Виражи Судьбы (СИ) - Теллер Тори. Страница 33
Вроде, на том все и успокоились.
А я тут же рванула к Майклу — преображаться.
Мы даже не созванивались, но брат меня словно ждал — вот что значит настоящий друг! И, безусловно — настоящий профи. Потому что через сутки я выплыла из его лофта свирепая, замученная, но — неузнаваемая.
Вернувшись к себе, первым делом подошла к зеркалу.
Оттуда на меня смотрела загорелая кареглазая шатенка, с отдельными лиловыми прядями. Ей очень шел макияж smoke-eyes, высокие каблуки, черные кожаные скинни, темные очки в ореховой оправе «кошачий глаз» и шелковая рубашка экрю с воланами а-ля 80е. Под коротким пушистым енотовым полушубком, за который эко-террористы удавили бы меня живьем, в прорези расстегнутой рубашки поблескивала куча фенечек на плоской золотой цепочке. Лайковые перчатки и клатч цвета в цвет помады «прелая вишня» — удачно дополняли образ городской стервы, поедающей ближнего на десерт.
Даа, и еще духи!
Это эффектное и злобное созданье в зеркале было окутано облаком аромата от Louis Vuitton — настолько эксклюзивного, что у него еще даже не было названия. Нахальный братец по привычке просто спер экспериментальный пробник на какой-то из фото-сессий. Запах был свежим, горьким и лишь на теплой коже откликался густой амброй. С одной стороны, вроде, не женский, а с другой…
Это была такая сладкая свежесть первых листьев, растаявшего льда и дерева, брошенного в огонь…
И все это вместе не было противоположностью Марины Краузе — это был вариант Мари Керуаз. Только не зефирной старлетки, которую мечтал видеть Блейк, а той, которая в этом шалмане кинокомьюнити была бы как рыба в воде.
Даже не так — которая и была той самой зубастой рыбой.
Акулой.
Поэтому, когда пресс-агент Сторма поинтересовался, кто будет проводить интервью, я, не задумываясь, выпалила сипловатым контральто:
— Шарк. Энн Шарк.
Прозвучало почти что «Бонд. Джеймс Бонд», и «Энн» почему-то выговорилось, как «Анн». Перевоплощение происходило на глазах…
— Мистер Сторм намерен до Рождества пробыть в Лондоне. Мы вас известим.
Что ж… В Лондоне, так в Лондоне.
Я изрядно вымоталась и рада была ненадолго осесть в этом городе, попривыкнуть к новому облику и перевести дух — до Рождества оставалась всего пара дней.
Поэтому взяла билеты на самолет, и через несколько часов была уже в секретном лондонском убежище Майкла, полном антиквариата и лакшери-фенечек для сладкой жизни. Какое счастье, иметь такого брата!
***
Но с незнакомкой Алекс Сторм встречаться не спешил — его агент переносил интервью уже раз десять.
Я почти отчаялась, и уже готовилась идти к Алану на поклон, как, наконец, отзвонил пресс-агент звезды и, тошным голосом оговорив условия, назначил встречу. Мне милостиво выделялось полчаса беседы по предварительно согласованным вопросам.
Вслед прилетел скрин с этими самыми вопросами-ответами, выученными не только мною, но и всеми его фанатами уже наизусть. Вне согласованного формата разрешался только один — ха-ха! — не касающийся личной жизни.
Я постаралась настроиться на позитив, и, сосредоточившись на желании выиграть пари у Блейка, помолилась, кому только могла и как умела.
*
И вот — бог мой! — этот день настал.
Я почти бежала по Пикадилли Сиркус, прикрывая ладонью от ветра блютус-гарнитуру, чтобы расслышать новый адрес места встречи, который отчего-то сообщал мне сам Алекс, агент которого, вероятно, погиб на фронте пиара.
Я слушала его голос и отточенный американский акцент как музыку: «в пятницу, в кафе на площади Святой Троицы, около восьми вечера»…
И я благодарила всех святых за то, что это — слава богу! — именно здесь, в Лондоне, а не в Калифорнии или Швеции, или еще хрен-знает-где, куда бы мне ни за что не добраться к назначенному времени… Поэтому я безропотно проглотила расплывчатое «около» и приготовилась к смиренному ожиданию.
Но если быть честной с самой собой, то я все еще не назвала истинную причину, заставляющую меня так рвать задницу.
