Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов (СИ) - Свадьбина Любовь. Страница 47

– Да так… его персональный враг.

Повреждение кубка не останавливает Санаду: он хватает белую бутылку и опрокидывает её над ним, позволяя густой молочного цвета жидкости изливаться в покорёженную полость. Сладко-пряный аромат перебивает запахи мяса и алкоголя.

– А это можно пить людям? – тыкаю пальцем в струю и с удивлением ощущаю её тепло, почти жар.

– Можно, – вздыхает Санаду.

Я тяну испачканный палец в рот, слизываю сладко-пряные молочные капли. Искоса наблюдающий за мной Санаду вздыхает и перехватывает мою руку, вытирает палец салфеткой:

– А вот так не делай, – указательным пальцем он медленно стирает с моей губы капельки сладости и почти шепчет. – Особенно когда остальные вернуться.

– М-м? – не понимаю я и облизываю губы, задевая языком его палец.

Вместо ответа Санаду протягивает мне кубок, и я, уже зная восхитительный вкус напитка, с радостью делаю глоток…

***

Сложивший руки на груди Санаду с насмешкой наблюдает за моими попытками столкнуть его в канаву. Он словно каменный столб. Вкопанный метра на три в землю.

– Ну же! – пыхчу я. – Вы говорили, что я уроню вас в канаву! Надо исполнить!

Не помню, почему во мне так крепка эта уверенность, но в канаву его спихнуть я должна .

Санаду лишь посмеивается:

– Так это было о варианте, в котором вы меня обратно ведёте, а не наоборот.

Отступив на несколько шагов, я с разбега врезаюсь в Санаду, но он настолько несдвигаем, что мои туфли проскальзывают по траве, и я начинаю падать. Не успеваю сообразить, а Санаду уже подхватывает меня и прижимает к себе, не давая клюкнуться носом в землю.

– Клеопатра, вы неподражаемы, – выдыхает он мне в ухо, касаясь его губами, я хочу сказать ещё что-то о канаве, но проваливаюсь во тьму.

***

– Их все, все считали сумасшедшими, и всё из-за вас! – рыдаю я в плечо Санаду и одновременно стучу кулаком по его груди.

Почему-то я сижу у него на коленях, а он обнимает меня за талию:

– Им надо было всего лишь согласиться с тем, что думали об их исчезновении остальные, тогда воздействие манка на сознание частично осталось бы, и люди полагали бы, что пропавшие добровольно были в отъезде.

Снова бью Санаду в грудь и сдираю костяшки пальцев о пуговицы рубашки с влажными следами моих слёз. Гневно возражаю:

– Откуда им было знать, если они ничего не помнили о времени здесь, о том, почему это произошло, о своём исчезновении? Как они должны были догадаться поддерживать легенду и лгать?

– Ну, это же их жизнь. Мы думаем о безопасности своего мира, поэтому стараемся не оставлять следов, а им нужно думать о себе, прежде чем что-то делать, а не бегать, на каждом углу рассказывая, что ничего не помнишь.

Снова бью кулаком в грудь Санаду. И ещё. И ещё. Рука ноет, словно я стучу если не по стене, то по спинке кресла.

– Вы твёрдый! – всхлипываю я, баюкая руку.

– Ну, извини. У меня вообще много недостатков, и это не самый плохой.

– Вы издеваетесь!

– Если только совсем немного. Правда, уже не первый час, но немного.

Опять его бью, на этот раз усерднее, до ломоты в костях. Санаду перехватывает мою руку и прижимает к своей груди, всю меня прижимает:

– Ну, всё, тихо-тихо. 

Пытаюсь его ударить, но Санаду держит крепко, касается губами моего лба, покачивается, успокаивающе гладит по спине:

– Тихо, малышка, тихо… 

Меня душат слёзы и, почему-то, нервный смех от странности этой ситуации.

***

Ледяная вода. Холод пробирается под кожу, сковывает сердце. И выбивает из мозга хмель.

Ночь глуха и темна, шелестит вода.

Магические сферы парят в двух метрах над тёмной поверхностью сияющим кольцом.

Постукивая зубами, сжавшись, я стою в ледяной реке.

В одном нижнем белье.

