Дети драконов (СИ) - Кочешкова Е. А. "Golde". Страница 20
И совсем иначе.
Когда повозка остановилась у дворца, Ива первой выпрыгнула из нее, старательно не глядя ни на меня, ни на Айну. Ее взгляд был прикован только к брату, который доверчиво лег щекой мне на плечо. Еще даже полдень не миновал, а он выглядел таким уставшим, словно близился вечер. Рядом тут же возникли расторопные слуги, но я лишь покачал головой – мне ничего не стоило самому отнести мальчишку в его комнату.
Айна оставила на моих губах легкий поцелуй и с улыбкой устремилась куда-то по своим делам. Ей ничего не нужно было объяснять, хвала богам...
Ухватив Вереска покрепче, я зашагал в сторону Вороньей башни, краем глаза замечая, как его сестра шагает рядом, на полшага позади от меня. Спиной я ощущал исходящие от нее волны страха и пытался понять, что могло спровоцировать такую сильную тревогу.
До комнаты близнецов оставалось несколько шагов, когда я вдруг почувствовал, как тяжело задышал Вереск, как отчаянно он обхватил меня за плечи, уткнувшись лицом в мою рубаху. Я чуть не сбился с шага, ощутив кожей влагу и поняв, что он плачет. Беззвучно, но так горько, как уже редко плачут дети его возраста. Если только у них не отнимают что-то, что им очень дорого и важно...
Мне хорошо удалось справиться с лицом, и Ива точно ничего не заметила. К тому моменту, когда я опустил мальчика на кровать в его комнате, глаза его были сухими и совершенно ничего не выражали.
Прямо из башни я отправился к дяде.
– Нам надо поговорить, – сказал я с порога.
Дядя Пат посмотрел на меня странно. В его лице я увидел смесь удивления и тревоги.
– Что еще случилось, Фарр?
Я сел в кресло возле его стола. Здесь, в Золотой, кабинет дяди мало походил на тот, что остался в Янтарном Утесе – он был весь украшен дорогими гобеленами, лепниной и мебелью со сложными узорами. И все же мне казалось, будто мы снова там, в замке, что стоит прямо над морем посреди южных земель. Я зажмурился и вдохнул поглубже. Странное чувство близкой догадки щекотало мое сознание, не давая покоя.
– Набей для меня трубку, – попросил я дядю Пата, не открывая глаз.
– Кимин?
– Ну не табак же...
Спустя пару минут в руку мне легла раскуренная трубка, теплая от дядиных ладоней. Я глубоко затянулся, задержал дым подольше и выдохнул так медленно, как только мог. Кусочки мозаики стали почти зримыми, они танцевали у меня перед глазами – дрожащие над морем руки Вереска, прозрачная вода, ужас Ивы и ее нежелание говорить о глухоте брата, ее нежелание отпускать его хоть на шаг...
Еще одна затяжка.
Стены стали прозрачными и мои мысли тоже.
Мозаика почти сложилась.
– Дядя, Ива как-то связана с его силой. С силой Вереска.
Я открыл глаза и встретил изумленный взгляд дяди Патрика.
– Что ты имеешь в виду, малыш? – он забрал у меня трубку и положил на стол. Тонкая струйка дыма, медленно извиваясь, устремилась к потолку с лепными волнами и морскими девами.
– Ива – ключ к его исцелению.
– Но как?
– Пока не знаю. Ей зачем-то надо, чтобы он оставался таким, какой есть. Слабым, увечным, зависимым. Я боюсь... боюсь, что его сила каким-то образом досталась ей... этой девочке.
Дядя Пат шумно выдохнул и скрестил руки на груди. Хмурясь и кусая себя за губы, он смотрел на медленно иссякающую струйку дыма.
– Пусть их приведут сюда. Обоих. Я посмотрю сам.
Он дернул за шнурок для слуг и отдал распоряжение. Пока мы ждали появления детей, дядя мерил комнату частыми нервными шагами.
– Почему ты так решил, Фаре?
– Долго объяснять... и трудно. Почувствовал сегодня.
– Ясно...
Личный слуга дяди возник на пороге гораздо раньше, чем мы его ждали. Дыхание его было сбитым, словно он бежал.
– Ваше Высочество, – седеющий мужчина с короткими, аккуратно уложенными волосами отвесил быстрый поклон, – простите, но я не смог разбудить мальчика, он очень крепко спит... Нехорошо спит... Словно очень болен или три дня до этого по полям и буеракам бежал бегом от Улья до Золотой. А девочки нигде нет. Я осмотрел обе комнаты и всю башню, включая отхожее место.
