Умоляй меня (ЛП) - Дрейвен Грейс. Страница 25

Луваен ахнула, а Баллард подавил смех. Слава богам, Циннии здесь не было. Все её придирки по поводу репутации и надлежащего ухаживания остались бы без внимания, если бы девушка даже заподозрила, что сестра была менее чем осмотрительна с хозяином дома. Луваен шлепнула Балларда по руке.

— Покажите ей, — прошипела она.

Баллард поднял руки, демонстрируя свои короткие ногти. Магда нахмурилась:

— Я могла бы сделать это для тебя. Тебе нужно было только сказать.

— Ах, я думаю, таковы убеждения госпожи Дуенды. Она не ждет, пока ей скажут, — он насмешливо приподнял бровь, глядя на Луваен, которая фыркнула и попросила у Магды вилку.

Баллард сел и с презрением посмотрел на столовые приборы:

— Бесполезный кусок металла.

Луваен передала её ему.

— Не совсем так, — сказала она. — Вы не испачкаете пальцы и не порежете их, когда разделываете мясо. И если бы я решила воткнуть её вам в глаз, зубья прекрасно бы вас ослепили.

Магда захохотала и поставила перед ним тарелку с тепловатой едой. Баллард провел вилкой по жареной птице.

— Вы убили своего мужа, госпожа Дуенда?

— Вы не первый, кто спрашивает, и нет, я не убивала, — она не засмеялась, хотя испытывала сильное искушение, восхищенная его вспышкой сухого остроумия.

Она разгладила юбки, поблагодарила Магду за терпение и наклонила голову в сторону Балларда:

— Милорд.

Сегодня вечером у него будет уединение, но она надеялась, что завтра он отбросит свои опасения и присоединится к ним. Гэвин будет доволен, и, если повезет, Цинния больше не вздрогнет при виде рук Балларда.

— Госпожа, — Луваен молчала. Яркий свет отбрасывал желтоватое свечение на бледные черты лица Балларда, и черные виноградные лозы, казалось, извивались под его кожей. — Благодарю.

Она кивнула, уверенная, что он поблагодарил её не только за заботу о его руках.

Луваен оставила его, чтобы вернуться в свою комнату и прибраться. Три пары любопытных глаз наблюдали за ней, когда она вошла в комнату на верхнем этаже и заняла свое обычное место за прялкой.

— Где ты была? — Цинния наблюдала за ней со своего места за угловым столиком, который делила с Эмброузом. Связки пергамента располагались на столешнице вместе с несколькими чернильницами и тонко нарезанными кистями. Они вдвоем начали работу над гримуаром зелий Эмброуза. Луваен надеялась, что колдун оценит творение Циннии, когда оно будет готово. Её обучали лучшие иллюстраторы и переплётчики. Луваен не сомневалась, что конечный продукт станет произведением искусства, выходящим за рамки его более прозаических целей. Гэвин сел на низкий табурет, почти обняв колени Циннии, и провёл лезвием ножа по полоске промасленной кожи руками любовника.

— Я была на кухне с Магдой, — она не лгала, если не заострять внимания. К сожалению, Эмброуз всегда так делал.

— А до этого? — спросил он.

Луваен одарила его взглядом, который, как она надеялась, передавал очень конкретное, хотя и вульгарное, послание, и начала перевязывать прялку пучком льняной пакли.

— Не то чтобы это тебя касалось, но я была в своей комнате, подстригала ногти.

Опять же, не столько ложь, сколько осторожная игра словами, которые напрашивались на предположения, очевидно, неправильные. Ей повезло. Все трое потеряли интерес. Время, проведенное с Баллардом, не было секретом: она не совершила ничего незаконного или скандального. Она просто не хотела отвечать на многочисленные вопросы, которые задаст Цинния, или встречаться с подозрительным взглядом Эмброуза больше, чем это было необходимо.

Она закончила заправлять прялку и накрутила на бедро длинный жгут пакли, прежде чем продеть его в катушку колеса. Пакля была не так хороша, как чудесная льняная заготовка Джоан, но Луваен обещала пряжу для кухонных полотенец, верёвок и фартуков. Скрип её педали гармонировал с тем, как Гэвин взад-вперед водил клинком по ремню, и убаюкивал её размышления о покрытом шрамами лорде Кетах-Тора.

