Дело о ядах (ЛП) - Торли Эдди. Страница 50
Вопросы и предложения летят ко мне — в основном те же проблемы, которые мы обсуждали вначале, — поэтому Йоссе и Людовик помогают мне отвечать и давать обещания. Большинство наших союзников впервые видят Людовика, и, несмотря на то, что Йоссе беспокоился о том, что он «все испортит», у дофина все прекрасно. Кажется, все ловят его слова. Они улыбаются, глядя на его потрепанный камзол, и гордятся, когда он признает их мнение.
— Если мы не можем бороться с отравителями или помешать им покинуть дворец, как мы будем действовать? — спрашивает Дегре.
Я держу отцовский гримуар, потертая красная кожаная обложка блестит в свете факела.
— Посредством алхимического процесса, называемого фиксацией. Мой отец тщательно изучил его и разработал порошок, устойчивый к огню. Все, что нам нужно сделать, это произвести порошок и разложить его по посевам, прежде чем Теневое Общество подожжет их.
— И когда они собираются это сделать? — кричит маркиз де Сессак.
— Как долго делать порошок? — спрашивает Этьен.
— Мой информатор может продержаться три дня, что дает нам два с половиной дня на производство и распространение порошка, — говорю я.
Амелина со стальным выражением лица смотрит на меня.
— Это можно сделать?
— Да, но только если все будут вносить свой вклад. Как вы думаете, сможете ли вы убедить других женщин помочь? Нам понадобится много чайников.
— Да, да. Я немедленно их созову. Даже те, у кого нет духа для бунта, не откажутся, если альтернативой будет голод.
— Превосходно, — я вырываю пустую страницу с обратной стороны гримуара отца, копирую рецепт и отдаю его. — Этьен… — обращаюсь я к ее мужу. — Можете ли вы нанять своих товарищей-рыбаков, чтобы они помогли нам распространять порошок? А вы, — я смотрю на галантерейщика и доярку, представляющих торговцев из Лез Аль, — можете собрать телеги для перевозки порошка? Они должны быть похожи на те, которые привозят на рынок.
Они кивают и уходят, и давление на мою грудь, которое казалось сокрушительным, значительно ослабевает. Я украдкой смотрю на Йоссе, и от его восторженной улыбки у меня все трепещет. Я быстро отворачиваюсь, мои щеки становятся еще более горячими.
— Мы начнем распространять информацию, — говорит Гаврил, — чтобы толпа стала свидетелем предательства Ла Вуазен и силы нашего чудесного порошка.
— А я найду туники, шляпы и прочее, чтобы мы выглядели как настоящие торговцы, — предлагает Дегре.
— А я и маркиз де Сессак возглавим экспедицию, — взволнованно добавляет Людовик.
— Прекрасно, — говорю я.
Но как только наши союзники выходят за дверь, Йоссе поворачивается к Людовику и говорит:
— Ни за что. Вы не можешь никуда нас вести.
Его слова эхом разносятся по магазину, острые, как гвозди. К счастью, большинство наших союзников уже на улице, но Амелина и Этьен останавливаются и поворачиваются на нижней ступеньке. Все взгляды обращены на Йоссе, а Людовик не просто смотрит — он стреляет кинжалами огня. Воздух такой густой от напряжения, что я едва могу дышать.
Рога дьявола, только не снова.
— Сейчас не время…
Людовик прерывает меня низким рычанием.
— Почему нет, брат?
— Это слишком рискованно, — Йоссе легкомысленно взмахивает рукой. — Ты должен оставаться незамеченным.
— Мы оба знаем, что тебе плевать на мое благополучие. Значит, это риск для тебя и твоей гордости. Ты боишься, что люди забудут тебя, как только увидят меня.
— Я боюсь, что вы нарушишь наши тщательно разработанные планы и все испортишь. Я мог бы руководить миссией легко и гораздо эффективнее.
— Я не согласен. Чтобы великий план увенчался успехом, люди должны видеть меня и таких знатных людей, как Сессак, защищающими их, сражающимися вместе с ними.
Йоссе зарывается руками в волосы и смотрит на меня, умоляя меня встать на его защиту, но я прикусываю губу и смотрю на Людовика. Позволить ему покинуть наше укрытие — это риск, но мы будем рядом, будем помогать и защищать его, и я считаю, что людям было бы хорошо увидеть, как он участвует в их борьбе. Я выражаю мольбу лицом.
