Дело всей жизни (СИ) - "Веллет". Страница 326

— Подожди, — Хэйтем взмахнул рукой. — Почему онейда? Про тускарора слышал, что не все поддержали колониальную армию.

— Потому что Салливан прошел этой дорогой всего за три дня, — выдохнул Коннор. — Думаешь, он разбирается в «ирокезах»? Думаешь, для него чем-то отличается вампум онейда от вампума сенека?

Шэй пошевелился, залпом допил вино и слабо пробормотал:

— Мощно. Воевать против женщин, детей, стариков и кукурузы — это же не британские укрепления штурмовать.

— И что теперь? — напряженно спросил Хэйтем.

— Салливан сделал, что хотел, и ушел, — хмуро ответил Коннор. — А что теперь будет с ротинонхсонни… Да поможет им Атаэнсик, потому что никто больше помочь не в силах. Ничто не восполнит этих потерь. Отец, как же так? Я даже не могу призвать к ответу того, кто отдал этот приказ!

Мистер Кенуэй налил ему еще и заговорил мягко, успокаивающе:

— Не можешь. Ты переживал за тех, кого погубил мистер Брант, а теперь переживаешь за тех, кто понес ответ за его преступления. Но кое-что сделать ты все-таки в силах. Ты можешь снарядить обозы из Дэвенпорта в пострадавшие земли.

— И что? — Коннор невидящим взглядом уставился на носки своих мокасин. — Я не могу оставить без средств к существованию тех, кому обещал заботу, а излишки… Это не покроет и половины утраченного, не считая того, что выжженная земля больше не будет родить.

— Коннор, — Хэйтем присел напротив сына и накрыл его руку своей ладонью. — Не ты ли мне говорил, что важна каждая жизнь? Кому-то эти «излишки» спасут жизнь.

— Ты прав, — глухо отозвался тот. — И я, конечно, распоряжусь.

— Погиб кто-то, кого ты знал? — Хэйтем наклонился, пытаясь поймать взгляд. — Кто-то, кто был тебе близок?

Коннор устало помотал головой:

— Насколько я знаю, нет. Мне не присылали поименных списков, но ведь моя деревня много ближе и в стороне, до нее генерал Салливан не добрался.

— А откуда ты тогда узнал? — рассеянно спросил Шэй. Услышанное пока в голове не укладывалось.

— Анэдэхи написала, — ляпнул Коннор. — А Раксота немедленно переслал письмо мне в Нью-Йорк.

— Это была ее деревня? — сочувственно уточнил мистер Кормак.

— Нет, — Коннор вздохнул. — В деревне Анэдэхи я был, она не очень далеко от моей. Но к ее клану воззвал родственный клан из сожженной деревни на севере. Я не знаю, как теперь буду смотреть ей в глаза. Ведь для нее я — «человек Вашингтона».

— Она и сама, в общем-то, «человек Вашингтона», — возразил Шэй. — Она участвовала в боях за колонистов и была в лагере Вашингтона, так что…

— Спасибо, отец, Шэй, — Коннор глядел грустно, но постарался слегка улыбнуться. — Я попробую хоть немного исправить то, что натворила армия Салливана.

— Собираешься туда отправиться? — поинтересовался Хэйтем.

— Нет, — Коннор пожал плечами. — Зачем? Люди, которые там живут, никогда не видели меня. Я могу помочь едой и тканями, а от моих слов никому легче не станет.

— Хорошо, что у индейцев есть ты, — Шэй наклонился вперед и ободряюще улыбнулся сыну. — Без тебя им было бы куда хуже.

— У них есть еще и Джозеф Брант, — мрачно откликнулся Коннор и отпил из стакана. — Его за особые заслуги взяла под крыло британская армия. Ходят слухи, что он устраивает вечера, где лоялистам прислуживают белые рабы. Очень пикантно.

— Тем изысканней то, что хозяин таких салонов — индеец, — добавил Хэйтем и отодвинулся, отпустив руку сына. — Вижу, тебе получше? Хочешь узнать, что происходило за последние дни?

— Да я и сам знаю, — Коннор, слегка порозовевший от крепкого, действительно стал чуть больше похож на себя. — Генерал Клинтон ужасно удивился, когда узнал, что колонисты его обошли. При этом присутствовал… один человек, он так и сказал: «Лицо у него было, как будто на его глазах лошадь курицу оседлала». Сразу приказал остановить марши в Коннектикуте и на несколько часов заперся у себя. А потом, когда вышел, велел «прочесать всё частым гребнем и найти гниду».

— Не нашел? — фыркнул Шэй.

