Дело о ядах (ЛП) - Торли Эдди. Страница 49

— Специальная доставка для мадемуазель Ла Ви, — поет Гаврил.

У этого дымового зверя длинное змеиное тело, покрытое кроваво-красной чешуей. Сироты устраивают все, что могут, на прилавке, но длинный кусок тела остается на полу.

— Мертв, — я стараюсь не показывать разочарование, обхожу прилавок и осматриваю существо. Я поднимаю одну из его коротких когтистых лап и позволяю ей упасть с глухим стуком. Это третий зверь, которого они мне принесли. Я чувствую себя ужасно, прося большего, но мне не удавалось контролировать этих существ, как бы я ни рубила, варила или смешивала мертвых с моей кровью.

Чтобы найти связь со своей алхимией, мне нужен живой образец. Я не знаю, как еще продвинуться. Я все ещё не понимаю, как работают существа, а наш мятеж разрастается, и все ближе день, когда успех или поражение будут зависеть от того, могу ли я выстоять против Лесажа и неестественной силы, которую я дала ему.

— Мы пытались поймать его живым, честно, — говорит Гаврил, — но бой был горячим, — он показывает большим пальцем на парня с обгоревшими штанами на колене и девочку, чьи косы до бедер теперь неровные пряди.

— Не извиняйся, все хорошо, — говорю я. — Я справлюсь.

Как-то.

Я закатываю рукава, беру нож и вонзаю его в серебряное брюхо монстра. Сироты с криком убегают в дальний конец комнаты, чтобы скрыться от полуночных брызг крови, и я предполагаю, что дофин сделает то же самое, но он подходит ближе, наклоняясь, чтобы осмотреть его внутренности.

— Поразительно. Можно мне? — он протягивает руку за моим ножом, и я удивленно смеюсь. Он, несомненно, напыщен и утомителен, но он также решителен и непоколебим. Йоссе поступил с ним несправедливо. Но Луи тоже поступил несправедливо по отношению к Йоссе.

— Ты и твой брат похожи больше, чем ты думаешь, — говорю я.

— Поскольку тебе нравится этот бастард по неизвестной причине, я приму это как комплимент. Но, по правде говоря, я оскорблен.

Он берет нож, и я показываю ему, где сделать надрез, но прежде, чем лезвие разрывает кожу, дверь снова открывается, и Йоссе спотыкается о порог. Он все еще тяжело дышит и с безумными глазами, но теперь его лицо не похоже на малину, а полностью лишено цвета.

Я выскакиваю из-за прилавка и встаю между братьями.

— Если ты вернулся биться… — предупреждаю я Йоссе, но мой голос теряется, потому что Грис наступает на пятки Йоссе. Его золотые локоны прилипли к вспотевшему лбу, и он так тяжело дышит, что вынужден опереться на стену. Оба мальчика готовы упасть в обморок. — Что случилось? Ты ранен? — я бегу к Грису и начинаю осматривать его руки и грудь на предмет ран. — Мама сделала это с тобой?

Он качает головой и выдыхает:

— Не обо мне… тебе нужно… беспокоиться.

— О ком тогда? — я поворачиваюсь к Йоссе. — О тебе?

— Расскажи им то, что ты рассказал мне, — говорит Йоссе.

Грис глубоко вдыхает и выпрямляется, но его глаза расширяются от толпы в магазине, и он пятится.

— Не переживай, — говорю я ему. — Это люди, которых я исцелила. Им можно доверять.

Он кивает, но все еще пятится.

— Принц расскажет. Я не могу оставаться.

— Но ты бежал сюда, и еще минута…

— Они заметят, что меня нет, — он мотает головой и устремляется по улице, хотя не успел отдышаться.

— В чем дело? — я поворачиваюсь к Йоссе.

— Ла Вуазен в отчаянии, — говорит он. — Она планирует стереть с лица земли поля в предместье Сен-Жермен, как только Грис сварит побольше кровавого зелья Лесажа. Грис говорит, что он может медлить не больше трех дней.

Такое ощущение, что я упала в ледяную Сену. Какого дьявола она творит? Если ячмень и рожь пропадут, люди умрут от голода до середины года.

— Мать заботится о простых людях. Она никогда бы не… — Гаврил и дети зловеще молчат, и мой голос кажется высоким и пронзительным. — Как она планирует вернуть поддержку людей, если они голодают?

— Она больше не планирует добиваться их поддержки, — говорит Йоссе. — Она планирует захватить ее. Уменьшая запасы еды и контролируя то, что остается, она может выбирать, кому раздавать пайки. У повстанцев не будет иного выбора, кроме как приползти и упасть к ее ногам.

