Only Two of Us (СИ) - Grey Izolda. Страница 16

● Цветочные гирлянды из вьющихся диких роз, обрамляющие оконные рамы; летающие купидоны с колчанами полных стрел; зачарованные хлопушки с сюрпризом, которые взорвутся и покроют пол сердцами в полночь ✔

● Волшебные фонарики, парящие под потолком вместо свечей; ароматические лампы ✔

● Огромный шоколадный фонтан; не менее внушительный торт; сахарные леденцы, ириски и топленая карамель из «Сладкого Королевства» ✔

● Вишнево-клубничный сок; красный пунш с маленькой алкогольной добавкой; неизменный тыквенный сок… ✔

Не успела она дойти до середины, как подпрыгнула, расслышав за спиной шаги, и обернулась.

— Что ты здесь делаешь, Малфой? — она с недовольством уставилась на него, мысленно проклиная себя за глупые вопросы.

— То же, что и ты, Грейнджер: организую дурацкий вечер. Если не забыла, это входит в мои обязанности.

— С каких пор тебе есть дело до обязанностей? — она раздраженно скрестила руки на груди, пытаясь не выдать, как больно уязвил бездушный холод в его голосе.

— Должно быть, с тех самых, как связался с тобой, — он скопировал ее позу.

Последующие несколько секунд они сверлили друг друга взглядами. На этот раз вся злость, сквозившая в воздухе между ними, была отнюдь не притворной. Словно они вернулись на месяц назад, когда их связывали лишь взаимная неприязнь и вынужденное сотрудничество. И от этой мысли настроение Гермионы вконец испортилось. Она отвернулась, повыше вздернув подбородок, сверилась с часами и шепотом выругалась, поглядывая в сторону дверей:

— Да где всех, черт возьми, носит…

Затем расслышала безрадостный смешок.

— И что это мне напоминает? — пробормотал Малфой, отвлеченно разглядывая плитки под ногами.

Отвечать Гермиона не собиралась, хоть прекрасно знала, куда он клонит. Минутой раньше думала о том же: тот самый Большой Зал; одинаковые обстоятельства; аналогично тягостное молчание, а также неловкость оттого, что приходится находиться с Малфоем наедине. В День всех влюбленных. А еще нечто новое. Вероятно, опасение, что он понимает ее чуть лучше, чем прежде, или даже слышит мысли. Может, трепет. Потому что как бы она ни отгоняла непрошеные воспоминания, рождественская ночь безжалостно ломилась ей в голову. В душу.

Вместе со всем теплом, нежностью и счастьем…

Почувствовав, как щиплет в глазах, Гермиона решительно зашагала к алкогольным напиткам. Она взяла один из бокалов, с остервенением отцепила от ножки нить с глупым розовым сердечком и, швырнув нелепое украшение подальше, опустошила содержимое до дна. Ведь совсем не собиралась повторять тот же унизительный потоп из слез и прискорбных сожалений.

— Отлично, теперь мне можно кое в чем признаться, — Малфой обреченно вздохнул за ее спиной, за что она сразу же одарила его подозрительным взглядом.

— Признаться? — она нахмурилась, обуреваемая недобрыми предчувствиями

— По всей видимости, я частично поспособствовал массовому опозданию гостей, — он пожал плечами

— Что именно ты сделал, Малфой? — в ее обманчиво-спокойном голосе слышалась угроза. Но он этого не заметил.

— Всего лишь напутал с цифрами, когда указывал время. На час.

— Что?! — она приподняла брови, не до конца веря в услышанное. — Мерлин, я ведь не требовала ничего сверхъестественного! Как вообще возможно напутать с цифрами?

— Послушай, Грейнджер, тебе стоит успокоиться…

— Успокоиться? — взорвалась Гермиона. — Да ты… Ты!.. — она осуждающе ткнула в него указательным пальцем, затем беспомощно замолчала, не в силах выбрать наиболее точный эпитет к переполнявшему негодованию.

И сдавленно прорычала.

В тот самый миг снежные комья градом посыпались с потолка, закружились в воздухе холодным вихрем. Спустя минуту Большой Зал был усеян тонким покровом волшебного снега.

— Какого черта? — процедила Гермиона, смахнув с одежды мокрые снежинки.

Малфой невозмутимо пожал плечами, точно не замечал, в какой беспорядок превращается все кругом и как портится ее прическа, на укладку которой она, между прочим, потратила не меньше часа.

