Виражи Судьбы (СИ) - Теллер Тори. Страница 37
В сети фоток и комментариев нашего чумового лондонского свидания будет навалом, но начинающий сценарист Мари Керуаз благополучно останется в стороне…
Эпизод 41
Люблю? Не знаю, может быть, и нет,
Любовь имеет множество примет…
Лондон. Конец декабря.
Они стремительно исчезали в морозной темноте, подкалывая друг друга и хохоча. Вернее, с Алексом счастливо хохотала Мари Керуаз — новоявленная американка и удачливый журналист «Роллинг Стоунз» и, возможно, в недалеком будущем востребованный сценарист.
А вот майской ведьме Коачелла Нэт Хэлл и московской девчонке Марине Краузе было не очень весело, но они помалкивали — ради будущего прошлого их новой ипостаси…
*
Вдруг она опомнилась.
— Стой, Алекс… Стой же! Куда ты бежишь?!
— Действительно… — он остановился как вкопанный, закинул голову, рассмеялся. — Я просто потерял голову… в прямом смысле.
Сторм чмокнул ее в макушку и поставил на ноги.
— Ты тащишь меня в отель? Мы же не можем…
— Ну да… Вот черт! Прости — говорю же, что не соображаю.
— Зато я соображаю. Пойдем.
*
Когда актер шагнул в сумрак этих апартаментов и вдохнул их сладкие ароматы, он сразу догадался о хозяине. И пока девушка нашаривала выключатель, он склонился к ней и, прикасаясь губами к теплой коже виска, спросил:
— Это ведь гнездышко Майкла?
Свет, наконец, зажегся.
Делая вид, что очень занята расстегиванием тугой молнии на сапогах, Марина не ответила. Но Алекс и не настаивал, отвлекшись на замечательный вид ее упругих ягодиц, обтянутых кожей брюк. Заметив это, девушка поспешно скинула свои безумные каблучищи и босиком поспешила внутрь квартиры,
Последовав ее примеру, Сторм сбросил обувь и двинулся за ней, чувствуя, как внутри растет дискомфорт. Он не хотел заниматься с ней любовью в квартире фотографа, пусть даже он сто раз будет ее братом и другом…
Алекс наблюдал, как, толком не раздевшись, с полушубком на одном плече, она раскрывает и включает ноутбук, тут же хватая сотовый и судорожно набирая номер.
До него вдруг дошло: он же мурыжил «Роллинг» почти две недели!
Получалось, что ей надо сдать статью прямо сейчас, чтобы завтра она уже стояла хотя бы в электронной версии журнала!
Вот тебе и сутки любви, твою мать…
Перед его глазами снова встал их первый выход в свет, и его решение о «первом разе» — романтичном, красивом и нежном… Для нее.
Какого самообладания стоило тогда внять ее словам и остановиться — ведь в его памяти уже жил тот безумный секс Коачелла! И, как ни странно, он был не в счет.
За это время, слава богу, Сторм осознал, что в тот момент был для нее лишь лекарством — наркотиком, притупляющим боль. Но это его нисколько не коробило, потому что это было фантистически и незабываемо! А самое главное — без тени фальши.
Она выбрала его, была с ним и телом, и сердцем. И, когда он был прямо в ней — не закрывала глаз, и он просто купался в их сини, вспыхивающей огнем с каждым его погружением…
С тех пор, несмотря на всяких разных других, его майская ведьма стала единственной, приходившей к нему во сне и заставлявшей просыпаться в мокрых простынях, словно подростка.
С тех пор у Сторма не было возможности любить ее неспеша, наслаждаться близостью без отравы скорого расставания, которую он все чаще ощущал во время недолгих бурных встреч.
Но лишь теперь он задумался о том, что же испытывала она сама, и начал понимать, почему во время секса в ее глазах стали появляться слезы.
Он просил ничего не менять — она соглашалась.
Но ей нужно было больше, гораздо больше, чем он давал ей, и либо он все меняет, либо… никакие орхидеи их отношений уже не спасут…
*
Сторм достал смартфон, набрал справочную города и обернулся, собираясь сказать Хэлл, что закажет номер для двоих там, где их не будут искать.