– Проклятье!
Дядя Пат сорвался со своего места и снова дернул за шнурок на стене. Два раза. А потом еще два.
Я знал, что это означает. Сигнал тревоги с приказом немедленно закрыть ворота дворца.
9
Иву не нашли.
Ни во дворце, ни в городе, ни с собаками, ни с помощью магии.
Отец и дядя были вне себя от гнева. А Лиана эта новость разбила окончательно. Узнав о том, что случилось, он, и без того придавленный чувством вины, совсем сник. Когда поздно вечером я отыскал его в дворцовом саду – сидящего в самой глухой заросшей части – он сначала посмотрел на меня, как на пустое место, а потом я отчетливо ощутил его злость, направленную на меня. Злость такой силы, какой я не знал с тех времен, когда впервые увидел его в Феррестре.
– Что ты сделал с ними?! Что ты ей наговорил?!
Я сел рядом с ним и протянул свою ладонь.
– Ничего не говорил, Ли. Совсем ничего...
Он посмотрел на мою руку и отвернулся.
– Ли...
В словах не было нужды. Даже в прикосновениях. Его злость на меня угасла так же внезапно, как и вспыхнула, и ее разрушительная сила вновь обратилась вовнутрь. Лиан прекрасно понимал, что я здесь ни при чем, что дело в самой девчонке. Но почему-то никак не мог принять факт, сколь мало тут зависело от него самого.
– Почему тебе так больно? – мне хотелось взять его за плечо, заглянуть в глаза, скрытые за упавшими прядями волос, но я не смел.
Лиан обхватил голову сжатыми кулаками.
– Потому что она третья.
– Третья? – я совершенно не понял, о чем он говорит. – Что это значит?
Кулаки сжались еще сильнее.
– Три души. Трое, которых я встречаю в каждой жизни. В этой – ты и Айна... и Ива.
До меня начало доходить.
– Это то, что показал тебе храм в степи?
– Да...
– Ясно... А... как ты узнаёшь?
– Никак. Просто знаю и все. Про вас с Айной понял там, в храме. А про Иву почти сразу, как мы тронулись в путь. Фарр... – он наконец поднял на меня свои глаза, и я чуть не задохнулся от того, сколько в них было боли. Боли, которую он старательно прятал от меня, – я понимаю, твои отец и дядя уже списали ее... она никому не нужна... Но я не могу, не имею права бросить ее! Я знаю, чем это кончится... И на нее найдется свой Кешт. Если она сама не уничтожит себя прежде. Эта девочка стоит на краю... Боги, – он снова стиснул кулаки, от чего каждый шрам на его руках стал виднее обычного, – я должен был помочь ей! Должен был разглядеть, что с ними о б о и м и не так! Почему т ы это увидел, а я нет?! Почему я не поехал с вами?!
Потому что лежал носом к стенке и страдал, не в силах пережить свое поражение.
Но этого я ему не сказал, конечно.
– Ты не мог всего предвидеть, Ли. И я тоже. Мне пришлось выкурить целую трубку кимина из дядиных неприкосновенных запасов прежде, чем я сумел сложить все кусочки воедино.
Лиан устало потер лоб.
– Но как же так... Я ведь столько времени провел рядом с ней...
– Ты слишком добрый, Ли. Тебе и в голову бы не пришло такое. Что за ее заботой и любовью кроется какой-то темный секрет. – Я снова протянул ему руку: – Идем. Хватит грызть себя. Ты не смог вылечить Вереска потому, что его сестра не давала тебе это сделать, понимаешь? Она не хотела, чтобы ты вернул ему Силу, а Сила непременно вернулась бы к нему, залатай ты самые главные дыры этого ребенка.
– Но зачем ей это?
– Не знаю. Я вообще не понимаю, как такое возможно, чтобы дар одного мага перешел к другому. Но это случилось.
– Я не верю! Не верю, что она могла сделать такое с тем, кого так любит!
– Полагаю, Ива ничего и не делала. Это случилось само собой. Когда Вереск оказался на краю смерти, его сила почему-то перешла к сестре. Возможно, только так она могла спасти мальчика. Возможно своей силы ей бы никогда не хватило... Думаю, она была не слишком-то велика, эта сила, ведь про нее даже никто не догадывался, все считали девчонку просто ученицей травницы.