160 шагов до Лео (СИ) - Астров Соль. Страница 17

— Это будет Энцо, — деловито сказала я.

Беата уже протянула свою ладонь, на которую легло первое зерно.

Бабуля запустила еще раз руку и продемонстрировала, как на аукционе, вторую, с красными прожилками фасолину, и я грассировала:

— Мар’ко!

Выловив из банки белое, третье, бобовое зерно, женщины хором произнесли:

— Леонардо!

По телу пробежал волнующий огонек.

Бабушка положила все три фасолины на ладонь Беаты, та прикрыла их второй рукой, потрясла их, и протянула сомкнутые вытянутые руки ко мне.

Ирма уже держала кухонное полотенце и, туго завязав мне глаза, приказала:

— Давай, тащи! Только не жульничать!

Я ощупала пространство впереди, дотронулась до теплой ладони Беаты. Коснулась каждой фасолинки по очереди и, взяв одну из них, сорвала другой рукой повязку. Ирма радостно закричала. Я посмотрела на результат жеребьевки и ужаснулась: первая черная фасолина! Какая же я дура! Зачем вздумала пытать судьбу?

— Энцо, вот проныра-то! — возбужденно причитала Беата.

Я же застыла посреди кухни и с испугом спросила:

— Это ведь только игра?

Вместо ответа бабушка поднялась и зажгла сигару.

— А что вы все заладили «Лео, да Лео»? — Ирма поправила растрепавшиеся кудри. Сандра покосилась на нее.

Но рыжая бабушкина подруга не унималась, не придавая значения знакам, которые та посылала ей, заставляя молчать:

— Сандра, она уже не маленькая! Будет потом сопли на кулак мотать. Хотите я вам расскажу, как на самом деле все будет с Лео? Точно так же, как и у Риты с Алексом.

— Ну-ка! Хватит! — прервала ее бабушка и, кивая на бутылку, приказала: — Беата, наливай. Выпьем за счастливое будущее моей девочки! Не слушай этих не познавших настоящую любовь женщин. У тебя все будет не так. Как ты сама захочешь!

Вдруг в дверь кто-то настойчиво позвонил. Я поправила волосы, посмотревшись в зеркало металлического чайника на плите.

Глава 9. Дуэлянты

Я увидела Риту, которая разнимала Энцо и Леонардо.

— Ба, что там происходит? — у меня пробежала по телу холодная дрожь

— Табак их знает, что они задумали! — сказала бабушка, сняла с вешалки шаль и, накидывая ее на плечи, торопливо вышла из дома. За ней выбежала и я. Перед нами развертывалась батальная сцена уличного масштаба.

Разъяренная Рита истерично кричала: “Smettete subito!” *, Феличита заливалась лаем, но Лео и Энцо не обращали внимания и продолжали потасовку. Вдруг Лео ударил того, кого прежде называл своим лучшим другом и тот отлетел к дороге. Рита что-то тараторила на итальянском так быстро, что я не могла разобрать ни слова.

Беата и Ирма тоже подбежали к Рите:

— Что случилось? — взвыли они в один голос.

Рита со злостью обратилась к бабушке:

— Сандра, вот ты мне скажи. В чем мой внук-то виноват?

— Ты о чем? — бабушка метнула на нее яростный взгляд.

— Вот, полюбуйся! — она указала на державших за грудки друг друга парней. Из носа Леонардо уже текла кровь, а у Энцо над левой бровью краснела ссадина. — Вы посмотрите, что засранцы, делают! А еще вчера и дня друг без друга не могли прожить! — причитала Рита и в ужасе держалась за голову.

Мы все выбежали на улицу, удивлённые дуэлянтами, которые раньше даже “Левайсы” вместе покупали.

— Что вы делаете? Совсем с ума сошли? Да я вас обоих сейчас в полицию сдам! — кричала бабушка, и лицо ее покраснело.

Рита заголосила:

— Ты что совсем спятила? Какая полиция? — казалось, она вот-вот набросится на бабушку.

У меня текли слезы: «Что происходит? Неужели из-за меня?»

Я, залетев пулей в дом, носилась, как ужаленная, не соображая, что делать: звонить ли в полицию, искать ли аптечку с валерьянкой для Риты и пластырем для ребят или закрыться от страха в своей комнате. Схватила со стола салфетку, чтобы вытереть слезы, и снова выбежала на улицу.