— Кого-то нашел… — подумав, ответил Коннор. — Двоих повесили. Мне в донесении написали их имена, но я в жизни о таких не слышал.

— Полагаю, на этот вопрос могу ответить я, — подумав, проговорил Хэйтем. — Мистер Дербишир докладывал, что английские солдаты приходили в приют на Баярд-Лейн и искали двоих добровольцев для работы, пообещав им по десять фунтов. Умные не пошли, об остальных история умалчивает.

— Вот скоты, — поморщился Коннор. — Наверное, Клинтон своим на хвост накрутил и потребовал немедленных результатов. Были бы тут мои ребята, отбили бы этих бедолаг.

— Зато теперь Клинтон думает, что уничтожил предателей, — Хэйтем не проникся. — И пусть так думает, иначе за ним будет труднее следить. Но меня, кстати, никто не беспокоил.

— Это хорошо, — сосредоточенно объявил Коннор. — Я опасался. Теперь Вашингтон стягивает все силы к Вест-Поинту, и взор генерала Клинтона обратится туда. Это не очень разумно — объединять армию. Если Вашингтона разобьют, войну мы проиграем.

— Как раз это разумно, — не согласился Хэйтем. — Место стратегически выгодное, у Вашингтона теперь есть разведка. Из Вест-Поинта можно отправиться в любом направлении, туда можно доставлять грузы на кораблях.

— Так-то да… — недоверчиво протянул Коннор. — Но это только пока. Клинтон отправил сотни людей на южное побережье, но если он соберет все свои силы здесь, Вест-Поинт не устоит.

— Это повод действовать решительней, — парировал Хэйтем. — Эта вылазка вам с Шэем неплохо удалась.

— Клинтон будет настороже, — возразил Коннор. — Если повторить, он куда внимательнее отнесется к тем, кого вешают. Нужно быть осторожнее.

Шэй только теперь отметил, что сын уже не первый раз подливает себе из пузатой бутылки.

— Коннор, ты ужинал? — нахмурился мистер Кормак.

— Не совсем, — сын удивленно посмотрел на него. — Я как раз ел, когда пришло письмо. Я прочитал — и сразу сорвался к вам. Мне нужно было… поговорить. У меня непростые отношения с племенами, и меня… никто не поймет.

Тут и Хэйтем обратил внимание, что бутыль ополовинена, и аккуратно уточнил:

— Мне, разумеется, не жалко виски, но не хватит ли тебе? Тем более если с ужином не задалось. Есть ты, наверное, теперь откажешься?

— Не хочу, — поморщился Коннор.

— Да пусть пьет, — вздохнул Шэй. — Мне бы тоже хотелось набраться, если бы я узнал, что кто-то захотел повторить «подвиги» Кромвеля.

— Кто про что, а ирландец про Кромвеля, — простонал Хэйтем. — Коннор, если желаешь пить дальше, то уясни, что ночевать ты будешь здесь. Иначе где-нибудь свалишься с дерева или крыши, или еще во что-нибудь вляпаешься.

— Хорошо, переночую здесь, — покладисто согласился Коннор. — А то я… в своем убежище один. Обычно мне это нравится, позволяет подумать и отдохнуть, но сейчас мне было бы там… неуютно.

— Тогда иди и ложись, — посоветовал Шэй. — Бутылку возьми с собой. Тогда тебя не придется нести до постели, если ты не рассчитаешь силы.

— Мистер Кормак у нас эксперт, — съязвил Хэйтем.

— Ладно, пойду… — Коннор допил стакан и поднялся, прихватив бутылку за горлышко. — А в моей комнате белье есть? Хотя плевать, какая разница-то…

— Там всегда есть белье, — сдержанно проговорил мистер Кенуэй. — Как раз на такой случай. Иногда его меняют, чтобы было свежим. Иди уже, а то и до кровати не дойдешь.

— Дойду, — запротестовал Коннор и запнулся о ковер. — Черт. Спасибо. Завтра мне будет стыдно, но это завтра.

Шэй проводил взглядом сгорбившуюся фигуру сына и вздохнул:

— Вашингтону повезло, что Коннор научился… сдержанности.

Мистер Кенуэй поджал губы:

— Надеюсь, он теперь спит с ножом под подушкой и ходит, оглядываясь. Честное слово, Шэй, я уже сам недалек от того, чтобы убить главнокомандующего. Тогда его портреты развесят в гостиных приличных домов, и будут вспоминать как величайшего поборника свободы колоний. И только риск проиграть всё, ради чего я работал последние двадцать лет, заставляет меня смириться.