— Возможно, нам стоит дать дофину шанс. Я тесно работала с ним на прошлой неделе, и я думаю, ты поймешь, что он гораздо более компетентен…
— Он не хочет помочь, — перебивает Йоссе. — Ты не знаешь его так, как я.
— Я хочу помочь, — настаивает Людовик. — У меня было время подумать…
— Да, я знаю. Я был с тобой неделями. Я слышал достаточно твоих мыслей о наших условиях и обществе, и это никак не помогало.
Людовик опускает голову и шумно вдыхает.
— Я не жаловался уже несколько недель. Я пытаюсь измениться. Я хочу быть лучшим королем. Помоги мне сделать это, Йоссе, — он смотрит на Йоссе с открытым и серьезным выражением лица. Это близко к мольбе для короля.
Я задерживаю дыхание, желая, чтобы Йоссе согласился. Мари вот-вот может взорваться от гордости там, где она сидит с девочками по сторонам. Но Йоссе опускает свою шляпу-треуголку и поворачивается к Людовику спиной.
— Боюсь, это не выше меня.
Людовик жалобно бормочет. Я крепко сжимаю губы и смотрю в потолок. Я хочу сильно ударить Йоссе по лицу. Ему нужно было просто немного поддаться, Людовик был готов преодолеть пропасть между ними, но он не смог этого сделать. Он не стал этого делать.
Проклятый принц и его гордость.
Маркиз де Сессак сердито смотрит на Йоссе, затем кладет руку на плечо Людовика.
— К счастью, у всех нас есть право голоса в этом вопросе, и я говорю, что ты поведешь нас.
Йоссе поворачивается к дворянину.
— Я спас вам жизнь!
— Технически она спасла мне жизнь, — он кивает на меня. — И, похоже, Его высочество помогал в создании противоядия. И мадам Рояль доставила его…
— Я принимал участие во всем этом! И в любом случае вы по-прежнему в меньшинстве.
Амелина приглушенно кричит с лестницы:
— Я думаю, что дофин должен вести.
— И я, — кричит Мари из-за угла. Анна и Франсуаза согласно хлопают в ладоши.
— И я, — Дегре виновато пожимает плечами, когда Йоссе смотрит на него. — Извини, друг. Это к лучшему.
Йоссе поворачивается ко мне последней.
— Ты тоже против меня?
Я смотрю вниз и трогаю обложку гримуара отца.
— Я не столько против тебя, сколько за то, чтобы позволить Людовику это сделать.
— Отлично, — Йоссе срывает шляпу и сжимает ее в кулаках. — Отлично. Но когда это плохо кончится, не говори, что я тебя не предупреждал.
Его загадочные слова спускаются по моей шее, как пауки, но я отмахиваюсь от них и вижу улыбку на нетерпеливых лицах вокруг меня.
Наши ряды пополняются. У нас есть план с ясным концом.
Нет причин полагать, что это плохо кончится.
22
ЙОССЕ
Все отвергли меня: Дегре, мои сестры, даже Мирабель. Я не знаю, почему я когда-либо думал, что могу возглавить это проклятое восстание.
«Может, нужно попробовать другой путь управления», — шепчет отец. Не резким тоном, которого я ожидал от него, а мягким, уговаривающим тоном, от которого все становится еще хуже.
Потому что я делаю это снова — набрасываюсь и отталкиваю всех, отказываюсь признать свою вину в этом. Хуже всего то, что я знаю, что делаю это, но все еще не могу остановиться. Я, как ёжик, поднимаю шипы и сжимаюсь, чтобы защитить себя от правды.
Я прислоняюсь к прилавку, закрываю глаза и делаю несколько глубоких вдохов через нос. Я могу быть милостивым. Я не должен позволять этому задевать меня. Но когда я смотрю вверх и вижу, как Мирабель суетится из-за Людовика, отправляя его с маркизом де Сессаком готовиться к экспедиции, мое раздражение вспыхивает снова, обжигая, как сковорода из духовки.
— Нужно, чтобы люди видели, как ты помогаешь повстанцам, но не обязательно выглядеть как мятежник, — говорит Мирабель Людовику. — Людям по-прежнему нужно считать тебя королем, поэтому после того, как посевы будут спасены, сними маскировку, чтобы доказать, что ты жив и здоров. Пусть люди увидят, как ты сражаешься за них.