В Дикой земле (СИ) - Крымов Илья. Страница 121

— Кажется, тебе больше не нужно служить мне прикрытием.

Мимик сполз с головы, освободил руки и ноги, став вновь серым плащом за спиной.

Найдя тихое местечко в ветвях дерева, росшего над одной из улиц прямо из плоской крыши дома, волшебник провёл какое-то время в раздумьях над ближайшим будущим. Что теперь делать? Никаких планов не осталось, никаких перспектив, никаких… для Вестеррайха он уже два года как без вести пропавший, наверняка и Академия списала молодого дурака со счетов. Зима была близко, в такую суровую пору осилить ли обратный путь? Выполнимо ли? Можно было рискнуть и оторваться от земли, пролететь по своим следам назад, к Ронтау, а затем вдоль реки на север. К черепахам. Пока не было выполнено обещание, данное им, попасть в Вестеррайх волшебник не мог. Вот и думай теперь об опрометчивых решениях прошлого себя.

— Будь ты проклят, глупый прошлый я! — тихо, с ироничной ухмылкой воскликнул Тобиус.

Не приняв никакого решения, он спрыгнул вниз и отправился гулять по Горкагохону в обличие обыкновенного сару-понхи. Орангутангов было довольно много на торговой площади, они продавали меды, скупали всё подряд и вообще казались самым общительным народом.

Хотя многие улицы были освещены горевшими фонариками, обтянутыми разноцветным шёлком, большинство аборигенов уже спали, только в сердце торговли симианы никак не могли отправиться на боковую. Одним рыжим больше, одним меньше, никто не замечал его. Волшебник ходил среди прилавков, среди нарядных шатров, разглядывал товары, разложенные на шерстяных одеялах прямо на брусчатке. Разные лица, разные фигуры, разные одежды. В одном месте собрались сару со всех концов страны, все, кому было что предложить и хотелось что-нибудь увезти с собой. Торговали в розницу, делали большие закупки, деньги или обмен.

Среди множества лиц, волшебник наткнулся на одно длинное и яркое, синие скулы, красный нос, — вот кого оказалось действительно трудно найти среди прочего разнообразия. На одном из одеял, обложенный оружием сидел сару-инкса, взрослый крупный мандрил в поношенной льняной куртке некогда красного цвета, хмурый, со спрятанными в подмышки руками.

— Нужен нож? — спросил он не слишком приветливо.

Судя по количеству нераспроданного товара, торговля у этого симиана шла не бойко.

— Да вообще-то, м-м-м, хороший нож никогда не помешает, верно? Но не то чтобы мне было что предложить.

— Явился на главный рынок страны, открывающийся раз в году и не хочешь меняться? Странный ты.

— Мне говорили.

— Что у тебя есть?

Тобиус с сомнением полез в сумку, отодвинул Лаухальганду, нащупал несколько небольших глиняных бутылочек.

— У меня есть немного лекарств, кажется.

— Лекарства?! — сару-инкса подался вперёд, приоткрывая рот. — Какие?

— Так, тут… мазь от растяжений, зелье от кашля, это нужно растворять в горячей воде и вдыхать, если нос плохо дышит, этим можно обрабатывать язвы…

Мандрил засуетился, водя руками над множеством ножей, пока не выбрал самый, пожалуй, большой из всех. Даже слишком большой. Нож покинул кожаные ножны и блеснул серым. Железо, самый дорогой из металлов этой страны. Хорошо обработанный и заточенный клинок, хотя не сталь, совсем не сталь, слегка искривлённые формы, нож охотника, но такой большой, что почти античный меч, и тяжёлый, с чуть более длинной рукоятью, чем надо было бы человеку.

— Дорогая штука, — оценил маг, — дай угадаю, друг, ковал в надежде, что какой-нибудь Каменный обменяет на что-нибудь достойное, да? Но почему сделал рукоятку такой короткой? У них же вон какие лапы.

Сару-инкса поёжился.

— Я болел, мне было нехорошо.

— Болел? Я слыхал, в ваших местах, у Клыкастых, какая-то зараза витает.

— Есть такое, — вздохнул кузнец. — Яркий народ ещё кое-как переносит это поветрие, мы покрепче будем, но Клыкастым совсем худо. Никак болезнь не изойдёт из нашей земли.

