Если бы (СИ) - Фокс Оксана. Страница 11

– Можем поставить машину на стоянку и поехать на электричке, а потом пересесть на метро. Спорим, минуем пробки? – хихикнула Лина, закрывая дверь на три замка.

Ломаный фасад ресторана "Гардения" уперся в здание делового центра, взметнувшего двадцать семь этажей в небо, среди оживлённой улицы магазинов и дорогих автомобилей, припаркованных у бутиков. С мизерными доходами и украинским акцентом – пафосный ресторан в центре, как и подобные заведения Москвы, Лина обходила стороной и попросту не выносила.

Она мысленно поблагодарила Андрея, забраковавшего джинсы, и осторожно подошла к метрдотелю. Он окинул их цепким взглядом, заглянул в список гостей и любезно растянул рот в улыбке.

Следуя за распорядителем в прямоугольный зал набитый людьми, Лина утонула в ослепительном свете ярких люстр. За алебастровым фортепиано перебирал клавиши музыкант в белом фраке. Квадратные столы вдоль стен и круглые посередине, накрахмаленными скатертями соперничали белизной с фарфоровыми канделябрами и снежными лепестками гардений и фрезий в горшках. Подвенечные оттенки играли, словно звонкие ноты под умелыми пальцами, перекликались от кристально чистого цвета с прозрачной синевой – до тёплых сливочных тонов.

Сладкий запах цветов тяжело ложился на плечи и медленно вызывал мигрень. Лина шла, выбиваясь из общего такта громким стуком тяжелых каблуков. Она ловила взгляды мужчин, чувствуя пристальное внимание к платью. И пообещала себе, завтра же раскошелиться на пристойный брючный костюм.

Ян Олсен ожидал за столиком у двухъярусного круглого фонтана с мерно журчащей водой. Он убрал в сторону газету, поднялся и облокотился на спинку стула. В неровном свете свечей и мягком блеске серебряных приборов чисто выбритое лицо казалось моложе, чем запомнилось. Тёмные глаза мерцали, смягчая жёсткое выражение лица. Антрацитовый в тонкую полоску костюм подчёркивал широкие плечи и всеми тремя пуговицами сходился на талии. Помимо воли Лина отметила притягательность зрелого мужчины.

Олсен обменялся с Андреем рукопожатием.

Подражая Старкову, она подала ладонь.

– Вы всегда производите подобный эффект? – протянул Ян, сжимая и задерживая крупной кистью её костяшки.

– Исключительно в новых ботинках, – пробормотала Лина и быстро вынула руку.

– Должно быть, это чертовски привлекательные ботинки, – промурлыкал он, придвигая стул.

Покраснев, Лина приняла от официанта меню в белом кожаном переплёте с серебряными углами. Расширила глаза и выпрямилась. Замысловатые вензеля русских, французских и английских названий, ничего не говорили. Она не знала ни одного, а колонка цен скрутила желудок. Беспомощно перелистнула страницы и встретила понимающий взгляд.

– Это карта вин, – сказал Олсен, беря из рук официанта меню размером с большую советскую энциклопедию. – Я возьму на себя смелость сделать общий заказ?

Лина с Андреем одновременно выдохнули, энергично закивали. Она покосилась на Старкова:

– Сноб, – произнесла одними губами.

С серьёзной миной, он сжал рот, делая вид, что не слышит.

– Только у меня аллергия на рыбу, – быстро вставила Лина, подозревая, что стоимость морепродуктов равна месячной аренде.

– На всю? – удивился Олсен.

Не глядя на Старкова, она кивнула, где-то на периферии зрения заметив, что его губы уже не просто подёргиваются, а а откровенно расплываются.

– Я буду курицу.

– Я запомню.

Медленно роняя фразы, Олсен водил по строчкам ухоженным ногтем. Наклонив голову к плечу, официант внимательно слушал.

– Принесите молодым людям в качестве аперитива, то же, что и мне.

– Три части сухого вермута, часть черносмородинового ликёра и содовая? – уточнил официант на хорошем английском.

Ян поднял тяжёлый взгляд, высокомерно вернул меню. Официант порозовел, коротко поклонился и ретировался. На столе появились напитки. Мужчины заговорили о делах, изредка прерываясь отведать гусиную печень или морского гребешка.

