160 шагов до Лео (СИ) - Астров Соль. Страница 49

— Муж в тюрьму, а ты сразу подаешь на развод!

— Ты еще уверен, что я чистая дура и ни о чем не догадываюсь? — внутри нахлынул гнев.

— Я только одного не пойму. Почему же Сандра не остановила тебя, когда ты замуж за меня выходила? Хотела избавиться от тебя? — огрызнулся он и взял в руки бумаги, словно собирался прочесть.

Удивлялась самой себе, но была спокойна:

— В день похорон моих родителей мы с ней договорились не мешать жить друг другу.

Энцо отложил документы на стол и ухмыльнулся:

— Ты меня никогда не поймешь. Не знаешь, что такое не иметь детства, не иметь мечты. Я хотел стать музыкантом, а взяли в Сан-Ремо участвовать Леонардо. Я хотел стать хорошим механиком, как Алекс Де Анджелис, а дед учил меня прогибаться под тех, у кого деньги и власть.

Я больше не желала оправдываться! Слишком часто прежде это делала.

— И передавай привет твоему кузену. Тому, что держал ювелирную лавку на площади. Надо же! Как ловко ты все устроил!

Энцо слегка покачал головой:

— Я думал, что, когда на тебе женюсь, смогу все изменить. Ведь с кольцом все пошло само собой. Нужно было просто доставить его твоей бабушке, когда она размером ошиблась. Я, конечно, хитрец, но вряд ли смог бы придумать такой идеальный план.

— Судьба оказалась тогда на твоей стороне, — с горечью сказала я. — А почему ты никогда не говорил, что у твоего деда была дочь от дочери?

Его лицо вытянулось и побелело. Я же продолжила:

— Упс! Кажется, ты не ожидал. У меня и для твоего дружка Поля хорошая новость. Я нашла дневник Алекса, где он в подробностях описал, кто навещал его в психбольнице и что с ним вытворял. Кстати, он уже в руках комиссара, — конечно, я лгала, но это было необходимо, чтобы защитить нас с Алексом.

Его жалкий вид и понимание, что его никто и никогда в жизни не любил, даже собственная мать, притупили мою ненависть. Как же хорошо, что я так и не стала матерью его детей!

— Я бы смогла тебя однажды полюбить. Но ты не дал мне шанса, — все, что сумела ему сказать. Почему наедине мы тонем в потоке фраз, которые планируем сказать кому-то при встрече, а когда она происходит, впадаем в ступор, не позволяющий выразиться? Перевела взгляд на бумаги, после свидания передам их его адвокату, и в течение нескольких недель нас с Энцо разведут.

К моему удивлению, он снова приблизил к себе документы и быстро пробежался по тексту.

Взял ручку со стола, поставил напротив галочек подписи, отложил ручку и скрестил пальцы перед собой:

— Все же мы подрались с Лео не из-за твоего кольца. Раз уж ты знаешь про Марину. В тот день Лео обвинил во всем моего деда. Я был зол на него! Пока бабка мне все не рассказала. В тот день, когда ее ударил инфаркт. Это она помогла Марине бежать. И дед собирался ее за это убить. Но Господь не позволил ему это сделать. Забрал ее раньше к себе.

Его лицо стало еще несчастнее от безысходности, и в глазах появилась обреченность:

— От своих корней далеко уйдешь, Соль. Если твой дед убийца, то ты тоже кому-то обязательно разрушишь жизнь.

— Ты мог бы убить в таком случае этого монстра! Но тебе больше нравилось это делать со слабыми! Ты убил Феличиту! Ты позволил старому ублюдку дотронуться до меня! Ха! Твоему другу! — нервная дрожь охватила меня, когда я осознала, с каким чудовищем жила все эти годы.

— Не переживай, Соль. Час расплаты придет и для него, — он смиренно опустил голову и посмотрел на свои руки, и когда охранник удалился, добавил: — А дед… это я… Я помог ему упасть на садовые ножницы, — в его помутневших до этого глазах блеснули искры гнева.

— Кое-что хорошее ты все-таки сделал! — воскликнула я. — А где деньги, которые Поль дал твоему деду, чтобы разорить Алекса?

