Песнь мятежной любви (СИ) - Райль Регина. Страница 49

Сцена невысокая, но интересной конструкции: металлическое возвышение-подножка перед зрителями, оборудование на разных уровнях для лучшего распространения звука, лестница с обеих сторон, ведущая на ярус, где размещалась ударка. С боков сцену обхватывали вычурные построения, похожие на узкие ступенчатые платформы, тянущиеся к самому потолку и осветительному балкону над сценой. Отделка в синих тонах: шторы кулис, сидения в нишах, прочие элементы декора. Окантовочный металл двух видов: темный матовый и сверкающий хромированный.

Сказать по совести, я не думала, что зал забьётся почти полностью. Вряд ли сыграли роль звучные имена, скорее дешевизна билетов. Да и многие приходили просто время провести и посидеть в баре, который утонул в дальней стене в этом же помещении. Но когда я вышла на сцену, то чуть не оглохла от свиста и криков. Неужели это нас встречали? Или народ просто заскучал и обрадовался движухе? Уж мы-то её обеспечим.

Из-за яркого света прожекторов, освещающих сцену, я сначала не различила людей в толпе, но, когда привыкла, тени в первых рядах обрели лица. Я могла долго искать Эми, но она облегчила мне задачу: крикнула и помахала. Они с Симой и, правда, пробились вперёд.

— Майя, позируй на камеру, ты теперь звезда! — услышала я, но только усмехнулась.

Хорошо, что я всё-таки не надела платье, выходя, я точно его порвала бы, наступила, покатилась или ещё как-нибудь опозорилась. Снова заныл живот, и я запретила себе панику. Буду представлять, что я на репетиции. Только под вопли толпы самообман работал плохо.

За пару минут мы подключились и быстро отстроили звук. Предварительно чекаться нас не пустили, но оборудование в клубе оказалось отличным, настроились мы быстро, и через несколько минут уже заиграли первую песню. Сбоку, из штор кулис высунули любопытные носы Антон и Марс. Я решила не оборачиваться, чтобы не сбивать собственную настройку. Но я будто знала, что Родион не появится, не будет смотреть и слушать, как мы играем. Не заслужила я его поддержку. Ладно, сама справлюсь.

Было больно, но я нашла источник силы. Я вплелась в мелодию песни, завибрировала ударами барабанов, задрожала струнами гитары, возвысилась бэлтингом Влада. Музыка — моё естество, она стала им или была им всегда. Я не могла существовать без неё. Я склонила голову к грифу гитары, чтобы сморгнуть навернувшиеся слёзы.

И страхи меня, наконец-то, отпустили.

Стало комфортно так, будто я всю жизнь выступала на сцене, люди показались родными, как по эту сторону заграждения, так и по ту. Невероятное чувство. Это не описать. Я словно оказалась даже не на репетиции, а дома с друзьями. Не важно, кто я и какие ошибки совершала, сейчас, в этот самый миг мне зачлись все грехи, я стала святой и невинной.

Я счастливо улыбалась. Боже, что это за магия такая? Или кто-то распылил наркотик в воздухе? Тогда я, пожалуй, вдохну поглубже, чтобы передоз затанцевал на нервных окончаниях, обострил чувства до пика и разорвал оболочку, впуская внутрь музыку. Или выпуская её оттуда. Господи, какая разница?

Я не была одна. Никогда. Всегда чувствовала чьё-то плечо, меня любили и поддерживали, но я принимала это как должное, а не как дар. Неправильно это. Поздно я поняла, но лучше поздно, чем никогда, верно?

Я навсегда запомню этот дивный вечер. Песни, которые стали родными. Моменты, которые мы разделили со зрителями. Я сблизилась с ними, со всем миром. Он был чёрным, шумным, мятежным, бряцал металлом, пах дымом и мотоциклетными выхлопами, но дышал, жил, чувствовал. И я сама дышала музыкой. Песня пролетала за песней, и каждая резонировала, пробуждая то, что я любила. Мне хотелось продлить этот вечер на вечность.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍В перерыве между композициями я стояла и лыбилась как дурочка, когда заметила, что на сцене появился Женя и Марс, а Слава и Илья засобирались уходить. По лестнице к ударке, сверкнув задом, взвился Антон, а Илья уступил ему место.

