Муссолини и его время - Меркулов Роман Сергеевич. Страница 108

Остро не хватало хороших авиационных моторов – итальянцы умели производить достойные образцы мощных авиадвигателей, но в серийное производство они запущены не были, оставшись средством достижения воздушных рекордов. Огневая мощь итальянских самолетов тоже была совершенно недостаточной – имевшиеся на большинстве истребителей пулеметы не отличались скорострельностью и поражающей способностью. В то время как Бальбо и специальная команда опытных летчиков удивляли всех своим искусством пилотирования во время различных международных мероприятий, итальянские ВВС страдали от нехватки хорошо подготовленных пилотов.

Муссолини, к началу войны возглавявший министерство авиации, находился под влиянием теорий Дуэ; наслаждаясь пропагандистским эффектом от воздушных налетов на города Испании, дуче сделал ставку на тяжелые бомбардировщики, что привело к опасному перекосу в развитии этого вида вооруженных сил. К 1940 году тактические установки итальянской авиации уже не отвечали современным требованиям воздушной войны, тогда как стратегия устрашения врага воздушным террором массированных бомбардировок не соответствовала ни техническому состоянию ВВС Италии, ни их численности.

Еще весной 1939 года выяснилось, что итальянская военная авиация, номинально насчитывавшая три тысячи самолетов, может поднять в воздух менее тысячи – оказалось, что штаб ВВС долгое время вводил дуче в заблуждение относительно реальной воздушной мощи страны. Разразился громкий скандал, но и к лету 1940 года ситуация не улучшилась – итальянские вооруженные увеличились всего лишь на двести самолетов. И все же, несмотря на вскрывшиеся накануне войны недостатки, ошибки и промахи, Муссолини очень рассчитывал на собственные ВВС.

Безусловно, вместе с дуче ответственность за плохую подготовку вооруженных сил должна разделить и военная элита страны, десятилетиями мирившаяся с дилетантским руководством диктатора. Завоеватель Эфиопии маршал Пьетро Бадольо, в 20–30-е годы начальник генерального штаба, обещал Муссолини создать достойную армию, но занят был главным образом собственной карьерой. Адмирал Доменико Каваньяри, заслуживший у подчиненных уважение за благородную сдержанность манер, считался хорошим военно-морским теоретиком, что, однако, не мешало ему быть ограниченным рутинером, не сумевшим оценить ни потенциал радара, ни новое торпедное оружие. Генерал Франческо Приколо, фактически исполнявший обязанности руководителя ВВС накануне войны, не сумел наладить взаимодействие итальянской авиации ни с армией, ни с флотом.

Можно утверждать, что фашистский режим, годами утверждавший свое милитаристское превосходство, провалился в решающем для себя пункте: Муссолини, называвший войну самодостаточной ценностью и экзаменом для государств и наций, оказался неспособен подготовить итальянские вооруженные силы к испытаниям и вызовам начавшегося в 1939 году мирового конфликта. Даже в области пропаганды, эффективное использование которой фашистами трудно было отрицать даже врагам режима, удалось добиться немногого – итальянские солдаты и моряки вступали во Вторую мировую войну безо всякого воодушевления, не обнаружив и тени боевого настроя 1915–1917 гг.

Тем не менее в июне 1940 года ни дуче, ни его сограждан еще не терзали опасения в отношении неподготовленности собственных вооруженных сил, ведь начавшаяся в прошлом году война должна была вот-вот закончиться: французская армия уже потерпела очевидное поражение, а без Франции британцам останется лишь заключить мир на условиях Гитлера. Впрочем, так думали не только в Италии – подобное мнение разделяли тогда большинство жителей Европы.

Между тем ожидавшаяся в ближайшие недели капитуляция Франции заставляла Муссолини торопиться. До того момента, как Париж запросит мира, итальянская армия должна была успеть нанести французам ряд ударов, которое позволили бы Италии оккупировать как можно большее пространство на юге Франции, а дуче – занять достойное место за столом победителей во время мирных переговоров.