— Почему тебе доставляет такое удовольствие все портить? — требовательно спросила она, не замечая ни тени раскаяния на его высокомерном скучающем лице. — Неужели тебе так жизненно необходимо превращать в ничто все мои старания? Я подготавливала зал несколько дней! Ты хоть представляешь, как сложно мне было? И не смей говорить, что я утрирую, драматизирую или сгущаю краски! — опередила она его попытку вставить слово. — На тебя нельзя положиться даже в таком незначительном вопросе, как организация дурацкого праздника! Впрочем, сама виновата, раз поверила в твои лживые слова и обещания, — Гермиона заметила, как он раскрыл рот, почти выплюнул привычное «заткнись», однако выслушивать не собиралась. Она была слишком зла и расстроена. — Тебе абсолютно наплевать на всех, кроме себя! От тебя одни проблемы. Нет, не так. Ты состоишь из проблем. Ты сам — проблема. Поэтому ты обожаешь создавать проблемы. Уверена, даже твоя Амортенция пахнет сплошными проблемами и сопутствующим дерьмом!

— Ты пахнешь не так уж плохо, Грейнджер.

Смысл его слов добрался до затуманенного злостью сознания прежде, чем с языка слетела очередная колкость, и Гермиона замерла на месте, как если бы ее пригвоздили к месту так, чтобы она оказалась не в силах выдавить ни слова. Просто продолжала смотреть и ждать. Чего именно, сама не знала. Возможно, смешка, потому что, если бы проклятый Малфой рассмеялся ей в лицо, она бы вырвалась из оцепенения. Что уж там. Стихийные бедствия — и те вызвали бы в ней меньшее потрясение.

Драко оставался серьезным. Он решительно молчал, сощурившись и оборонительно сложив руки на груди — как делал каждый раз во время споров, давая понять: он совершенно точно не заберет назад ни слова. Пусть и выглядит при этом до страшного злым, смущенным.

Сердце взволнованно забилось о ребра, и тогда Гермиона ахнула, пораженная неожиданной догадкой.

— Ты сделал это специально.

Вместо ответа Драко потянулся к бокалу и налил себе огневиски. Кажется, он мысленно перебирает череду ругательств, в то время как она изумленно разглядывает помещение.

Зал выглядел как снежный стеклянный шар, который встряхнули. Вместе с Гермионой и всеми ее мыслями. Сильно. Так, что закружилась голова и Гермиона почувствовала, как в груди что-то затрепетало.

— После того как ты высмеяла этот праздник и весь прилагающийся к нему розовый мусор. До того как узнал, что ты считаешь «нас» неправильным, а меня — проблемой, портящей тебе жизнь.

Она виновато прикусила губу, вспоминая свою гневную тираду. И все-таки.

— Мне казалось, ты думаешь так же, — и отвела взгляд в сторону, потому что все еще не могла отделаться от липких сомнений. — Когда нас увидели вместе после рождественских каникул, ты притворился, что ничего не изменилось, мы прятались, лгали, никогда не обсуждали происходящее, и то, что сказала Гринграсс…

— К черту Гринграсс, — оборвал он ее на полуслове. В его голосе звучала еле сдерживаемая злость. — К черту весь этот долбаный замок вместе с его обитателями и твоими поклонниками!

— Почему ты…

— Нет уж, Грейнджер, ты и так достаточно наговорилась, — он осуждающе ткнул в нее пальцем. — Сейчас мой черед, так что заткнись и слушай. — Что-то в выражении его серых глаз заставило ее послушаться. Что-то мягкое, несмотря на видимую грубость и нетерпение. — Знаешь, ты удивительно недогадлива для самой умной ведьмы столетия, и мне очень жаль, что я, занятый собственными страхами, этого не заметил. Мне также жаль, что ты приняла мою растерянность за сомнение и углубилась туда со свойственной лишь тебе одной дотошностью. В свое оправдание могу сказать: у меня нет списков с советами о том, как вести себя в подобных обстоятельствах, у меня никогда не было никого, ради кого мне бы хотелось его завести. Зато есть другой, длинный, где описаны все ошибки моей жизни. И чтоб ты знала, Грейнджер, той ночи в этом списке нет. Всех последующих тоже. О чем я и собирался сообщить до того, как ты все испортила, — он раздраженно щелкнул ее по носу и вздохнул, поглаживая переносицу, собираясь с мыслями.