Когда я вернулась, Леонардо уже вытирал кровь с носа рукавом, Энцо отряхивал брюки от пыли, досадуя на рваную дыру на колене, а женщины трещали без умолку, желая получить ответы.

Я подбежала к Леонардо, положив левую руку на его плечо, а правую, с салфеткой, протянула к разбитому носу. Но он задержал взгляд на моем безымянном пальце, где на солнце сверкнул бабушкин подарок. А потом увернулся от протянутых рук и пошел в сторону дома, вытирая кровь рукавом. За ним, причитая и махая руками, семенила Рита.

Когда они скрылись за оградой своего сада, бабушка подошла к Энцо и потребовала:

— Рассказывай, что тут произошло! Вы специально этот спектакль устроили?

— Это наше дело, синьора Сандра. А внучке вашей мои самые искренние пожелания, — с наигранной вежливостью сказал он, и делал поклоны, как только что закончивший выступление артист на сцене.

— Табак знает, что вы не поделили! Ведь как жопа и штаны всегда вместе!

Бабушка толкнула Энцо под локоть:

— Давай, зайди, мы тебя в порядок приведем. Иначе мать тебе еще добавит. Ассоль, чего стоишь, как на похоронах? Веди же его в дом!

Под впечатлением от случившегося, я снова чувствовала, что обстоятельства загоняют меня в угол, и я не в силах что-либо изменить.

Я посмотрела на Энцо. От кривой улыбки шрам над губой был заметен еще больше:

— Сделаешь мне кофе? Только мне americano. Где можно руки помыть?

В голову пришла вдруг мысль, что мне трудно будет понять того, кто пьет черный американо. У него уже не тот вкус и аромат. Анька бы уже, конечно, нашла связь между этим напитком и его стилем жизни.

Я указала на ванную, достала ему чистое полотенце и направилась к кофе машине. Бабушка с Беатой сидели на диване в дальнем углу комнаты и о чем-то секретничали. До меня долетели лишь обрывки их шепота:

— Перестань! Сын за отца не отвечает. Ты не можешь приписывать ему то, о чем не знаешь наверняка. Это слухи и ничего большего.

— Так почему бы тебе не рассказать ей, кем на самом деле являются его дед, его отец? — Беата бросила на меня взгляд, полный сожаления и тревоги.

— Это ничего не изменит. Я не хочу, чтобы она меня потом в чем-то винила, — возразила ей бабушка.

Я наблюдала за Беатой, которая поднялась, направляясь к столу, и громко сказала:

— Давай я сама отрежу хороший кусочек для синьорино Массакра.

Я слышала, как Энцо вышел из ванной и скрипнул, садясь в кожаное кресло.

Ирма вернулась к виниловым пластинкам, вытащила одну из них и минуту спустя из проигрывателя полилась песня группы Ганзен Роузес “Милое моё дитя”

Я взяла ложечку из ящика, насыпала сахар в кофе, захватила салфетку и понесла все Энцо. Но он сидел с закрытыми глазами и двигал руками в такт музыке, словно играл на гитаре.

— Держи! — громко сказала я, протягивая ему чашку. Открывая глаза, он схватил меня за руку так, что я пролила немного кофе на кожу кресла:

— Какая же ты классная сегодня! — взял чашку и поставил ее перед собой на журнальный столик. Я вытирала салфеткой кофе с дивана, и он снова сжал запястье, притягивая к себе:

— Послушай, Лео просил меня кое-что тебе передать. Пока мы там по-мужски говорили.

Я дернула руку:

— Отпусти!

Но он сжал ее еще крепче:

— Знаешь, что он сказал? А? «Мой лучший друг Энцо, конечно, не такой красавчик, как я. Но, если ты дашь ему шанс, он сделает все, чтобы ты была счастлива», — он откинулся в кресло и нервно засмеялся.

Я отдалилась от него:

— Тогда расскажи, почему же вы с ним подрались?

— Думаешь, из-за тебя? Ничего подобного. Так, из-за ерунды, — в голосе его было раздражение. — Вам, женщинам, не понять!

— Да пошел ты! Весь День рождения мне испортил! — я побежала наверх в свою комнату.

Бабушка окликнула меня:

— Милая, все хорошо?