Ночь золотой саламандры (СИ) - Пожарская Анна. Страница 32

Вернулась к Олафару затемно. Осторожно открыла дверь комнаты, прокралась к спящему мужчине и наклонилась поцеловать. Маг пылал жаром, как пирожок из печки. Сальме стало не по себе. Похоже, они пробыли под дождем слишком долго и отвар лекаря не сможет помочь.

Глава пятнадцатая. Ставки сделаны?

Олафу казалось, дни и ночи смешались в одну невнятную серую массу. Будто кусок чересчур податливой глины: как ни старайся, не вылепишь ничего путного. Тело подчинялось плохо, разум погрузился в туман, и происходящее виделось рваными вспышками. Посветлело на миг и тут же снова покрылось завесой. Постоянный шум дождя лезвием проходился по ушам, а заглядывающая время от времени Сальмарис и вовсе была такой далекой, что не дотянешься, как ни старайся.

Иногда ему снилась саламандра. Та самая, что спасла его восемь лет назад на побережье. Она шептала что-то невнятное, опускала тяжелые лапы на грудь и бесцеремонно терлась своей шеей о его. Олаф чувствовал на коже прохладную слизь, но не спешил вытираться: она пахла яблоками и напоминала о Сальмарис. Ее сладких губах, теплой коже и проворных руках. Если бы он был в состоянии, не выпускал бы эту женщину из спальни ни на миг. Маг пытался рассказать любовнице о видениях, но язык отказывался подчиняться разуму, и выходила лишь смесь не связанных между собой звуков.

Три дня назад полегчало. Вспышки света стали дольше, шум дождя выровнялся, превратился в едва слышный гул и перестал раздражать. Пришло понимание: Сальмарис посещает его не просто так. Хозяйка острова, будто ребенка, терпеливо и спокойно кормила гостя то кашей, то бульоном. Все остальное доверяла слугам, но еда, похоже, была на совести чародейки. Олаф смотрел на ее улыбку, на румянец, время от времени выступающий на бледных щеках, и чувствовал, как ленивая кровь теплом разбегается по телу. Следом начинало раздражать собственное бессилие: Сальмарис явно нуждалась в заботе и поддержке, а он сейчас мог лишь лежать бревном в постели.

Вчера после обеда обнаружил, что наконец-то в состоянии встать и пройтись. Сил, правда, хватило лишь на купание, но и это уже страшно обрадовало. Ночью спал как убитый. Саламандра тоже не пришла, видимо, устала терзать его без продолжения.

Сегодня после очередной утренней порции отвара Олаф понял, что может говорить. Не просто издавать какие-то странные звуки, но вполне осознанно произносить слова и фразы. Без труда и долгой подготовки. Будто снова вернул контроль над собой. Решив, что магическое воздействие местной непогоды рассеялось окончательно, чародей принялся за дело. Навел марафет и приказал слугам убраться в комнате. Сальмарис успела ускользнуть от него утром, но за обедом он встретит любовницу при полном параде! С нее достаточно страдальца, которого наблюдает здесь почти две недели.

Показалось, Сальмарис задержалась и пожаловала позже обычного. К ее приходу Олаф чувствовал себя заждавшимся подарка мальчишкой. Мерил шагами комнату и бормотал заранее заготовленные слова. Забрал у нее поднос с дымящимся супом и пристроил на подоконник. Чародейка кинула на подопечного ласковый взгляд. Не стал медлить, ухватил свою сладкую в объятия и осторожно прижал к себе.

– Как Ладир? – поинтересовался больше для порядка. Вряд ли что-то изменилось с утра, когда Сальмарис рассказывала о мальчишке, но Олаф чувствовал важность паренька и просто не мог оставить его без внимания.

– Все хорошо, – чародейка пробежалась ладонями по его плечам, и Олаф прикрыл глаза.

Усмехнулся, отмечая, что тело реагирует с привычной прытью, и запустил пальцы в светлую шевелюру.

– Рада, что тебе лучше, – с добродушной ехидцей продолжила Сальма. – Я волновалась, что дождь добьет тебя окончательно.

– И не надейся, – Олаф нежно чмокнул ее в нос. – От меня не убежишь.

– Думаю, вечером сможем прогуляться. Чувствую, дождь прекратится.

– Даже если и нет, это ничего не изменит.