Баллард не был похож на её мужа ни внешностью, ни характером. Томас Дуенда был гигантом, который заслужил прозвище Урсус [прим. перевод. Происходит от лат. ursus «медведь»] за свою непослушную гриву длинных каштановых волос и такую же неукротимую бороду. Он любил есть, пить, смеяться и спать со своей вспыльчивой женой. Он представлял собой дикую противоположность меланхолической торжественности выбранной им профессии, и Луваен обожала его. Когда он умер, Луваен подумала, что кто-то залез ей в грудь, по пути сломав несколько рёбер, и вытащил сердце из её тела. Прошло три года, а она всё ещё иногда оплакивала его.

Лорд Кетах-Тора, казалось, больше подходил на роль гробовщика. Мрачный и задумчивый, Баллард говорил мало, но эти выразительные тёмные глаза многое показывали. Она представила его за кухонным столом и снова на солнце, когда лен просачивался сквозь её ловкие пальцы, превращаясь в льняную нить с поворотом колеса и рогульки. Он ничего не говорил о том, как пытки, которым он подвергался во время прилива, беспокоили его, или что искажающие эффекты потока были чем-то большим, чем небольшое беспокойство. Когда он спросил, почему она не боится его, Луваен почувствовала только недоумение в вопросе. Она знала Гэвина гораздо лучше, чем знала его отца, однако именно Баллард привлек её, соблазнил спокойной силой и уверенностью, что хоть поток и может поставить его на колени — он никогда не сломается под его ярмом. В этом он был очень похож на Томаса. Сила без жестокости, гордость без высокомерия и железное упорство.

Ножка стула, мягко скользнувшая по полу, отвлекла её внимание от мыслей о де Совтере. Она поймала Циннию, которая изо всех сил старалась придвинуть свой стул поближе к Гэвину, чтобы тот мог удобнее положить голову ей на колени. Ремень валялся забытый на полу, а нож лежал поперёк его бедра.

— Де Ловет, — тихо, чтобы не испугать его, произнесла Луваен. — Ты не можешь спать с моей сестрой. Ты так же не можешь спать на ней.

Впервые с тех пор, как она поселилась в Кетах-Торе, они с Эмброузом обменялись улыбками, которые отличались от враждебного оскала зубов, когда Цинния выдернула своё колено из-под головы Гэвина, а он упал со стула, чуть не пронзив свою ногу.

— Ради бога, Лу, не могла бы ты просто вежливо попросить его отстраниться? — Цинния взглядом метала кинжалы в сестру. — Спасибо, что смутила меня!

Луваен не переставала прясть.

— Тогда будь осмотрительнее, — она нахмурилась, глядя на Гэвина, который поднялся на ноги и встал рядом с Циннией, защищая её. — Я думаю, будет справедливо сказать, что она единственная невинная в этом зале, де Ловет. Ты знаешь, что лучше не совершать таких глупостей, особенно когда я здесь.

Возможно, он и не был похож на своего отца, но Гэвин унаследовал большую часть его манер и уверенную сдержанность. Он поклонился и твёрдо встретил её взгляд.

— Моя оплошность, госпожа Дуенда. Я не хотел обидеть вас и особенно Циннию, — он отодвинул свой табурет на приличное расстояние от Циннии и вернулся на своё место вместе с ремнём.

Луваен проигнорировала горячий взгляд Циннии и её попытки прожечь им дыры в ней. В помещении воцарилась тишина, если не спокойствие, и вскоре Цинния извинилась за вечер, пообещав Эмброузу встретиться с ним на следующий день, чтобы продолжить их совместную работу над гримуаром. Она протянула руку Гэвину, который поцеловал её и пожелал ей спокойной ночи. Обращаясь к Луваен, она рявкнула:

— Не переставай прясть. Я могу найти дорогу в свою комнату без тебя, — она вышла из комнаты с чувством оскорбленного достоинства.

Эмброуз свернул пергаменты, сунул их под мышку и встал. Луваен напряглась от его насмешливой улыбки.

— Сегодня лучше спать с одним открытым глазом, госпожа. Нож в спину часто исходит от тех, кому мы больше всего доверяем, — он поклонился ей и Гэвину и последовал за Циннией в коридор.

Если не считать ритмичного стука педали под ногой Луваен и щелчка лезвия Гэвина по ремню, в комнате было тихо. Ей придется извиниться перед Циннией и в будущем воздержаться от ругани. Гэвин не был Джименином, которому нужен был удар дубинкой по голове, чтобы понять суть. Самый пылкий поклонник Циннии всегда был вежлив и сдержан, чем заслужил неохотное уважение Луваен. Она полюбила его, когда он проявил интерес к её сестре не только из-за её красоты. Эта симпатия подверглась суровому испытанию, когда он сбежал с ней в Кетах-Тор. Даже зная, что его причины были благородными, а результаты выгодными для всей её семьи, Луваен всё ещё находила трудным проникнуться к нему теплотой.