160 шагов до Лео (СИ) - Астров Соль. Страница 50

— Прощай, — и у меня выступили слезы.

Как же так? Я столько раз репетировала в уме эти дни, как буду с ним прощаться, какие слова ему при этом скажу. А он захотел умереть в одиночестве, не дождался ни Леонардо, ни меня.

Я положила свою руку поверх его. Пока слезы бесшумно текли по щекам, я ласкала шершавую, морщинистую кожу. Вдруг откуда-то снизу послышался красивый женский голос. Кажется, это была известная ария Babbino mio caro *. По телу побежали мурашки. А когда я приблизилась к окну, увидела во дворе у мимозы Эмму. Она пела, жестикулируя, словно стояла на сцене театра. Восхищение ее голосом и печаль переполняли меня, и я больше не смогла сдерживать рыдания. Чуть успокоившись, я вытерла слезы и вдруг заметила, как кто-то у двери наблюдает за мной.

Он был одет в белую рубашку, джинсы и светло-серый трикотажный пиджак. Каштановые волосы кое-где были припорошены сединой, словно первым снегом. Его малахитовые глаза даже на расстоянии излучали и нежность, и упрек, и радость, и даже капельку ненависти. Не могу поверить! Передо мной был тот, в кого я влюбилась двадцать лет назад и до сих пор не могла забыть!

Он тихо подошел к Алексу, взял его за безжизненную руку. Под светом неоновой лампы я увидела на тыльной стороне ладони вены буквами X и Y. Ксилофонт! Ничего себе! Вот так встреча, мистер Пьеро! Вот оно что! Он печально улыбнулся и поцеловал деда в лоб.

Тот же взгляд, которым он смотрел на меня, когда мы целовались на мосту влюбленных. Он скользнул им по моему лицу, рукам, телу, и я почувствовала, что избыток чувств вот-вот взорвется цветным фонтаном! Мне хотелось и плакать, и смеяться, и броситься к нему. Но я, затаив дыхание, скользнула взглядом по его левому безымянному пальцу в поисках обручального кольца. Не обнаружив, чуть слышно выдохнула. Это еще, конечно, сомнительное алиби, но уже кое-что.

Мы с ним переглянулись, услышав на шорох юбки и мычание в дверях. Эмма. Она вошла в палату, оглянулась на меня с опаской, потом подошла к Лео, оттолкнула его и села перед кроватью на пол, что-то тихо бормоча. Через пару минут девушка принялась тормошить тело Алекса, причитая что-то типа “babbino”; “папочка”, “мой папочка”. Целовала его руку, теребила чуть скрюченные, холодные кисти. Потом с непониманием посмотрела на Лео, перевела взгляд на меня, и я почувствовала, как в носу засвербило, по щеками побежали слезы. Она поняла, что папы больше нет!

Вскоре в палату снова вошел Чони, что-то спросил у Леонардо. Я лишь услышала, как он произнес слово “кремация”. Подойдя к сидящей на полу Эмме, я положила ей руки на плечи, попыталась ее поддержать. Но она извернулась, затрясла головой, возбужденно замычала и перешла на громкое мычание, напоминающее плач.

Чони вышел из палаты, и Леонардо приблизился к девушке, помогая ей встать, обняв, её. Она поддалась, и они вместе вышли из палаты. Затем вошли два крепких санитара, переложили тело на каталку, покрыли его белой простыней и увезли прочь.

Мы молча спустились вниз по аллее кипарисов, на которую уже спустились сумерки, к парковке. Воздух был еще холодным, но уже пах весной. Всё это время я держала за холодную руку Эмму, ощущая, что она дрожит… У меня же было ощущение, что я заново проживаю потерю, и я обняла девушку за плечи, выходя на улицу. Нужно будет купить ей теплую обувь!

Леонардо шёл рядом и молчал, но по его лицу я прочла, что он перелистывал страницы прошлого, переживая настоящее, упорядочивая события и чувства, раскладывая по ящикам памяти.

Я пыталась отогнать неуместные сейчас мысли о том, ждал ли он меня все эти двадцать лет? Но почему, собственно, неуместные? Алекс ушел вслед за бабушкой и Ритой, а мне предстояло сейчас понять, что делать с моей жизнью. Ведь я прекрасно понимала знала, что встретила однажды нечто большее, и все это время ждала, чтобы он когда-то снова, как домой, ко мне вернулся.