Муссолини, впечатленный военными успехами немцев, считал, что добиться победы над деморализованной французской армией будет нетрудно. Однако маршал Грациани, командующий итальянскими войсками в Альпах, был настроен куда более скептически. Старый солдат, имевший практический опыт колониальных операций, еще до войны безуспешно пытался втолковать дуче, что итальянская армия не может соперничать с германской хотя бы потому, что не обладает столь же высоким уровнем моторизации. Поэтому, в то время как Муссолини из Рима приказывал «с дерзостью бросаться на врага», Грациани избрал оборонительную стратегию. Первые десять дней после объявления войны французам прошли на Альпийском фронте без особых событий, не считая нескольких воздушных налетов и уничтожения небольшого итальянского аванпоста во время внезапной вражеской вылазки.

Опасения Муссолини не успеть к дележке «французского пирога» подтвердились 18 июня 1940 года, во время новой встречи с Гитлером в Мюнхене. Несмотря на то что фюрер сделал все, чтобы избежать какой-либо внешней неловкости в отношениях со своим итальянским другом, на кадрах кинохроники дуче выглядит заметно смущенным – ему вежливо, но твердо дали понять, что границы фашистской оккупационной зоны во Франции будут прямо зависеть от военных успехов итальянской армии. Не менее разочаровывающим для Муссолини было и то, что Гитлер заявил о нежелании навязывать французам слишком тяжелые условия перемирия, опасаясь подтолкнуть тем самым британцев к продолжению борьбы и после падения Франции. Это означало, что вопрос об итальянских территориальных претензиях к французам остается повисшим в воздухе, что Муссолини, разумеется, ничуть не устраивало.

Вернувшись в Рим, диктатор заявил Бадольо, что такого позора, «чтобы немцы заняли Ниццу и потом милостиво подарили ее нам», он не допустит, и отдал Грациани категорический приказ атаковать во что бы то ни стало – конечной точкой наступления должен был стать Марсель. 20 июня трехсоттысячная группировка двинулась вперед, чтобы опередить продвижение немцев к Средиземному морю.

Несмотря на дурные предчувствия уБадольо и Грациани, большинство солдат рассчитывали, что до настоящих боев дело не дойдет – в войсках ходили упорные слухи о том, что между Италией и Францией уже подписано перемирие и все, что предстоит сделать итальянской армии – это победно промаршировать по улицам Ниццы и Марселя.

Действительность оказалась куда более разочаровывающей: пять французских дивизий Альпийской армии сумели дать достойный отпор двадцати дивизиям маршала Грациани. Пытаясь наступать, итальянцы то и дело натыкались на укрепления и засады противника, подвергаясь ударам вражеской артиллерии на хорошо пристрелянной местности. Уже через сутки после начала операции стало понятно, что надеяться на торжественный парад в Марселе не приходится. Неся большие потери, за четыре дня наступления войска Грациани сумели продвинуться в глубь Франции всего лишь на несколько километров, а единственным захваченным городом оказалась приграничная Ментона, оставленная французами после упорного боя.

24 июня 1940 года франко-итальянское перемирие вступило в силу. Занятие нескольких деревень и небольшого городка стоило итальянцам почти четырех тысяч раненых и убитых, тогда как французы не потеряли и двух сотен солдат.

Под конец закончившейся столь бесславно кампании Муссолини прибыл на фронт, где для него была подготовлена инсценировка – новостную кинохронику Италии украсили кадры, на которых «случайно оказавшийся в нужном месте» дуче торжественно скреплял собственной подписью соглашение о прекращении огня. В Ментоне он выразил свое восхищение успехами итальянского оружия, но в душе диктатор хорошо понимал, что реальная роль итальянской армии в поражении Франции была очевидна всему миру.

Неудачи сухопутных сил нисколько не компенсировались ударами итальянской авиации по городам Южной Франции – хотя бомбардировка Марселя и привела к гибели более чем сотни горожан, ее военное значение было невелико. Первые налеты на Мальту и Александрию закончились неудачей, а в Альпах итальянская авиация не сумела организовать эффективной воздушной поддержки своим войскам, зато разбомбила собственную артиллерию во время боев под Ментоной.