Маг втянул носом аромат яблок и приник к ее губам жадным поцелуем. Сальмарис с готовностью откликнулась на его ласку. Олаф воодушевился и с энтузиазмом ринулся в бой.

Никогда не думал, что можно так соскучиться! Он видел чародейку каждый день во время болезни, но сейчас, терзая нежностью ее тело, понял, как сильно ее не хватало. Хотелось заполучить ее всю: от кончиков пальцев ног до белобрысой макушки. Хотелось измучить наслаждением и заставить стонать в голос. Хотелось, чтобы она навсегда признала его покровителем и господином и даже не пыталась смотреть на сторону. Хотелось… Да мало ли чего хотелось! Сейчас она двигалась в такт, царапала ноготками спину, а Олаф сходил с ума от охватившей все существо эйфории.

Кажется, они умудрились заснуть после. Ненадолго. По крайней мере суп в тарелке остыл, но еще не успел стать холодным по-настоящему. Олаф осторожно, чтобы не разбудить Сальмарис, выполз из постели и принялся за еду. Тишина вокруг показалась плотной и осязаемой. Маг посмотрел в окно и потянулся: сейчас самое время прогуляться!

– Хорошо, что кончился дождь, – довольно промурлыкала Сальмарис. Потерла глаза, подмигнула оглянувшемуся любовнику и уселась на кровати. – Как доешь, поможешь мне одеться?

– Не сразу, – хохотнул Олаф и отправил в рот очередную ложку холодного супа. – Но помогу.

Задумчиво уставился в тарелку и продолжил:

– Можешь объяснить, что происходит?

– Не уверена, что все понимаю, но, скорее всего, да, – вздохнула Сальмарис. – Главный магический кристалл далеко от родной земли, а значит, чтобы поддерживать магию, ему нужно больше силы. Она берется из взаимодействия острова и моря. Вот кристалл это взаимодействие и создает. Как умеет. Пока был запас, все было тихо, а сейчас он, скорее всего, закончился. Начинаю верить, что все легенды – правда. Те, которые говорят о смерти острова без кристалла.

Сальмарис поднялась на ноги и осторожно обняла Олафа со спины.

– Пока не понимаю, что можно сделать…

Маг отвлекся от супа, чмокнул ее запястье и деловито поинтересовался:

– Скажи, если я привезу кристалл обратно, ты станешь моей женой?

Объятия ослабли, и Олаф мысленно ухмыльнулся. Отчего-то сама идея, что женщина сейчас будет взвешивать за и против, злила неимоверно.

– Ради кристалла я готова на все, – протараторила Сальмарис, и Олаф насторожился. Она в чем-то не уверена или обманывает? Чародейка поцеловала его в шею и продолжила: – Только тебе-то кристалл зачем? Я понимаю, я нужна, чтобы ты мог достучаться до его магии, но для чего ты хочешь его использовать? Какие у вас с отцом планы?

– Сейчас собираюсь помочь тебе с островом, – маг покачал головой. Развернулся к любовнице: – Еще хочу помочь Ладиру. И, конечно, действительно немного поторговаться с отцом. Но это в последнюю очередь.

Сальмарис нахмурилась и набрала в грудь воздуха, будто желая задать еще какой-то вопрос, но Олаф не дал. Скользнул ладонью по щеке и коснулся губ нежным поцелуем.

– Не хочу, чтобы ты сомневалась…

Чародейка опустила глаза:

– В моей ситуации сомнения неизбежны. Но я, пожалуй, соглашусь. Вдруг ты говоришь правду.

Олаф поцеловал ее еще раз.

– Не хочу, чтобы ты уезжал, – прошептала она.

– Ненадолго. И обещаю тебе, я приеду не с пустыми руками.

Сальмарис снова обняла его плечи и вернулась к поцелуям. Не стал противиться. Полдня ничего не решат, а он, кажется, мечтал об этой женщине целую вечность.

До пещеры с ритуальным камнем добрались только к ночи. Постельные упражнения утомили еще не окрепшее тело, и ближе к ужину Олаф заснул. Проснулся один, любовница, похоже, убежала заняться делами. Он зажег огни и еще немного полистал книги. Отчего-то думалось, что непременно упустит важную деталь, а сейчас у него не было права на ошибку. Чтобы переиграть и отца, и Сальмарис, требовалась недюжинная хитрость.

Чародейка вернулась, когда за окном повисла чернильная тьма, прихватила любовника, и они направились определять, куда остров унесло во время бури.