Ко всему прочему, я снова отчаянно хотела взглянуть на мое похмельное чудовище вблизи… Поболтать, услышать смех, почувствовать его запах, понять, что он живой, наконец, и что все это мне не приснилось…
А тут подвернулся такой симпатичный повод — интервью — и не подкопаешься.
А то, что я под «чарами» Майкла, так это даже лучше — никакой предвзятости и разборок.
Однако, видимо, я все-таки расслабилась, потому что поймала себя на том, что в ответ на звездное «я-очень-ограничен-во-времени-не-опаздывайте», вместо россыпи заверений и комплиментов брякнула «и не надейтесь». Оставалось утешать себя мыслью, что шум ветра лишил Алекса возможности услышать мое опрометчивое «don't expect*».
Погуглив, обнаружила, что кафе для встречи он выбрал весьма дорогое, но тихое, для солидной публики. Это был хороший знак: выбирал именно он, а не агент — то есть не для галочки, а для того, чтобы действительно его посетить. Отлично. Но позволить себе я там смогу только печеньку и кофе — надеюсь, он будет хорош.
Я имею в виду кофе…
Да, мистер Сторм, приходится признать, что вы стали не только звездной моделью Кляйна, но и сибаритом**…
***
В пятницу меня отчего-то сморило, и я чуть не проспала, поэтому металась по студии, возвращая себя в образ, изобретенный Майклом.
Оставалось немного: спрятать глаза под скромные карие линзы и забрать в тугой пучок волосы. Лицо под широкой оправой сразу стало скуластым и незнакомым. Встав в коридоре перед зеркалом, я еще раз с ног до головы оглядела себя.
Нормально: через стекло на меня смотрела чужая красивая тетка.
Еще пару капель ворованного эксклюзива, перчатки, клатч, диктофон…
Вот уж теперь наверняка — ни за что не узнать.
Главное, самой не проколоться, ведь оставались еще голос, походка и манеры.
Кафе было недалеко. Я подумала и решила идти пешком, чтобы еще раз отработать новый образ. Но, чем ближе я подходила к месту встречи, тем медленнее шли мои ноги.
_______________
*не надейтесь
**Сибарит — человек, живущий в роскоши, удовольствиях и праздности
Эпизод 38
Скажите вслух то, что другие о вас думают,
и вы абсолютно их разоружите.
С рождественского морозца и колкого мелкого снега — в тепло кафе, в аромат корицы, ванили и апельсинового мармелада…
Боже мой, здесь именно та атмосфера, которую я так люблю: старая добрая сельская Британия с цветочным рисунком обоев и штор, дубовыми балками и милыми офортами в затейливых рамках по стенам.
Подошедшему официанту я рассказала о намеченной встрече, и он моментально подвел меня к столику у окна, пояснив, что «мистер Сторм» предупредил, что будет сегодня вечером не один: «Обычно мы не резервируем столики, но Алекс всегда так мил!»
Я заглянула в глаза официантки и поняла, что звезда не только «мил», но еще и щедр на чаевые. «Ну, хоть жлобом не стал — и на том спасибо», — подумалось мне.
Скинув полушубок, выложила на стол смартфон.
Подумала — и не стала снимать перчатки…
Теперь можно было устроиться удобнее, чуть расслабиться и заказать себе «кофе по-маррокански» — с кардамоном, двумя видами перцев, включая кайенну (ах, не запить!) и померанцевой водой. В меню даже не заглядывала: кафе элитное — должны уметь. Я соскучилась по такому кофе — в ЛА его не готовили, во всяком случае, подобного места я не знала.
Ступни немного гудели от непривычной обуви, а высота каблука уже не позволяла скрестить ноги под стулом, как я любила. Пришлось сесть чуть боком и, закинув ногу на ногу, слегка упереться левым локтем в стол, подсунув под подбородок кулачок в винной лайке коротких, едва прикрывающих запястье, перчаток.
Ну вот, как и обещал Майкл, несвойственная мне одежда сама заставила меня поменять позы и жесты.
*
Я ждала, но все-таки проворонила, как он прошел в двери — отвлекла очередное сообщение от мэтра: «Заварила кашу — расхлебывай. Пигмалион». Недвусмысленность подписи, скорее всего, намекала на то, что мне необходимо ускорить принятие решения по тендеру сценария.