Ровельхейм: Право на жизнь (СИ) - Ледова Анна. Страница 53

— Порой решения нужно принимать быстро, на обсуждение времени не было. Уж извини, что император иногда думает сам, — съязвил Нердес. — Но это было правильное решение, Рон, не сомневайся.

— Я же объяснял тебе ее ценность для Академии, да и для Империи в целом! И почему был против ее поездки во дворец! Чем меньше внимания, тем лучше… А ты — на всеобщее обозрение ее выставил! Вот, любуйтесь, новая звезда!

— К одному мальчику мало было ревновать, теперь ко всему миру будешь? — понимающе усмехнулся император.

— Ты… Дес, прекрати, это не имеет никакого отношения! — Ронард разозлился, не в силах сдерживать эмоции. — Это вопрос безопасности!

Будто редкую лесную птичку наттергаль, что скрашивала пением его одиночество в глухой чащобе, поймали, вывезли на городскую ярмарку, посадили в золотую клетку — любуйтесь, люди добрые! Моя птичка, не для ваших ушей услада.

— Именно, безопасности, — сменил Нердес доброжелательный тон на жесткий, беспрекословный. — А теперь послушай меня, братец. Ситуация с Самаконой сложная, тебе это прекрасно известно. На открытую конфронтацию идти никто не рискнет, худой мир, как говорится, лучше доброй войны… Да и не готов к ней никто, так, оружием бряцаем. Они действуют тоньше. Шпионы, разведка. Прощупывают, на что нажать, куда надавить. Сеют смуту внутри Империи, ищут недовольных, вербуют людей. Преуспеют — им и воевать не придется, Империя сама изнутри развалится.

— Их тактика давно известна. Но причем здесь Ардина?!..

— Право, Рон, я тебя не узнаю в последнее время, — улыбнулся Нердес. — Впрочем, соглашусь, есть от чего голову потерять. Во-первых, так мы укрепим связь с Лесом и поднимем престиж Империи. Мол, смотрите все, член семьи унвартов — не изгой какой-то, что в Лес от отчаяния подаются, а наследник благородного рода, достойная дочь Империи, прилюдно признанная правителем. Во-вторых, сама эта дочь теперь будет крепче связана с родной страной. Причастность к истории, честь рода и все такое прочее… Обязательства, накладываемые титулом, опять же, никто не отменял. Ты говоришь, она потенциально сильный маг?

— Она еще учится и ее сила только формируется… Но да. Ее магия почти уникальна.

— А нам магами разбрасываться ни к чему. Но согласись, магу гораздо приятнее любить свою страну, когда и она отвечает тебе взаимностью?

— Не думаю, что она променяла бы Империю на…

— Мы этого не знаем, Рон. Насколько я понял, пока ее жизнь в Империи не баловала. Далее. Самакона теперь десять раз подумает, прежде чем начнет тянуть свои лапы куда не следует. Про мальчика из Корсталии ты был прав, я тоже их интерес подметил. Давно пытаются торговые конвенции обойти; где, как не в главном порту им воду мутить. А так — посыл поняли: у Империи каждый подданный под присмотром. Наверно, и этому Эррано стоило какое-то звание дать… Хотя нет, не стоит. Такой завидной невесте теперь любой высокородный арн — ровня, не за простолюдина же ей выходить…

— Нердес!

— Мог бы и спасибо сказать, — подмигнул император. — Авось надумаешь когда-нибудь и меня племянниками порадовать.

— Мне не до смеха. И все это действительно стоит того, чтобы разыгрывать такой спектакль перед гостями? Имя из ниоткуда, неведомый титул… Ну, пошутил над девочкой, а дальше что?

— Я не шутил над ней, Рон, — опять посерьезнел правитель. — Это не просто громкие слова и пыль в глаза. Вернуть истинному наследнику аррес Рен имя — это меньшее, что могут сделать рес Данлавин. Мы перед ними в долгу.

Пока Ронард недоуменно смотрел на брата, часы пробили шесть вечера и одновременно распахнулись двери совещательной залы. Внутрь с поклоном зашли четверо смутно знакомых людей с папками. То ли из дворцовой канцелярии, то ли еще откуда. Следом — растерянная Ардина.

— Вы вовремя, господа, — довольно кивнул вошедшим Нердес. — Начнем.