— Не у меня! Они мне тоже позарез нужны были! Но Полю все равно, что у меня больная мать и счета по ее уходу. Я не платил Изольде уже несколько месяцев и с тех пор боялся там появляться. Он обещал мне хорошо заплатить, если найду картину. Я бы тебе все вернул потом. Потом я понял, что у тебя ее тоже кто-то украл!

— Ты — чудовище! — воскликнула я, готовая его растерзать. — Какое же ты чудовище!

Но Энцо хладнокровно продолжил:

— Это ты выросла за пазухой у бабушки, в сытости и достатке. А я с десяти лет только и видел, как рушатся семьи, как дети теряют родителей, а родители — детей. Как одним щелчком кто-то решает, что ты больше не жилец. Помню, как мы летом приехали с дедом на Сицилию. Нас встретили демонстранты с лозунгами “Коза ностра дает нам работу”, “Коза ностра — это уверенность в завтрашнем дне”. Мне казалось, что быть мафиози — это благородно. А потом убили отца. Куда мне было деваться? Что бы я мог изменить? А Поль обещал мне помогать, пока я буду с ним.

Я ужаснулась:

— Выходит, это ты Алекса избил?!

Но Энцо возбужденно закачал головой:

— Это не я, Соль! Клянусь своей умершей бабушкой! В тот вечер, перед тем, как приехать домой, я слышал, как кто-то ему чирикнул, что Алекс снова в Тоскане. Что его видели рядом с домом священника. Мы заехали его навестить перед тем, как вернуться домой. Я там был, но пальцем его не тронул! Это все Поль с Билли. Клянусь!

К нам подошел охранник, давая понять, что время истекло.

Поднимаясь и убирая подписанные документы в сумку, я тихо сказала:

— Слава богу, он жив. Надеюсь, ты не скажешь об этом Полю.

Энцо тоже поднялся и оперся о стол руками:

— Соль, я выродок и чудовище, но капля человечности во мне осталась, — сделал длинную паузу, потом тише, словно нас могли услышать, сказал: — Знаю, что мать Лео живет на одной частной вилле, которая раньше была женским монастырем. Вилла так и называется — «Монастырская усадьба». Там ты, скорее всего, что-то узнаешь о своем Лео. Только… — охранник взял его под руку, и прежде чем уйти, Энцо сказал: — Позаботься там о моей… моих женщинах.

Энцо посмотрел на меня взглядом, в котором я прочла непонимание, как жить дальше, сожаление, опустошение и еще много чего, что мне было незнакомо и что варилось в его голове.

Проводив взглядом согнутую фигуру мужа, я проверила телефон, где было четыре пропущенных звонка из виллы «Фиорита», подошла к проходной, сдала пропуск, забрала свое удостоверение личности и направилась к выходу. Прочла эсэмэску от Энн: “Доктор Чони просит, чтобы ты срочно приехала”.

Прежде чем завести машину, я поискала в интернете номер монастыря, который теперь назывался «Монастырская усадьба». Поиск выдал два номера, один из которых оказался несуществующим. Когда я набрала второй, мне ответил глухой женский голос:

— Пронто!

— Вы говорите по-итальянски? — заволновалась я.

— Si, mi dica *?

Я облегченно выдохнула:

— Я ищу родственников Алекса Де Анджелис. Вы что-нибудь о них знаете?

— Кто именно вам нужен? — в голосе послышалась заинтересованность.

— Леонардо… — сглатывая слезы, пробормотала я.

— Он уже должен быть на месте.

Глава 29. Лети, душа, под Babbino mio

На вилле «Фиорита» уже вовсю цвела мимоза, радостно чирикали птицы. Я бежала по лестнице наверх, умоляя Алекса не уходить без меня. Но у палаты я встретила двух медсестер, а вслед за ними вышел и доктор Чони с сожалением и виноватой улыбкой: — Я вас искал. Мы только что установили факт смерти. Ее причины нам уже известны. Теперь надо, чтобы кто-то занялся сертификатами в муниципалитете. Тело приведут в порядок и перенесут в часовню при клинике.

Я кивнула и вошла. Голова Алекса была чуть повернута влево, на лице застыла та же усмешка, с которой он встретил меня в поезде. Очень грустно осознавать, что мы уже никогда не поздороваемся с ним, не встретимся на воскресном обеде. Он не придёт мне на помощь.