Талисман прошлого "Тайна императоров" (СИ) - Холодова Ксения. Страница 68

— Вам это также было известно, мадмуазель. — Франсуа сделал невинный вид, как бы напоминая Клэр о том, что она тоже слышала о других агентах.

— Допустим. Но своим появлением я рисковала его подставить. Потому как весь вечер вокруг меня крутился Дюрок. Он проследил за мной и оказался в том же кабинете. Чтобы спасти Чернышёва, я была вынуждена дать ему то, чего он добивался. Мне ничего не оставалось.

— Мне жаль, я не… Так он?

— К моему счастью, человек в маске, который находится на службе у императора, оказался рядом. Он услышал мои мольбы и защитил мою честь.

— Снова он. Что ж, мне стоит лично поблагодарить его за это.

— Завтра мы едем на прогулку с этим гнусным человеком.

— Месье Дюрок прослыл человеком чести и благородства. Возможно, он тоже был пьян в тот вечер, и не совсем понимал, что делает.

— Вы защищаете его?

— Нет. О-о-о, мне искренне жаль, Клэр. Я подвёл тебя.

— Есть вести от императора Александра? Как долго нам нужно ещё здесь оставаться?

— Мы ещё слишком мало ещё узнали. Я тесно общаюсь с императором Бонапартом и его людьми, узнаю намерения и действия Франции по отношению к России. Пока мы не можем уезжать. Но после празднования Нового года, думаю, это наступит скоро. — Клэр тоскливо вздохнула и отвернула голову к лестнице, по которой должна была подняться. — Кольцо. Вы показали его императору?

— Как вы и просили. Я была убедительна, и император дал мне время ещё владеть им.

— Каковой была его реакция?

— Он был крайне рад и потрясён в один миг.

— Что нам на руку. После бала в честь Нового года расстаньтесь с ним, Клэр.

Клэр и Франсуа наконец приблизились к усадьбе господина Дюрока. Строение было небольшим, но по своему виду напоминало дворец. Фасадные стены были выложены из светло-бежевого камня, а по его краям возвышались белые колонны. Как позже стало известно, Дюрок проживал здесь со своей кузиной. Было заметно, что это место обустраивает рука женщины, поскольку вокруг можно увидеть множество клумб, временно спящих под снежным одеялом.

— Вот и поместье Жерара… — Вздохнув, проговорил Франсуа, поглядывая на Клэр. — Я надеюсь, что все наши разногласия в прошлом?

— Сомневаюсь, что я смогу когда-либо ещё доверить вам свою безопасность, но по части обиды… я не держу на вас зла, Франсуа. — Они оба взглянули друг на друга словно старые знакомые и в полном молчании продолжили путь.

Клэр и Франсуа миновали небольшие металлические ворота и оставили лошадей у входа. Мужчина средних лет открыл им дверь и проводил в залу, уведомив о том, что его хозяин скоро их примет. Только он успел договорить, как в комнату вошла милая и приятная на вид девушка. Румяная, с пышными формами, не выделяющаяся красотой, она маленькими тёмными глазками с волнением рассматривала их, словно, прежде не видя людей вовсе. Её белокурые волосы мелкими воздушными локонами выбивались из красного платка, обмотанного спиралью вокруг головы.

— Добрый день, месье, мадам. Моё имя Атенаис, я кузина Жерара. — сказала женщина, обратившись к ним по очереди.

— Безумно рады знакомству с вами, Атенаис. Франсуа де Миро, к вашим услугам, а это моя невеста Клэр.

— Приятно познакомится, мадам. — сказала Клэр и потянулась к мадам для приветствующего поцелуя.

— Прошу, кузен вскоре спустится к нам. — Она любезно указала рукой на синюю софу, чтобы гости смогли присесть.

Они прождали чуть меньше тридцати минут, ведя официальную беседу с Атенаис. Клэр сделала ей пару комплиментов относительно её дневного туалета, а Франсуа аккуратно выяснял про их взаимоотношения с братом. С лёгкой тревожностью в голосе, Атенаис рассказала, как несколько дней назад после приёма в Тюильри, Жерар приехал в особняк с разбитой бровью и губой. Клэр едва смогла скрыть ехидную улыбку на своём лице, в момент, когда Франсуа изображал удивление и неосведомлённость о данном событии.

— О! Господин де Миро. Мадмуазель Клэр! Искренне прошу меня простить за небольшую задержку. Рад нашей скорой встрече. — Дюрок стоял в проходе и искоса смотрел на Клэр. На его лице были видны ещё до конца не сошедшие синяки и царапины. — Вижу, вы уже познакомились с моей кузиной.