Старков вынул из портфеля бумаги. Он указывал ручкой на колонки цифр и негромко объяснял значение мелко отпечатанных прайсов. Лина с опаской следила, как теряется скатерть в тарелках. Она молча ела курицу под мятным соусом и тёплый салат из молодых кабачков в сладком соусе. Андрей прервал длинный монолог и переключился на сибас, только когда Олсену подали холодный ростбиф с горчицей и бутылку бургундского Кло де Вужо Гран Крю,

Лина заёрзала на стуле, бросила взгляд на часы, прикидывая, когда прилично ускользнуть.

– Вам скучно? – повернулся Олсен.

– Что вы, – она вздрогнула от неожиданности, – как и Андрей, я родом из металлургического города: заводы, трубы, дым… Мне близко всё, о чём вы говорите – все эти швеллера и листы... Пожалуйста, продолжайте!

Она поддела вилкой оливку, пожевала, пялясь на Старкова, чтобы не смотреть на Олсена, чей взгляд жёг профиль.

Ян откинулся на спинку, неторопливо раскурил сигару.

– Сколько вам лет?

– Двадцать три, – немного опешила Лина.

– В вашем возрасте, я считал – могу всё. Стоит захотеть. У вас есть цель, Лина?

– Цель? Не знаю... – она чиркнула ложечкой по сливочной поверхности десерта. – Возможно, мечта...

– С мечтами нужно быть осторожной. Они сбываются.

– Бывают несбыточные.

– Всё зависит, насколько сильно хотеть.

– И, если сильно?

– Тогда они отравят жизнь. Незаметно. По капле.

– А если без неё не жизнь, а выживание?

– У вас именно такая мечта? – пустив струю дыма, Олсен просверлил взглядом туманную завесу.

– Не важно. Как тогда?

– Тогда выживание покажется раем.

– Пусть так.

– Она может убить.

– А если, и это не важно?

– Дорога к мечте состоит из жертв. Вы готовы пожертвовать ради нее идеалами, убеждениями, людьми? – почти сердито спросил Олсен.

– Не знаю. Если понадобиться... – Лина поёжилась, не понимая, как разговор принял такой напряженный оборот.

– Обязательно понадобиться. Такие мечты кровожадны. Чем ещё, Лина? Ну же, отвечайте!

– Всем, – медленно проговорила она, с трудом держа испытующий взгляд.

– И лишитесь всего, – Олсен раздавил о пепельницу сигару. – На то они и мечты, чтобы вдохновлять несбыточностью. Им нельзя сбываться. Вы мне можете поверить, что только тщательно продуманная цель имеет смысл?

Полуприкрыв тяжёлые веки, он крутил в пальцах ножку бокала с портвейном, задумчиво поглядывая на Лину.

– Знаете, как я стал промышленником? Думаете, об этом мечтал в вашем возрасте? Нет. Результат несбывшейся мечты. Мне повезло, что она не сбылась, иначе не сидел бы перед вами. Остерегайтесь желаний, Лина, они возьмут что-то взамен. Запомните, хорошенечко.

– Я запомню, – пообещала она.

– Эндрю сказал, вы рисуете. – он резко сменил тему. – Надеюсь, вы подумали, захватить что-то из своих работ? Хочу взглянуть.

– Что? Нет. Возможно, есть несколько фото в телефоне…

Нетерпеливо кивнув, Олсен протянул руку. Перерыв рюкзак, она опустила в раскрытую ладонь старую «нокию». Несколько минут мужчина с мрачным лицом листал фотографии.

Лина вопросительно взглянула на Андрея: за последние полчаса он ни проронил ни звука. Старков слегка пожал плечами.

Олсен поднял голову, вскинул руку, подзывая официанта. Развернулся на стуле и насупил брови:

– Вижу перспективы. Надумаете продвигаться, свяжитесь с моим помощником. Вот, телефон в Лондоне. К сожалению, мне пора. Спасибо, Лина, за приятный вечер, надеюсь мы ещё увидимся. Забери меня завтра в девять, – он кивнул Андрею и широким шагом покинул ресторан.

Лина проводила взглядом энергичную фигуру.

– Что я ему сделала?

– Ничего, – вздохнул Андрей и перешёл на русский: – Всего лишь наступила на больную мозоль.

– Как это?

– Длинная история. Давай я отвезу тебя домой. Здесь задерживаться чересчур дорого.

– И ты расскажешь, в чём дело?

– Возможно, – уклончиво ответил Андрей.

Обратный путь Лина молчала. Она разглядывала скелеты деревьев, проплывающие вдоль трассы и пыталась понять Олсена. Его слова отчего-то холодили кончики пальцев.