Пересменка. О которой и сообщил Влад, прощаясь в микрофон. Кто мы теперь? «Rebel chaos»? «Cult of spirit»? Вообще не важно, ведь чудесный миг наслаждения музыкой продлится. Может, я не идеальна. Ладно, я далека от идеала и образа правильной девушки. Я не считала себя крутой и шикарной, я такая, какая есть. Что-то мне не нравилось в себе, но не всё было так плохо. Я зарывала топор войны с самой собой. Я не могла любить кого-то другого, если ненавидела себя.

Идею объединения двух групп публика восприняла с интересом. Меня даже не укололо, что народ оживился, услышав название Спиритов. В конце концов, с их славой нам не тягаться. Да и не нужно это соперничество, ведь мы не конкуренты, а коллеги.

Зазвучал знакомый мотив, я приготовилась вступить вместе с Антоном. Всё-таки неплохо мы с ним сыгрались. Он стучал по тарелкам и барабанам мощно и порывисто. Перемену звука сразу просекли, ведь Илья играл гораздо мягче из-за разницы стилей. Мне пришлось подстраиваться и менять технику на более быструю и резкую. Проигрыш перед куплетом затянулся, превращаясь в предчувствие вокала. И сердце в моей груди стало камертоном, настроенным на эталон — голос Родиона.

Он ещё не показался на сцене, но запел вовремя, откуда-то со стороны кулис. Первые пропетые им слова потонули в визге и воплях. Я прекрасно понимала толпу и вдохнула поглубже, вбирая в лёгкие магический концертный наркотик: плотный звук, чистый вокал Родиона и местами харшевый гроул.

Меня радовало уже то, что мы находились вместе на одной сцене, в одной песне, во всём этом. И я пела с ним, несмотря на то, что молчала. Пела сердцем.

Я боялась сбиться с ритма, если посмотрю на него, но не удержалась — так непреодолим был соблазн. Короткого взгляда хватило, чтобы грудь наполнилась восторгом. Родион закрепил микрофон и обхватил его ладонями. Он постукивал каблуком в такт, с чувством пропевая каждое слово. Его руки скользнули по тонкой стойке, он легко приподнял её и понёс по сцене, как девушку, с которой не хотел расставаться. А я заревновала его к стойке и к микрофону, которого он касался губами и которому пел свои прекрасные стихи, да и ко всем людям, кто сейчас наслаждался его голосом. Эгоистично желать, чтобы Родион принадлежал мне одной, но мне не хотелось делиться.

Может, он больше не захочет меня знать, но теперь слова, которые я говорила Антону о Симе, заиграли смыслом и для меня: за любовь надо бороться. Какой сложной не казалась бы ситуация, я пойду на сближение, потому что этот человек мне важен, он составляет мой мир. Я могла отрицать это ещё долго, блуждая в лабиринтах замороченного разума, но музыка показала мне путь. Я не ждала снисхождения или поблажек, знала: будет трудно. Как же — Вселенная не упустит возможность устроить мне пару-тройку испытаний, запутать так, чтобы я, едва начавшая распутываться, увязла глубже. Но у неё не получится!

Я чувствовала себя сильной. Смотрела на Родиона и знала, к чему стремиться. Он не отступая, покорял меня. Наконец-то, я пойду ему навстречу. И догоню, даже если он уже отвернётся. Потому, что верю: нам по пути.

Казалось, с кончиков моих пальцев лилось золотистое свечение. Что не я играла на бас-гитаре, а сама музыка, волшебное невидимое существо, играло на струнах моей души. Я чуть не промахнулась ладом, потому что предплечье сцапали мурашки. И снова повернулась полюбоваться на Родиона.

Прекрасный! Он яростно жевал жвачку, нежился в лучах славы. Его тонкая фигура, освещённая прожекторами, казалась глянцевым бликом на серых тонах картины жизни.

Я отыграла ещё две песни, как в блаженном сне. Я будто надышалась курений дурман-травы, и состояние недотранса ласково щекотало кожу. Последние удары барабанов смешались с истеричными воплями толпы и хлопками аплодисментов, а Родион тряхнул волосами и замер, чтобы в следующий миг резко вскочить на подножку, поднять руки и призвать публику поорать ещё, отблагодарить музыкантов за их труд. Сам же отвечал фирменной широкой улыбкой.