Три мести Киоре 2 (СИ) - Корнеева Наталия. Страница 24

— Слушаюсь, ваше сиятельство! — полушутливо протянул он и, поклонившись, удалился.

Доран снова с остервенением набросился на бумаги. Теперь пришлось писать: дополнять отчеты, какие-то составлять лично для канцелярии Его Величества, что-то требовалось просто задокументировать для самого Паоди. И никто, конечно, не отменял поток просителей, страдавших от мании преследования! Они тянулись вереницей, испуганные, плачущие, кипящие от гнева и неизменно многословные, как будто считали своим долгом засорить его голову горами мусора. Дорану даже захотелось продвинуть новый закон, в котором словоблудие бы призналось покушением на жизнь занятых людей. Скучающие старушки, страдающие от неразделенной любви юноши и девицы, флаконы с ядами и снотворным в качестве улик, сцены ревности, вероломство и наглость, отчаяние и страх — стены кабинета повидали всю гамму человеческих страстей, и только Доран оставался спокойным, каждому выносил свой вердикт, не тратясь на расшаркивания, отбиравшие драгоценное время. И ведь не скинешь просителей на кого-то другого, мало ли что. Заговоры, чтоб им!

Следующие дни, одинаковые и монотонные, слились в один, и потому, когда Вайрел ворвался в его кабинет, не закрыв двери, Доран опешил по-настоящему.

— Ваше сиятельство! У нас новые смерти из-за туманных чудовищ! — на стол полетела папка, и из нее просыпались пустые листы. — Сколько еще мы ничего не будем делать? Одних листовок с просьбой не выходить из дома ночью не хватает!

— Вы не на рынке, господин Корте, не кричите, — Доран поднялся из-за стола и оперся на него. — Предприняты ровно те меры, которых достаточно. Я не могу заставить всех глупцов не выходить из дома!

— Но на многих фабриках есть ночные смены!

Вайрел говорил громко и эмоционально, как позволял себе в самом начале службы, пока Доран не донес до него, что такое поведение приемлемо только на улицах среди простолюдинов, но никак не в кабинете главы Тайного сыска.

— Пусть на фабриках находят решение вопроса. Например, найм освещенного транспорта.

— Ваше сиятельство! Там никто не будет так делать, потому что на одного умершего найдется толпа желающих! И именно поэтому мы должны скорее избавиться от чудовищ на улицах! Неужели вы со мной не согласны?

— Согласен, — кивнул он. — Но императорским указом сейчас важнее всего обеспечить безопасность для колдунов, что вскоре прибудут в Тоноль. Мы бессильны против колдовства, которое породило этих чудовищ. Мне казалось, годы нашего сотрудничества привили вам каплю выдержки и самообладания. Но что взять с простолюдина — вы так быстро растеряли ее…

— А вы только и можете, что полировать свою гордость, в то время как люди умирают! — язвил Вайрел, заложив руки за спину. — Конечно, вам-то что?! Не вы впотьмах ходите по улицам!

— Вайрел Корте, мне напомнить вам, кто из нас начальник, а кто — подчиненный?

Доран повысил голос — совсем немного, но обычно пугались и этого.

— Не трудитесь! Но знайте, я найду справедливость! Я найду способ спасти столицу! — и на такой патетичной ноте Вайрел вылетел из Особого управления.

Доран вышел в приемную.

— Истиаш, подготовь приказ об увольнении Корте. Форма стандартная, — сказал он застывшему с открытым ртом помощнику. — Положишь мне на стол.

— В-ваше сиятельство… Тут, в общем, к вам… — проблеял он и указал на диванчик, где сидела на самом краешке, сложив руки на коленях, и смотрела взглядом затравленного животного его невеста.

Паниша? Паэта? Споткнувшись в мыслях на ее имени, кивком приветствовал девушку.

— Проходите, — пригласил ее в свой кабинет. — Присаживайтесь.

Она села на стул для посетителей и снова сложила свои маленькие ручки поверх юбки кремового оттенка.

— Ваше сиятельство, я приехала напомнить, что моя семья ждет вас на ужин… Они хотят поговорить о ритуале благословения, который приказал провести император перед свадьбой, — девушка трепетала перед ним, как кролик перед волком.

Стало даже противно: неужели он так страшен? Доран устало провел рукой по лбу.

— Давайте поговорим сначала мы с вами. Да, без ваших родителей, — надавил он, поскольку подле матушки его невеста ходила безмолвной тенью. — Скажите, вы понимаете, какая жизнь вас ждет?