В тот же момент Марина подняла голову, ища его взглядом.
Оба они, одним и тем же жестом прижимая сотовые к уху, практически одновременно произнесли друг другу:
— Мне нужна минута, Лекс!
— Мне нужна минута, Хэлл…
Рассмеялись.
Нахмурились.
Отвели глаза, поглощенные звуками в сотовой сети.
Романтическое настроение улетучивалось.
Алекс видел, как темнел ее взгляд, застывали скулы и поджимались непривычные чужие губы…Но он запретил себе об этом думать, потому что знал, что там, под оберткой, сотворенной вредным гением Майкла, пряталась его похмельная фея — и теперь он не собирался ее отпускать.
Последние двадцать четыре часа его жизни… Надо же!
Наверно, в ее планах снова побег куда-нибудь подальше от него.
Ну уж, нет.
Сейчас он просто закажет в «Баглиони» пентхаус для новобрачных — в цветах, амурах и розовых лепестках — и сделает предложение, черт возьми! Надоела эта суета и показуха.
*
— Я быстро… быстро, — бормотала она, усаживаясь за комп и оглядываясь на актера, продолжавшего стоять столбом посреди комнаты и отдавать какие-то указания мобильнику. — У меня почти весь материал готов, только нужно переписать тот бред, который ты нес про сериал…
Сторм было насторожился, но вопрос менеджера отеля его отвлек, и он снова перестал слышать Марину. А девушка запорхала пальцами по клавиатуре, закусив губу и периодически тихонько матерясь.
Закончив разговор, Алекс сунул трубку в карман джинсов, расстегнул пальто и встал за ее спиной.
— Я так не могу! — не оборачиваясь, она протестующе замахала рукой. — Не могу работать, когда мне смотрят в текст, извини. Присядь пока. Найди что-нибудь выпить, если хочешь. Я быстро. Надо отправить текст, иначе… Надо, чтобы материал вышел на Рождество. На любой твой вопрос отвечу, но позже, о’кей?
— О’кей, миссис Шарк, — улыбнулся актер. — Я буду терпеливо ждать, когда ко мне вернется моя Ма-рри-на.
На мгновение пальцы ее застыли над клавиатурой, парень услышал глубокий вдох, затем, снова заклацали клавиши.
Он опустился на мягкий диван с кучей подушек, расслабился и прикрыл глаза.
Чувствовал себя здесь он странно.
Квартира ему не нравилась априори — она принадлежала Майклу, на которого Сторм был до сих пор зол. Но что-то было сейчас такое в атмосфере, в воздухе, что наполняло это чуждое ему пространство такими обыденными, но одновременно успокаивающими и даже приятными звуками: легким постукиванием клавиш, дыханием, шелестом одежды, бормотанием…
Алекс никогда не видел, как она пишет.
Сейчас она очень спешила и очень была увлечена, поэтому абсолютно не следила за собой. Внешне все еще сохранявшая чужой образ, его Хэлл, тем не менее, знакомо ерошила волосы, хваталась за подбородок, потирала уставшую шею и тянулась кверху сцепленными в замок руками, стараясь снять напряжение…
А еще она ругалась. На разных языках.
Тихие «мерд», «фак», «б…ть», «думкопф» и даже, кажется, «пся крев» — беспрестанно слетали с ее языка, но это выходило так мило, что Алекс откровенно получал удовольствие. За много лет он впервые почувствовал что-то такое, что заставляло его тихо сидеть рядом и просто наслаждаться ее присутствием, безропотно дожидаясь наступления обещанного «скоро».
А еще он с ужасом понял, что мог так и не увидеться с ней — не прийти на интервью. Пресс-агент свалился с гриппом, а ему самому было настолько влом договариваться о встрече, что актер решил просто быстренько отказаться. Однако, набрав известный номер и, не успев произнести свое «боюсь-что-встреча-не-состоится», услышал такую музыку в голосе ответившей ему женщины, что сразу передумал.
Ему стало любопытно взглянуть на нее. И, самое интересное, что та, которую он увидел за столиком кафе, полностью соответствовала картинке, услужливо нарисованной его воображением, пока он слушал ее голос в трубке.
Эпизод 42
У тебя два варианта: можешь быть собой,