее дело, а чем дольше я прихожу в ее дом, тем больше это похоже на… семью. Я не хочу, чтобы она привыкла ко мне. А она уже привыкла! Так что лучше сейчас, чем потом.

Шэй старательно перевернул мясо, потому что один из прутьев упрямо поворачивался к огню одной и той же стороной, и даже улыбнулся:

— Осваиваешь вековые традиции? — а видя непонимающий взгляд, пояснил. — В Братстве так нередко бывало. Дружили, как ты сказал, с привилегиями; но не допускали до сердца, чтобы никому не было больно. Вряд ли Ахиллес тебе что-то такое рассказывал, но знай, что ты поступаешь, как настоящий ассасин.

— Спасибо, — Коннор смущенно улыбнулся. — А у тебя тоже был… или была…

— Не было, — покачал головой Шэй. — Когда я попал в Братство, я был мальчишкой, и меня там гоняли в хвост и в гриву. А когда случилась та история, которую я рассказал сегодня, я твердо решил, что никаких отношений в Братстве иметь не буду, одни проблемы. Так что когда меня начали воспринимать более-менее всерьез, я уже научился справляться со своими личными делами вне Братства.

— В портах справлялся? — понимающе уточнил Коннор.

— В портовых борделях, ты хотел сказать? — поправил его Шэй. — И там тоже.