— Нет, — сначала я шепчу, но мой гнев — живое и свернутое кольцами существо, скользит по моему горлу. Я бью кулаком по прилавку. — НЕТ! Тысячи погибнут. Наше восстание рухнет.

— Можем ли мы остановить их на пути к поджогу? — спрашивает Людовик. — Ввязаться в бой с Теневым Обществом?

— Только если мы хотим проиграть, — Йоссе говорит так, будто предложение Людовика — самое глупое, что он когда-либо слышал.

— Но их ряды состоят из неопытных солдат, таких же, как и наши, — говорит Людовик.

— Эй! — Гаврил выпячивает грудь и указывает на монстра на столе. — Я бы не назвал нас неопытными.

— Вы определенно опытны, — соглашаюсь я, — но у них есть магия. Даже ты не сможешь бороться с дюжиной зверей одновременно, — эта мысль заставляет вину подниматься в моем горле, как рвоту, и я обнимаю живот. Возможно, сироты смогли бы бороться с таким количеством зверей, если бы я смогла понять, как взять их под контроль, хотя бы частично.

— Тогда мы каким-то образом поймаем отравителей в их замке, — предлагает Людовик. — Как они поступили с нами в Версале. Или мы их отравим, как они отравили полгорода.

Я потираю руки, расхаживаю за прилавком.

— Я не опущусь до их уровня. Должен быть другой выход, — мое сердце бьется все быстрее от моих шагов. Воздух горячий, густой, тяжело дышать. Я озираюсь в поисках чего-нибудь, и, как всегда, мой взгляд падает на отцовский гримуар, наполовину погребенный под мешком пиретрума.

«Однажды ты станешь великим алхимиком».

Конечно.

Я хватаюсь за книгу и яростно листаю страницы, в моей груди вспыхивает крошечный тлеющий огонек надежды. Когда я нахожу рецепт, который ищу, я взвизгиваю и взволнованно постукиваю пальцем по странице.

— Гаврил, как думаешь, вы сможете привести Амелину и Этьена, а также одного или двух представителей с улицы дю Темпл и Лез Аль? И, Йоссе, вытащи Дегре из любого игорного заведения, в котором он прячется, и приведи маркиза де Сессака. Мы соберемся здесь через час. У меня есть идея.

* * *

Я никогда не видел более невероятной группы. Герцогини стоят рядом с нищими. Рыболовы рядом с королевской семьей. Никто не выглядит уютно, и все они стараются держаться в стороне, но они здесь. Вместе. И темнота тесного магазина вызывает у всех одни эмоции. Они хмурятся при виде взрыва трав на прилавке и сетуют из-за пятен черной крови монстра, покрывающих пол и липнущих к их обуви. Я стою в стороне, сжимаю отцовскую книгу и собираюсь с мыслями. Теоретически убедить дворянство и простых людей работать вместе — это одно, но для спасения урожая потребуется сотрудничество каждого. И у меня нет альтернативного плана, если они откажутся.

— Когда ты беспокоишься, у тебя между бровями образуется очаровательная морщинка, — говорит Йоссе, подталкивая меня плечом.

Я ударяю его книгой.

— Сосредоточься, принц! Морщинка между моими глазами — последнее, о чем тебе следует думать.

— Предпоследнее. Потому что мне также нравится, как ты крутишь пальцем локон над ухом.

Я немедленно опускаю руку. Его улыбка настолько дьявольски прекрасна, что я хочу либо поцеловать его, либо ударить кулаком — не знаю, что именно.

— Ты невозможен, — шиплю я.

— Или я гений? На мгновение ты перестала нервничать.

Я моргаю, глядя на него. Так и есть.

— Что бы ты ни придумала, уверен, это блестяще. И даже если это не так, я буду драться с любым, кто не согласен, — он поднимает кулаки, и на моих губах появляется улыбка. — Вперед.

Сделав глубокий вдох, я подхожу к группе впереди и привлекаю внимание.

— Спасибо, что пришли. Недавно мы узнали о планах Общества по уничтожению полей в предместье Сен-Жермен. Ржи и ячменя станет намного меньше, и люди будут вынуждены обратиться за поддержкой к моей матери и королевским складам. Наше восстание погибнет, а вместе с ним и тысячи голодающих душ, если мы не спасем урожай и не раскроем план Теневого Общества. Тогда мы будем спасителями города, и, надеюсь, те, кто остался верен моей матери, вместо этого обратятся к нашему делу. Имея за спиной весь город, мы получим силу противостоять им.