Но вслух попросила:

— Лео, ты подбросишь ее до дома? — чертики! Ее дом был там, где был Алекс. А где он сейчас?

— Я о ней позабочусь! — Леонардо словно вернулся из воспоминаний. — Что-нибудь придумаем.

Рядом с крошечным «Фиатом», его черный «Рендж- Ровер» выглядел великаном, примерно таким же, каким была и моя надежда на то, что мы больше никогда не разлучимся.

Лео открыл дверцу машины, и Эмма запрыгнула на переднее сиденье. Пока девушка все осматривала внутри, он приблизился ко мне и нежно обнял за талию. Чертики! Как двадцать лет назад!

От неверия в свое счастье я зачем-то смущенно полезла в сумочку. Вытащила из нее дневник и протянула ему:

— Жаль, что я слишком поздно твой адрес нашла. Прости, что пришлось порыться в его вещах.

Забирая записную книжку, он задержал свою ладонь на моей руке. Мы снова встретились взглядами и еще долго рассматривали друг друга, все еще не веря в новую встречу. Чертики! Даже не верилось! Казалось нереальным, что он сейчас стоит здесь, передо мной, спустя двадцать лет! Вовсе не лысый, не обрюзгший, с той же улыбкой, от которой я не понимаю, где я и что со мной происходит. Если честно, он мне нравится намного больше. Надеюсь, я тоже его не разочаровала. Чертики! Но почему же теперь, как целомудренная перезревшая невеста из кишлака, я боюсь спросить, появился ли он, чтобы остаться со мной?

Лео убрал дневник в карман пиджака, погладил меня по щеке, поправил прядь выбившихся волос:

— Вот ты какая теперь, Ассоль!

Мое сердце застучало попавшей в сачок бабочкой: по крайней мере, он помнил мое имя! Хотя его вряд ли можно бы было забыть, раз каждые пятьдесят метров по городу развешаны плакаты с моей физиономией, фамилией-именем и приглашением отпраздновать День влюбленных в кондитерской.

— Я правда, очень рад был тебя видеть., — он сдержанно улыбнулся.

И все? А что я ожидала? Что он бросится ко мне и будет кружить там, где только что умер его дед? Да еще и после того, как я вышла замуж за его друга, который ему вовсе не друг.

— Я тоже… — но в сумочке, как назло, зазвонил телефон. — Только отвечу на звонок! — это был Рильке. Он сообщил, что дал мой номер клиенту и завтра во второй половине дня он тот будет у меня в кондитерской.

Я убрала телефон с глупой улыбкой, пряча свое нетерпение. Поскорее бы узнать, что с ним было все это годы. Как же о многом мне хотелось ему рассказать! Вместо этого я с нажимом произнесла:

— Даже не думала, что мы с тобой снова встретимся!

— Еще и при таких обстоятельствах!

— Завтра весь день в кондитерской. Нужно дождаться покупателя.

— Я думал, что у тебя другие планы на День святого Валентина.

Неужели, ему тоже интересно, связана ли я еще семейными узами? Я решила сохранить интригу:

— Если будешь проходить мимо кондитерской, угощу тебя лучшим в городе кофем.

— Да, завтра, как раз, хотел зайти к тебе. Нужно будет кое-что прояснить.

Но тут мой душевный порыв охладила одна глупая мысль: а вдруг ему тоже интересна картина? И я спросила о том, что меня интересовало больше всего:

— Хочешь рассказать, почему ты так неожиданно исчез в день моего рождения?

Он вначале промолчал, повернулся в сторону машины, из которой раздавалось возбужденное мычание Эммы, но вдруг остановился:

— Разочарую тебя. Я испугался! Просто испугался.

Я нервно потерла локоть рукой:

— Ты все эти годы был моим героем. Я ждала тебя. И не только для того, чтобы ты отвез меня в фиолетовую лагуну.

Он приблизился и поцеловал меня, потом с горечью сказал:

— И все-таки однажды я вернулся и постучался к тебе! Но твоя бабушка сказала, что отныне ты жена Массакры!

Я отошла на шаг от него. Вот так дела! А я думала, что он с того дня забыл обо мне вовсе!

— А я до сих пор храню твою записку: “Твои желто-серые глаза сводят меня с ума!” — нежно сказала я, дотрагиваясь до его лица.