Девушка кивнула, сцепив руки в замок. Бледные, они как будто растворялись на фоне платья, а сама она выделялась слишком светлым и чистым пятном в его кабинете.

— Если вы так меня боитесь, зачем согласились на этот брак?

— Император не спрашивал моего желания, — убийственно честно отозвалась она, — но я выполню его волю.

— У вас, оказывается, есть стержень. Видите, как полезно говорить с людьми без матушки? — не удержался от иронии Доран, а гостья опять смешалась, покраснев щеками и шеей. — Как жена вы мне нужны формально, не более. Если вы хотели чем-то заняться, то прошу, мои средства после обряда будут ваши, как и мои связи. Хоть в академию слушательницей идите. Или даже ученицей. А не хотите, так сидите дома и вышивайте. Вам выбирать. Но сразу оговорюсь, что любовников не потерплю. Вы должны целиком и полностью соответствовать статусу герцогини и княжны.

На его слова она вяло кивала, хоть глаза сначала загорелись от возможности заниматься, чем угодно, но быстро потухли. Она молчала, слушала его, как какой-нибудь стражник, чтобы по завершению монолога подняться, козырнуть и уйти выполнять задание. И с чего только Паоди решил, что ему подойдет такая супруга? Доран не любил людей-пустышек и охотнее женился бы на Киоре, чем на этой скромнице! Если и терпеть человека всю жизнь, так хоть того, с кем поговорить можно. И этого важного качества и была лишена тепличная… Паниша? Паэта? Какая разница!

Взглянув на часы, Доран предложил им поехать на ужин. Как жаль, что под столом тайком нельзя будет читать бумаги или набрасывать на салфетке план действий!

Строгая атмосфера дома ощущалась на расстоянии, казалось, здесь за любой жест, не обусловленный этикетом, грозит наказание. Стоило ему подняться по ступенькам, как распахнулись входные двери, поклонился дворецкий.

— Добрый вечер, ваше сиятельство.

— Следуйте за мной, ваше сиятельство, — вышколенный лакей в чистенькой ливрее сверкнул наклеенной улыбкой и повел его по белому коридору.

Впереди Дорана здесь шли его титулы и регалии, они сияли, как начищенная медаль на груди тщеславного вояки, и затмевали человека. Его невеста скользила за ним тенью.

В холодно-мраморном зале с мебелью из темного дерева его ждали родители девушки. Церемонный поклон, глубокий реверанс. Вдоль длинного стола — неподвижные слуги, ждущие сигнала.

— Добрый вечер, — сказал он.

И всё зашевелилось, точно ждало этих слов: бесшумно заскользили слуги, сдвинули стулья, также ловко придвинули их, когда все сели. Тут же внесли первые блюда, наполнили вином хрустальные бокалы. Сверкание посуды. Отблеск свечей в столовых приборах. Бесстрастные лица пожилой пары. Белая на белом, его невеста растворилась в окружающей обстановке, померкла на ее фоне.

— Вижу, у вас нет недостатка в слугах, — Доран отрезал кусок мяса.

— Наш дом никогда не бедствовал, ваше сиятельство, — тонкие, выцветшие от времени брови поднялись, собрав лоб морщинами, сверкнуло обиженно бриллиантовое колье на тонкой шее женщины.

— С напоминанием об ужине приехала ваша дочь. Мне пришлось оставить дела, чтобы не заставлять ее ждать.

— Ваше сиятельство, мы думали, что вам будет приятнее увидеть Паэту, чем какого-то лакея, — пробасил мужчина, до того ловко уплетавший ужин.

— Ваше сиятельство, я была в городе, и мне не доставило неудобств заехать к вам, — под взглядом матери выдавила из себя девушка.

— Лучше посылать слуг, — настаивал Доран. — Впредь придерживайтесь этикета, который в этом доме, я вижу, уважают.

«Значит, все-таки Паэта», — подумал Доран и потянулся за бокалом, который ему мгновенно наполнили. Вино было неприятно кислое, как будто на нём сэкономили. «Возможно, их денег хватает только поддерживать внешний шик», — заключил он. Одинаковые костюмы лакеев были пошиты по устаревшей лет на семь моде, а слишком вычурное для ужина колье хозяйки дома намекало, что, возможно, оно единственное, а запонки у ее супруга были вовсе без камней.