— Черный — твой цвет, даже не спорь, — безапелляционно заявляла госпожа Скарта, то укутывая меня в отрез тяжелого бархата, то драпируя на мне жесткими складками самаконскую тафту.

Поспоришь с ней, как же!

Но черный мне и правда шел, выгодно оттеняя белизну кожи и серебро волос. Смелая швея в очередной раз сразила Талью, да и меня порядком удивила невозможным сочетанием.

— Ой, это же… мужское. Неужели багаж перепутали? Но камзол такой узкий в плечах, словно на подростка шили, а разве у вас такие молодые есть? — растерялась помощница, вскрыв очередной пакет с надписью «ужин».

— Надевай, — беспечно махнула я рукой.

Талья определенно к месту пришлась, до этого наряды мистрис Скарты были как-то попроще — надела и пошла.

Черное шелковое платье оказалось совсем простым и тонким — без рукавов, с горизонтальной линией лифа, в меру пышная юбка в пол — ни вышивки, ни сборок. Ночная рубашка, а не выходной наряд. А сверху действительно камзол, если даже не мундир, явно же военные нотки чувствуются. И сшито на мужской манер — четкая линия плеча с подплечниками, широкий отложной воротник, косой срез от ворота до талии, и тоже на мужскую сторону застегивается, шестью широкими клапанами с серебряным кантом. По черному тяжелому сукну серебрятся два ряда пуговиц на груди, серебряной же канителью расшиты отвороты рукавов, а от талии широкие полы с разрезами по бокам расходятся, открывая шелковую гладь нижнего платья.

Хм, в таком только честь генералам отдавать да медали принимать! Даже спина в струнку вытянулась, плечи распрямились. И тут же сникли после вздоха — кто бы мне еще объяснил, что происходит, и в какие интриги я невольно оказалась втянута?

Обед закончился внезапно — император Нердес после своих непонятных слов встал из-за стола, а после того как хозяин дворца окончил трапезу и всем прочим оставаться было невместно.

За мной прислали в шесть.

Огромный кабинет с широким столом, здесь-то и вершатся судьбы империи. Кроме императора еще четверо служителей — секретари или другие какие подручные; арн Шентия. Нахмурен, брови сдвинуты, словно есть за что меня снова ругать. Я не больше вашего понимаю, ваша светлость! Один только император сияет.

— …и таким образом, возродить древний славный род в Вашем лице. Все необходимые документы уже готовы, остались формальности.

Из пространной и торжественной речи императора я узнала следующее. Интальд Премудрый, чьей далекой правнучкой я являюсь, сосредоточившись на создании Академии и других магических деяниях, по сути отказался от амбиций собственного рода аррес Рен. Во времена правительственной смуты, когда был низложен последний правящий род и встал вопрос о новой имперской династии, аррес Рен фактически отказались от престола, уступив рес Данлавин.

Дама, чей старинный портрет я видела в галерее, оказалась бабушкой Интальда, она же оказала мощную поддержку новым правителям. Интальд по своим деяниям стал сам себе родоначальником, а имя аррес Рен со временем забылось, выветрилось из памяти. Однако портрет той, кому рес Данлавин обязаны возвышением, до сих пор хранится во дворце.

Вот только зачем им понадобилось вспоминать об этом спустя семьсот лет?

— Ваш необычный цвет волос, конечно, не может служить бесспорным доказательством родству, но, к счастью, в наших семейных архивах сохранилось изображение родовой магической печати аррес Рен. В присутствии законников из имперского общества истории и родословия и при содействии магов ее будет несложно подтвердить. Это лишь небольшая формальность. Ронард, прошу.

Ну да, будто других магов по всей столице не сыскать… Но мне кажется или для его светлости это тоже сюрприз? Арн Шентия отмер, медленно подошел ко мне, не сводя глаз. Близко, слишком близко. Отступить назад, отвернуться — нельзя. А уже захлестывает волнение, будоражит близость. От крепкой фигуры исходит сила, что еще с самой первой встречи не дает покоя, будто парализует волю. Тоже в черном, словно других цветов не признает, а моя чудесная швея тому и подыгрывает.

— Ты позволишь? — рука зависла в нескольких сантиметрах от неприкрытой тканью кожи пониже шеи, словно не решаясь прикоснуться, обдала теплом.