Напротив меня стоит Санаду и не похоже, чтобы ему было холодно, хотя торчащие над водой плечи обнажены.

– Протрезвели? – мягко спрашивает он.

– Д-да, – выбиваю зубами я.

– Какая жалость!

Я стукаю его по плечу, и всплеск воды, как и наши голоса, эхом разносится над рекой.

Потирая ушибленное место, Санаду притворно вздыхает:

– Надо вас в боевые маги. Баратусу сдать, чтобы приложил такие немалые силы в правильном направлении.

Оглядываюсь по сторонам, но вижу только воду: всё остальное утопает во тьме.

– Почему я раздета? – я позволяю холоду прочищать сознание и надеюсь, что воспоминания он тоже вернёт.

Ага, как же!

– Вы не хотели мочить платье, – любезно поясняет Санаду и почёсывает своё голое плечо.

– Почему вы раздеты?

– Вы были категорически против того, чтобы я мочил свою одежду. Как истинному джентльмену, мне пришлось уступить вашему напору. К тому же вы обещали побить меня в случае отказа, и никакие уверения, что похвала будет иметь больший эффект, вашей позиции по данному вопросу не изменили.

– И как давно вы трезвый?

– М-м, дольше, чем мне бы хотелось, – Санаду улыбается, хитро поблескивает глазами.

Ругаться, как я понимаю, бесполезно: тролль он и есть тролль. Так что качаю головой и спрашиваю:

– Берег где?

– А, наконец-то вы вспомнили о берегах!

Вздёрнув подбородок, направляюсь в указанную сторону, даже не прося Санаду отвернуться: захочет – сам сделает, если нет – осыплет насмешками. А зачем их выслушивать, коли он уже видел меня в одном белье? Буду считать, что на мне купальник, и не колышет.

Половина сфер уплывает за мной, поднимаясь выше по мере моего выхода на берег, кружась сияющим хороводом. Их свет отблесками мерцает в потоках и каплях стекающей по телу воды.

На берегу действительно лежит наша с Санаду одежда, я берусь за его рубашку и начинаю вытираться.

– Хм, мне казалось, вы ратовали за то, чтобы моя одежда осталась сухой, – голос звучит далековато, словно Санаду остался в ледяной воде.

– Это было до того, как я протрезвела и вспомнила, кто мне подливал.

– Ну, справедливости ради, начал подливать не я, и я не заставлял вас начинать пить.

– Но и не остановили, хотя обещали за мной присмотреть.

Вытершись рубашкой, отбрасываю её на траву рядом с жилеткой и штанами Санаду.

Покрытую мурашками кожу обжигает ветер, но мне нравится этот холод – позволяет опомниться и не думать о стыде. Чуть наклонившись, выжимаю кончики волос и берусь за платье.

Натянув его на талию и оставаясь спиной к воде, дрожащими пальцами размыкаю крючки бюстгальтера. Быстро стягиваю его и влезаю в лиф платья. Оно кажется почти горячим после ледяных кружев.

Отжав ценное бельишко из дома, сую его в карман и наклоняюсь стянуть трусики. Благо длинный подол прикрывает процесс от посторонних взглядов.

А уж припрятав в карман и трусики, разворачиваюсь к воде.

Из тёмной блестящей воды торчит лишь голова Санаду. Магические сферы парят над ним, ежесекундно меняя узор света и теней на лице, так что не разобрать его выражения.

– Вода же холодная, – в замешательстве произношу я. – Почему вы не выходите?

Глава 34

– Так скромность не позволяет вылезти, – показательно вздыхает Санаду.

– То есть влезть в воду голым она вам позволила, а вылезти – уже нет?

– Ну, в воду я влезал, чтобы спасти девушку от утопления, а теперь ситуация изменилась.

– Мда, я сейчас определённо не тону. – Разворачиваюсь к воде спиной: – Ладно, обещаю не подглядывать.

Стою, жду, когда Санаду вылезет. На звуки не ориентируюсь: он может двигаться практически бесшумно. Но шелеста одежды нет.

Да и жалоб на мокрую рубашку не слышно…

– Вы там вылезаете или околели? – спрашиваю я.

– А чего вы больше хотите? – голос Санаду звучит всё также далеко, из реки.

Оглядываюсь: Санаду стоит на прежнем месте.