Волшебник покрутил нож в руках, не видя в нём никакой полезности. Большой и тяжёлый, даже не сталь, никакой магии. Однако, этот бедняга извёл уйму драгоценного материала, работал, преодолевая болезнь, а потом ещё подвергался опасности, добираясь в Горкагохон. Кто ж виноват, что он оказался неудачливым и неумелым торговцем?

— Вот, возьми. У меня ещё есть, это готовилось лучшими лекарями Ронтау. Ты, главное, надписи не перепутай, что от чего.

Лекарства, рецепты которых Тобиус уже изучил и которые готовил под пристальным вниманием Локры, перекочевали в руки мандрила, на глазах разбогатевшего и повеселевшего. Ненужный нож вместе с ножнами был брошен в сумку и забыт.

— Не болей, друг.

— Спасибо! Спасибо тебе, рыжий!

Тобиус ещё долго слонялся по рынку, суясь туда, разнюхивая здесь, запоминая, чтобы потом всё записать. Это помогало ему пока что отложить трудное решение. Серый маг даже попробовал один из местных деликатесов, который обменивал на всякую мелочь его «сородич» с переносным лотком. То была деревянная палочка, щедро намазанная мёдом и обваленная в красных муравьях. Все вокруг ели это с таким удовольствием, что он тоже не смог удержать любопытство. Оказалось сладко, кисло, жгуче и кусаче. Хитин так и хрустел на зубах.

Вдруг посреди ночи, когда человек разглядывал медные кольца и серьги на одном прилавке, раздался голос труб снизу, от врат. Многие торговцы навострили уши и стали приглядываться к верху лестницы. И зрелище не заставило себя долго ждать, ведь вскоре над последней ступенькой стал подниматься высокий, очень высокий силуэт, совершенно точно не принадлежавший симиану.

Фигура пришельца составляла больше четырёх шагов [51] в высоту, и это, не считая громадных лосиных рогов, украшавших его голову словно величественная корона. Он опирался на длинный посох из не ошкуренного ствола молодой осины и носил плащ из побегов вьюнка, на которых росли живые листья и цветы. Длинное лицо чужака имело широкие скулы и растрёпанную бороду, а в острых ушах поблёскивали кольца. Громко цокая раздвоенными копытами, лаушани, воин-чародей, защитник лесов, ступал по камням и оглядывал сару мягко светившимися глазами.

Вслед за ним поднимались древоходы, — ещё более громадные фигуры, созданные из зловеще переплетённых живых ветвей, лиан, одетые в накидки из мха, поросшие грибами и сорняками, а также обвешанные тюками, суммами, мешками. Лишь когда полдюжины этих гигантов оказались на поверхности плато, появились те, кто был много меньше и изящнее. В Горкагохон пришли эльфы.

Тобиус с открытым ртом следил за тем, как остроухие, все сплошь в растительных плащах, вооружённые луками, короткими саблями, кинжалами, скидывали капюшоны, открывая свои лики созерцателям. Все они носили на лицах клановую раскраску, и если волшебник хоть что-то помнил из «Хроник Красной Листвы» Аркравия, то голубовато-серый лоб, грязно белый низ лица и жирная чёрная полоса, разделявшая их покрывая переносицу и глаза, могла принадлежать только одному, самому кровожадному, жестокому и мерзкому из эльфских племён. В гости к симианам явились ублюдки из дома Сорокопута.

— Добро пожаловать в Горкагохон, друзья! — громко поприветствовал эльфов паладин, выехавший навстречу верхов на каком-то крупном, неизвестном Тобиусу чудовище. — От имени всего нашего народа говорю вам: добро пожаловать!

Вровень с рогатым лаушани встала невысокая, но очень изящная эльфка, что подняла тонкую длань в ответном приветствии.

— Я Тильнаваль дочь Эгорхана из дома Сорокопута! От имени моего отца и самого великого Рогатого Царя несу послание мира и вечной дружбы из священных лесов Лонтиля! Eua aykete tuve eyallen arn’falet morndreynen [52]!

Судьба не жалела Тобиуса, без устали нанося всё новые удары. Он не знал, верить ли собственным ушам, но если эльфка не соврала, то она являлась дочерью врага всего рода людского!

На подоспевший помост взошла сама Тильнаваль, — на языке лонтильских эльфов это значило то ли «подснежник», то ли «лютик», — а кроме неё лаушани и ещё два эльфа.