— Она чудо! — Смело заявила Клэр, сделав шаг вперёд.

Её забавляло как ни в чём не бывало, смотреть ему прямо в лицо, рассматривать темно-жёлтые следы в области глаз, и не отводить взор в сторону, наблюдая каждую скованность и неловкость в его поведении. Клэр вспомнила о том, кто оставил эти красивые следы на лице Жерара и неожиданно смутилась.

— Я полностью готов отправиться на прогулку. Осталось только дождаться моих соседей, которые буквально вчера изъявили своё желание присоединиться. Надеюсь, вы не против небольшой компании?

— Отнюдь. Мы с мадмуазель будем крайне рады.

— Прекрасно!

— Позвольте узнать имена ваших соседей? — Франсуа завёл руки за спину и демонстративно выпрямился.

— Граф Луи де Сегюр и его сын Филипп. — Для Клэр эта фамилия не значила ничего, в то время как Франсуа гордо и восторженно поблагодарил Жерара за такую полезную встречу.

Гости не заставили себя долго ждать. В течение часа перед окнами раздался лёгкий топот лошадей. Все трое надели верхнюю одежду и попрощавшись с Атанаис, которая не жаловала прогулки верхом, вышли во двор.

— Любезный друг! — восторженно заявил Дюрок, обращаясь к седому мужчине в возрасте.

— Дорогой Жерар! Погода благоволит для сегодняшней прогулки, чрезмерно признателен вам за то, что вытащили меня и Филиппа из дома.

— Воистину чудесная погода для прогулки. У меня гости, граф. Я рассказывал вам в письме.

— Да, да. Припоминаю. Позвольте представиться сударь, мадмуазель, Луи де Сегюр. Мой сын Филипп. — Указал он на молодого человека, что сидел верхом на коне в паре метров от него.

— Благодарю судьбу за встречу с вами, граф! Слишком много наслышан о вас и вашем сыне. Франсуа де Миро, а это моя невеста Клэр.

— Рада знакомству. — нежно произнесла Клэр, приятно улыбнувшись и одарив вниманием сперва старого графа, а после его сына.

— Помилуй Бог, мадмуазель! Ваш голос и улыбка ещё прекраснее, чем ваше лицо. — сказал граф радушно посмеиваясь.

Старый граф, хоть и был неповоротливым и массивным на худой кобыле, тем не менее сохранял бодрость духа и живую радость, которая даже в моменты его молчания пленила рядом идущих собеседников. Несмотря на возраст, Луи де Сегюр выглядел статно. Необъятно большие плечи скрывались под меховой накидкой, которая придавала ещё больше объёма нежели было на самом деле. Волосы на его голове были прикрыты белым как снег париком. Виднелся лишь высокий лоб. Брови, несмотря на его значительный возраст черны, как уголь.

Подле него всё это время находился его сын. В отличие от отца, в седле он смотрелся величественно. Казалось, что в нём он проводит большую часть своей жизни, потому как движение коня были полностью ему подконтрольны и являлись его продолжением. Он резво соскочил с лошади и, взяв похолодевшую руку Клэр, оставил на ней тёплый поцелуй.

— Безмерно счастлив быть знакомым с вами, мадам. Филипп де Сегюр, бригадный генерал армии Его Величества.

— Клэр Равнина. Рада знакомству, граф. — Его глаза бесконечно сияли, излучая нечто доброе и бескорыстное. С лица не сходила приятная улыбка, а каштановые волосы слегка лезли на лоб мягкими кудрями. Клэр не могла отвести от него глаз. Филипп воистину произвёл самое приятное впечатление.

— Велю подать лошадей. Должно отправляться. — Сказал тогда Дюрок.

Лошади медленно шли вразнобой по протоптанной извилистой дороге, через седой лес. Голые графитовые ветки едва припорошило снегом, который постепенно сгорал под лучами дневного солнца. Граф Сегюр и Дюрок ехали впереди всех, сообщая друг другу последние новости. Франсуа старался не отставать от них и держал коня на близком расстоянии, чтобы слышать каждую мелочь. Тем временем Клэр и Филипп держались вместе, замыкая эту небольшую колонну. Она ощущала его энергию, которая с каждым сказанным им словом передавалась ей. Филипп неистово любил жизнь. Он был лёгок, гармоничен, искренен и приятен. На его лице не было и намёка на высокомерие или раздражительность. Его речь плавная, благородная, ясная. Клэр большую часть времени молчала, боясь показаться глупее, чем он. Она лишь мило улыбалась, слушая каждое его слово, будто заворожённая. Это было бесконечное восхищение человеком в самом лучшем его проявлении.